Отрочество в психоаналитической теории
отрочества было заложено публикацией в 1905 году работы «Три очерка по теории сексуальности», содержащей соответствующий раздел. Здесь пубертат был описан как время, когда происходят изменения, придающие инфантильной сексуальной жизни окончательную форму. Главными событиями этого периода являются: подчинение эрогенных зон главенству генитальной зоны;
формирование новых сексуальных целей, различных для мальчиков и девочек, и нахождение новых сексуальных объектов вне семьи. Тогда как такое представление объясняло многие черты непонятного прежде подросткового поведения, новое положение о существовании детской сексуальной жизни не могло не принизить значение юности в глазах исследователей. До выхода «Трех очерков» главное значение подросткового периода вытекало из его роли в начале сексуальной жизни индивида; после открытия детской сексуальности статус отрочества изменился, его роль была сведена к периоду окончательной трансформации, перехода и моста между диффузной детской и генитальной взрослой сексуальностью.
Семнадцать лет спустя, в 1922 году Эрнст Джонс опубликовал статью «Некоторые проблемы подросткового возраста», которая подробно рассматривает «корреляцию между отрочеством и ранним детством» как наиболее значительный момент. Следуя за высказанной в «Трех очерках» мыслью, что фаза развития, соответствующая периоду с двух до пяти лет, должна рассматриваться как необходимый предшественник последующей окончательной организации, Джонс детально описывает то, как «индивид во втором десятилетии жизни собирает воедино и развивает тот опыт, который приобрел за первые пять лет...» (с.398). Он приписал различия «...обстоятельствам, в которых проходит развитие», но предложил к обсуждению «общее правило, гласящее... что отрочество рекапитулирует детство и что точный путь, по которому данная личность будет проходить заданные стадии развития отрочества, в значительной степени зависит от форм его раннего развития» (с.399). Короче, «эти пройденные стадии протекают по-разному в разные периоды — в детстве и в отрочестве, но очень сходным образом у одного и того же индивида» (с. 399).
309
Подростковый возраст
Важный, но стоящий особняком вклад Джонса совпадает с пиком публикаций Зигфрида Бернфельда из Вены, настоящего исследователя подросткового возраста, который объединил работу клинического аналитика и преподавателя психоанализа с непрекращающимся исследованием отрочества во всех аспектах индивидуального и группового поведения, реакций на социальное влияние, сублимации и т. д. Его наиболее значительный вклад в аналитическую теорию — определение специфического вида подросткового развития у мужчин (1923), так называемого «затяжного» типа. Этот тип развития охватывает гораздо больше времени, чем отведено на подростковый период в норме, он «чреват тенденциями развития артистических, литературных или исследовательских качеств и сильным уклоном в идеализм и духовные ценности...». В качестве подтверждения своих предположений Бернфельд в соавторстве с В. Хоффером опубликовал огромный материал, включающий самонаблюдения подростков, их дневники, поэтические творения и т. д.
В то время как Бернфельд разрабатывал проблему подросткового развития в норме с учетом влияния внутренней фрустрации и внешних воздействий. Август Ай-хорн подошел к этой проблеме с точки зрения асоциального и криминального развития. Его работа связана с теми молодыми людьми, которые не смогли адаптироваться к этому внешнему давлению, не смогли развить суперэго и восстали против общества. Его книга «Своенравная молодость» (1925) является выдающейся новаторской попыткой применить психоаналитические знания к суровой реальности проблем молодых правонарушителей.
