Толкование символов. Побочный продукт толкования сна — понимание символов сна — во многом обусловливает успешность нашего исследования ид. Символы представляют собой постоянные и универсально значимые связи между конкретными содержаниями ид и отдельными представлениями слова или предмета.
Знание этих отношений позволяет нам на основании сознательных проявлений делать достоверные выводы относительно лежащего за ними бессознательного содержания, не прибегая предварительно к трудоемкому рассмотрению предпринятых эго защитных мер. Техника перевода символов — это прямая дорога к пониманию или, точнее, способ перейти от высших слоев сознания к низшим слоям бессознательного, не задерживаясь на промежуточных слоях предшествующей активности эго, которая могла заставить определенное содержание ид приобрести конкретную форму эго. Знание языка символов имеет для понимания ид такую же ценность, как знание математических формул — для решения типичных задач. Такие формулы могут быть выгодно использованы, несмотря на то, что неизвестно, как именно они были получены. Однако, хотя они и помогают решать задачи, они ничего не дают для понимания математики. Точно так же, интерпретируя символы, мы можем выявить содержание ид, не придя при этом к более
124
Теория защитных механизмов
глубокому психологическому пониманию индивида, с которым мы имеем дело.
Парапраксии (ошибочные действия). Время от времени мы можем наблюдать проблески бессознательного и другим образом — в тех проявлениях ид, которые известны как парапраксии. Насколько нам известно, это случается не только в ситуации анализа и может наступить в любое время, когда при некоторых особых обстоятельствах бдительность эго ослаблена или отвлечена и бессознательный импульс (опять-таки при особых обстоятельствах) внезапно подкрепляется. Такие парапраксии, особенно в форме обмолвок и забывания, могут произойти и в ходе анализа, когда они, подобно вспышке, освещают некоторые стороны бессознательного, которые мы, возможно, долго старались проинтерпретировать аналитически. На ранних этапах развития аналитической техники подобные неожиданные удачи приветствовались как неопровержимое доказательство существования бессознательного для пациентов, маловосприимчивых к аналитическому толкованию. В таких случаях аналитики были счастливы предоставившейся эго возможности продемонстрировать на легко понятных примерах действие различных механизмов, таких, как замещение, конденсация и пропуск. Но вообще-то важность этих случайных событий для аналитической техники невелика по сравнению с теми вторжениями ид, которые специально-вызываются в ходе аналитической работы.
Перенос. То же самое теоретическое различие между наблюдением ид, с одной стороны, и наблюдением эго, с другой, может быть осуществлено, пожалуй, и для наиболее мощного инструмента в руках аналитика: интерпретации переноса. Под переносом мы понимаем все те импульсы, переживаемые пациентом в его отношениях с аналитиком, которые не создаются вновь объективной аналитической ситуацией, а имеют свои истоки в ранних, — точнее, очень ранних — связях с объектом, а сейчас лишь оживают под влиянием вынужденного повторения. Поскольку эти импульсы не возникают впервые, но представляют собой повторение, они обладают исключительной ценностью как средство получения
125
Эго и механизмы зашиты
информации о прошлых аффективных переживаниях пациента. Мы увидим, что можно выделить различные типы переноса в зависимости от степени его сложности.
а) Перенос либидозных импульсов. Первый тип переноса очень прост. Пациент обнаруживает, что его отношения с аналитиком осложняются пылкими эмоциями, например любовью, ненавистью, ревностью, тревогой, которые не оправданы фактами реальной ситуации. Сам пациент сопротивляется этим эмоциям и чувствует стыд, унижение и т. д., когда они проявляются помимо его воли. Часто нам удается проложить им путь к сознательному выражению, настаивая лишь на соблюдении основного правила анализа. Дальнейшее исследование обнаруживает истинный характер этих эмоций — они представляют собой вторжения ид. Их источник находится в старых аффективных констелляциях, таких, как эдипов комплекс и комплекс