Будучи знакома с позицией Бернфельда и тесно связана с исследованиями Айхорна, в 1936 году я опубликовала две статьи под заголовками «Эго и ид в пубер-татный период» и «Инстинктивная тревога в период полового созревания». В моих работах интерес к проблемам подросткового возраста проистекал из моего изучения борьбы эго, пытающегося преодолеть напряжение и давление, идущее от инстинктивных влечений. Эта борьба обычно ведет к формированию невротических симптомов. Я описала отношения между эго и ид как переми-
310
Отрочество в психоаналитической теории
рие в сражении, наступающее в начале латентного периода, и позже как обострение при первых признаках наступления половой зрелости, когда равновесие сил внутри индивида нарушено количественными и качественными изменениями в сфере влечений. Сформированному в детстве эго угрожает тревога, идущая от развития влечений. Эго вступает в борьбу за существование, на которую брошены все доступные средства защиты. Результаты, то есть достигнутые личностные изменения, могут быть различны. В норме эго и суперэго претерпевают значительные изменения и приобретают новые зрелые формы сексуальности. При менее благоприятных обстоятельствах ригидное, незрелое эго добивается задержки или искажения сексуальной зрелости; в некоторых случаях импульсы, идущие от ид во время латентного периода, вызывают беспорядок и хаос в ранее нормально социально-ориентированном эго. Обращаю ваше внимание на этот момент: подростковый возраст с его типичными конфликтами в большей степени, чем вся остальная жизнь индивида, обеспечивает аналитика поучительными примерами взаимодействия и последствий внутренней угрозы, тревоги, защитной деятельности, постоянного или преходящего формирования симптомов и психических нарушений.
Возникший в послевоенное время интерес повлек за собой появление множества работ, особенно в США. К счастью для тех, кто изучает данный вопрос, Лео А. Шпигель в 1951 году опубликовал большой «Обзор работ по психоаналитической теории подросткового возраста». Хотя его попытка создать целостную картину из разрозненных и далеких друг от друга частей едва ли могла быть успешной, статья послужила как резюме, обзор и классификация материала. Он сгруппировал публикации по следующим рубрикам:
«Классификация феноменов» (Бернфельд, Харт-манн, Крис и Лоуэштейн, Уиттлз)
«Объектные отношения» (Бернфельд, Буксбаум, X. Дойч, Фенихель, Эриксон, А. Фрейд, В. Хоффер, Джонс, А. Катан, Ландауэр)
«Защитные механизмы» (Бернфельд, X. Дойч, Фенихель, А. Фрейд, Гринэр, А. Крис)
311
Подростковый возраст
«Креативность» (Бернфельд, А. Фрейд)
«Сексуальная активность» (Балин, Бернфельд, Бук-сбаум, X. Дойч, Федерн, Ференци, 3. Фрейд, Лемпл-де-Грут)
«Особенности эго-функционирования» (Фенихель, А. Фрейд, Гарник, Хоффер, Ландауэр)
«Лечение» (Айхорн, К. Р. Эйсслер, А. Фрейд, Гай-тльсон, А. Катан, М. Кляйн, Ландауэр, А. Райх).
Подробная библиография, сопровождающая обзор, включает 41 статью 34 авторов, освещающих теоретические, клинические и технические аспекты проблемы.
Но, несмотря на этот внушительный список авторов и работ, неудовлетворенность нашими знаниями в этой области остается прежней как у специалистов, так и у родителей. Уверенность в наших аналитических приемах по отношению к пациентам-подросткам не возрастает. Было опубликовано много свидетельств обратного, однако подростковый возраст, как и прежде, остается пасынком психоаналитической теории.
Некоторые трудности поиска фактов, касающихся подросткового возраста. Я считаю, что существует две различные причины, которые могут привести нас к полнейшему изумлению при встрече со всеми противоречиями подросткового возраста.
Когда мы изучаем некое психическое состояние, мы в основном полагаемся на два метода: либо на анализ конкретного индивида, у которого в данный момент наблюдается искомое психическое состояние, либо на реконструкцию этого состояния в процессе психоаналитического лечения, проводимого в более позднее время. Результаты этих двух процедур, применяемых изолированно или в комбинации друг с другом, послужили источником всего того, что мы как аналитики знаем о стадиях развития человеческого мышления1.
' В этой связи стоит напомнить читателям — все что мы знаем о психических процессах в младенчестве, было получено путем реконструкции в ходе анализа взрослых и позже подтверждено в детском анализе или наблюдениях за детьми.
312
Отрочество в психоаналитической теории
Так сложилось, что эти две процедуры, которые были весьма продуктивны для работы с самыми разными периодами жизни, оказались менее удовлетворительны и менее продуктивны при использовании их в работе с подростками.
реконструкция ПОДРОСТКОВОГО ПЕРИОДА В АНАЛИЗЕ ВЗРОСЛОГО
В отношении реконструкции я поражена, как редко в лечении взрослых пациентов мне удавалось оживить их подростковые переживания в полной мере. Я не имею в виду, что у взрослых пациентов наступает амнезия подросткового возраста той же степени или той же глубины, что и амнезия раннего детства. Наоборот, память на события подросткового периода обычно остается в сознании и поступает к аналитику без особых затруднений. Мастурбация в младшем подростковом и подростковом периодах впервые нацелена на половой акт, она даже может играть доминирующую роль в осознанных воспоминаниях пациента и, как хорошо известно, скрыть подавленный мастурбационный конфликт и скрытую сексуальную активность раннего детства. В дальнейшем в анализе сексуально заторможенных мужчин, которые жалуются на потерю эрекции, достаточно легко восстановить воспоминания о телесных действиях, совершаемых в отрочестве — часто очень жестокие и опасные, которые служили в то время для предотвращения эрекции или ее подавления, как только она возникала.
С другой стороны, эти воспоминания не содержат ничего, кроме голых фактов, событий и действий, отделенных от сопровождавших их в то время эмоций. Как правило, мы не можем восстановить ту атмосферу, в которой живет подросток, его тревоги, вершину воодушевления или глубину отчаяния, вспышки энтузиазма, полную безнадежность, яркие, а в другое время выхолощенные, интеллектуальные и философские увлечения, стремление к свободе, чувство родительского подавления, бессильную ярость или острую ненависть по отношению к миру взрослых, сексуальные неудачи, гомо-либо гетеросексуально направленные иди суицидальные
313
Подростковый возраст
фантазии и т. д. Эти ускользающие, тяжело переживаемые колебания настроения, в отличие от других аффективных состояний в младенчестве и раннем детстве, не стремятся к восстановлению и ослабляются в связи с личностью аналитика.
Если впечатление, которое я вынесла из своей практики, подтвердилось бы другими аналитиками, работающими со взрослыми, эту неудачу — или частичную неудачу — в реконструкции подросткового периода можно было бы отнести за счет некоторого разрыва в нашей оценке психических процессов в этот период.
анализ В ПОДРОСТКОВОМ ВОЗРАСТЕ
Обсуждая работы, посвященные аналитической терапии отрочества, Шпигель (1951) выступил против того, что ему кажется необоснованным пессимизмом со стороны некоторых авторов. Он выступает за необходимость адаптации аналитической техники к частным ситуациям молодых пациентов и выражает удивление отсутствием широкой дискуссии по вводной части, «аналогичной той, которая применяется к детям и правонарушителям».
Действительно, с 1951 года в печати появилось несколько новых статей, посвященных техническим проблемам. Две из них были посвящены начальной фазе психоанализа (Фрейберг, 1955; Ношпитц, 1957), третья — заключительной фазе (Адатто, 1958). (См. также Эйсслер,1958; Гилирд, 1958.)
В то время как данные авторы освещали специфические технические трудности, встречающиеся в начале и конце терапии, работа с подростками, проводимая в нашей Хемпстедской клинике, фокусировалась на проблемах среднего этапа терапии, то есть критическом моменте, когда работа над младшим подростковым возрастом сменяется реконструкцией подросткового периода, со свойственным ему созреванием бунта против родителей и в связи с этим возникает вероятность разрыва с аналитиком или внезапного прекращения лечения.
Итак, опыт показывает, что на каждом этапе лечения — вначале, середине и в конце есть свои специфические трудности. Иначе говоря, это может означать
314
Отрочество в психоаналитической теории
лишь то, что аналитическое лечение подростков осуществляется вслепую от начала до конца; это авантюра, в которой аналитику приходится встречаться с сопротивлениями необычайной силы и разнообразия. Это проявляется при сравнении подростковых и взрослых случаев. В анализе взрослых пациентов мы обычно управлялись с технически сложными ситуациями у истерических пациентов, которые не выносят фрустрацию при переносе, пытаются вынудить аналитика стать персонажем их воскрешенной любви и не допускают проявлений чувств в реальных межличностных отношениях. Мы постоянно боремся с навязчивым стремлением пациентов изолировать слова от аффектов и соблазном интерпретировать бессознательное содержание, пока оно отделено от эмоционального катексиса. Мы пытаемся работать с нарцис-сическим уходом пограничных шизофреников в себя, с проекциями параноидальных пациентов, которые обращают своего аналитика в преследуемого врага; с деструктивной безнадежностью депрессивных пациентов, которые выражают неверие в любой положительный результат усилий аналитика; с действиями и недостатком просветлений асоциальных и психопатических личностей. Но в указанных выше расстройствах мы встречаемся с теми или иными из этих технических трудностей и можем моди4")ицировать аналитическую технику к специфической устойчивости, характерной для каждого психического расстройства. Совсем иначе обстоит дело в подростковом периоде, когда пациент может внезапно перейти от одной из этих эмоциональных позиций к другой, демонстрировать их все одновременно или быстро сменяющими друг друга, не оставляя аналитику времени для маневра, который позволил бы изменить тактику в соответствии с изменившимися потребностями.
помехи В ЛИБИДОНОЗНОЙ ЭКОНОМИКЕ: СРАВНЕНИЕ С СОСТОЯНИЯМИ СКОРБИ И НЕСЧАСТНОЙ ЛЮБВИ
Опыт научил нас серьезно относиться к таким значительным и повторяющимся сбоям аналитической техники. Они не могут быть объяснены индивидуальными особенностями пациентов, а также случайными или ситуативными факторами, которые вмешиваются
315
Подростковый возраст
в процесс. Они также не преодолеваются простым приложением усилий, мастерством и тактом аналитика. Их следует рассматривать как сигналы того, что во внутренней структуре расстройства что-то значительно отличается от той модели заболевания, для которой исходно предназначалась аналитическая техника и к которой она чаще всего применяется (Эйсслер, 1950). Мы должны разобраться в этих различиях патологии до того, как окажемся в позиции, требующей пересмотра нашей техники. Там, где речь идет об анализе детей, правонарушителей и некоторых пограничных состояний, это уже произошло. В этих случаях аналитическая техника должна доказать незрелость и слабость эго пациента; более низкий порог фрустрации и пониженное значение вербализации по сравнению с более высоким значением действия для их психической экономики. Необходимо указать, какие именно факторы являются характеристиками подростковых расстройств, то есть к какой специфической внутренней ситуации пациента должна быть применена наша техника с тем, чтобы сделать подростка более податливым аналитическому лечению.
Что касается меня, то я поражена сходством между состоянием этих молодых пациентов и таких хорошо известных психических состояний, как реакции на лечение переживших несчастную любовь или скорбящих по умершему. В обоих этих состояниях присутствует сильное душевное страдание и, как правило, сильное стремление получить помощь. Несмотря на это, ни одно из этих состояний не поддается аналитическому лечению удовлетворительно. Наши теоретические объяснения этой неподатливости следующие: любовь, как и скорбь, являются эмоциональным состоянием, в котором либидо индивида полностью вовлечено в отношение с реальным объектом любви в настоящем или в ближайшем прошлом; душевная боль идет от сложной задачи разорвать любовные узы и оставить позицию, которая не оставляет более надежды на возвращение любви, то есть на удовлетворение. Пока индивид вовлечен в эту борьбу, невостребованное либидо свободно либо для переключения на личность аналитика, либо направлено
316
Отрочество в психоаналитической теории
назад, на прежние объекты и позиции. Следовательно, ни перенесенные (трансферентные) события, ни прошлое не являются достаточными для сбора материала для интерпретации. Чтобы аналитическая терапия была эффективной, непосредственный объект (любви или скорби) должен быть отброшен до начала анализа.
Мне кажется, что позиция либидо в подростковом возрасте имеет много общего с этими двумя состояниями. Подросток слишком вовлечен в эмоциональную борьбу, более того, эта борьба требует быстрых и решительных действий. Его либидо находится в положении отрыва от родителей и поиске новых объектов. Некоторая скорбь об объектах прошлого очевидна; имеют Место «крушения», счастливая или несчастная любовь со взрослыми вне семьи или со сверстниками одного или противоположного пола. Далее, существуют такие нарциссичес-кие уходы, которые заполняют пустоту в периоды отсутствия внешних объектов. Каким бы ни было решение либидо в данный момент, это всегда будет озабоченность настоящим. И, как показано выше, либидо, свободного для прошлого или для аналитика, остается очень мало либо не остается вовсе.
Если это предположение о распределении либидо может быть принято как верное утверждение, оно может послужить объяснением поведения наших молодых пациентов во время лечения, а именно: их нежелание сотрудничать, слабая вовлеченность в процесс терапии или в отношения с аналитиком; их стремление сократить количество сеансов в неделю, их непунктуальность, пропуски сеансов ради других дел, внезапное прекращение лечения. Здесь мы обнаруживаем, сравнивая, насколько в среднем продолжительность анализа взрослых обязана тому факту, что аналитик является очень притягательным объектом, в отличие от основной роли, которую играет перенос в продуцировании материала.
Конечно, бывают такие случаи, когда сам аналитик становится новым объектом любви для подростка, то есть объектом «крушения», — сочетание, поддерживающее заинтересованность такого пациента в «получении лечения». Но независимо от улучшения посещаемости и пунктуальности это может означать, что
317
Подростковый возраст
аналитик встречается с другими специфическими трудностями подросткового возраста, а именно: неотложность их потребностей, непереносимость фрустрации и стремление относиться к любым связям как средству исполнения желаний, а не как источнику знания и понимания.
При таких условиях не удивительно, что помимо аналитической терапии используются многие другие формы лечения, такие, как работа с родственниками, госпитализация, создание терапевтических сообществ (поселений) и т.п. Мы не можем ожидать, что эти, ценные с практической точки зрения экспериментальные подходы могут внести непосредственный вклад в наши теоретические построения о бессознательном содержании подростковой психики, структуре его типичных нарушений или психических механизмов, обеспечивающих эти нарушения.
Клиническое применение
Далее следует попытка применения по крайней мере некоторых из наших выводов, полученных с таким трудом, к трем наиболее актуальным проблемам подросткового возраста.
Естественны ли подростковые расстройства? Во-первых, существует вечный вопрос, является ли подростковый сдвиг желанным и продуктивным сам по себе, насколько это необходимо и, более того, естественно? Психоаналитическая позиция здесь решительна и единодушна. Члены семьи ребенка и школа, которые оценивают его состояние на основе поведения, могут жалеть подростка; для них его состояние означает утрату ценных качеств, постоянства характера и социальной адаптации. Как аналитики, оценивающие личность со структурных позиций, мы думаем иначе. Мы знаем, что структура характера ребенка к концу латентного периода представляет собой результат долговременного конфликта между силами эго и ид. Внутренний баланс достигнут, хотя характеристики каждого
318
Клиническое применение
индивидуальны и дороги ему, они предварительны. Это не позволяет влечениям усиливаться количественно или изменяться качественно, что неразрывно связано с половым созреванием. Следовательно, позволение взрослой сексуальности интегрироваться в личность индивида должно быть отвергнуто. Так называемая подростковая неудовлетворенность является не более чем внешним признаком того, что происходит такая внутренняя перестройка.
С другой стороны, мы все знаем детей, которые в возрасте 14-15 или 16 лет не демонстрируют никаких внешних признаков внутреннего беспокойства. Они продолжают оставаться, как и на протяжении латентного периода, «хорошими» детьми, 'погруженными в семейные отношения, сыновьями, любящими своих матерей, послушными своим отцам, в соответствии с атмосферой, идеями и идеалами их детского воспитания. Это свидетельствует об отставании нормального развития и требует должного внимания. Первое впечатление от подобных случаев, что это может иметь место из-за количественного недостатка влечений, потребностей, — подозрение, которое останется необоснованным. Аналитические исследования показывают, что подобное нежелание «взрослеть» происходит не из ид, а из эго и суперэго. Эти дети построили массивные защиты от действия своих влечений и теперь искалечены результатами, которые действуют как барьер против нормального процесса созревания в ходе развития. Они, возможно, более, чем все остальные, нуждаются в терапевтической помощи для устранения внутренних ограничителей и освобождения пути для нормального, хотя и «огорчающего» развития.
Предсказуемы ли подростковые расстройства? Второй вопрос, который нам часто задают, касается следующей проблемы: может ли быть предсказан тип реакции данного ребенка в подростковый период, исходя из характеристик его поведения в раннем детстве или латентный период? Независимо от утвердительного в целом ответа, данного Эрнстом Джонсом (1922), лишь один из вышеназванных авторов дал ясное и положительное решение этого вопроса. Зигфрид Бернфельд (1923), обсуждавший затяжной тип мужского отрочества и его
319
Подростковый возраст
характеристики, установил связь между этой формой полового созревания и специфическим типом детского развития, основанного на следующих трех условиях: 1) фрустрация детских сексуальных желаний разрушает детский нарциссизм; 2) инцестуозная фиксация на родителях обладает исключительной силой и сохраняется на протяжении латентного периода; 3) суперэго формируется рано, резко отграничено от эго, и идеалы, содержащиеся в нем, питаются как нарциссическим, так и объектным либидо.
В литературе встречаются и другие, менее точные ответы на этот вопрос. Мы встречаем мнение, что в большинстве случаев начало подросткового процесса непредсказуемо, поскольку почти целиком зависит от количественных отношений, таких, как сила и внезапность усиления влечений, соответствующего усиления тревоги, вызывающей весь остальной переворот.
В 1936 году я говорила, что в своей природе отрочество имеет что-то от самоисцеления. Это случается с детьми, чья прегенитальная активность доминирует на протяжении латентного периода до тех пор, пока увеличение генитального либидо не создает условия для снижения прегенитальных действий. Это последнее, с другой стороны, может столкнуться с такой же силой, производящей обратный эффект: когда фаллические характеристики доминируют на протяжении латентного периода, усиление генитального либидо производит эффект преувеличенной и угрожающе агрессивной маскулинности.
Общепринято, пожалуй, что сильная фиксация на матери, вызванная не только эдиповой, но и доэдиповой привязанностью к ней, делает подростковый период особенно сложным. Это последнее утверждение должно быть связано с двумя недавними открытиями другого рода, которыми мы обязаны работе, выполненной в нашей Хемпстедской детской клинике. Одно из этих открытий сделано в исследовании детей-сирот, которые в первые годы жизни лишены отношений со стабильной фигурой матери. Это отсутствие материнской фиксации вовсе не делает подростковый возраст более легким, оно создает угрозу для всей внутренней согласованности личности в этот период. В таких случаях отрочеству предшествуют бурные поиски образа матери; внутреннее обладание и катексис такого образа кажется необходимым для нор-
320
Клиническое применение
мального процесса отвода либидо и переноса его на новые объекты, то есть сексуальных партнеров.
Второе открытие из вышеупомянутых было сделано в анализе близнецов-подростков. Их взаимоотношения в младенчестве наблюдались и регистрировались поминутно (Берлингем, 1951). В процессе лечения выяснилось, что «подростковый бунт» против детских объектов любви требует разрыва уз с близнецом в не меньшей степени, чем разрыв уз с матерью. Поскольку этот либидозный (нарциссический, как и направленный на объект) катексис близнецов коренится в тех же глубинных пластах личности, что и ранняя привязанность к матери, их разрыв сопровождается таким же структурным переворотом, эмоциональным упадком и формированием симптомов. В том случае, если привязанность сохранялась на протяжении подросткового этапа и далее, мы вправе ожидать задержки созревания или ограничивающего «цементирования» характера, типичного для латентного периода, что в целом сходно с упоминавшимися выше случаями, в которых детская любовь к родителям выдерживает натиск подростковой фазы.
Возвращаясь к исходному вопросу, кажется, что мы можем предсказать подростковые реакции в некоторых наиболее типичных сочетаниях, но, конечно, не все индивидуальные вариации детской структуры личности. Наше понимание типичного развития будет расти с увеличением числа подростков, прошедших анализ.
Поделитесь с Вашими друзьями: |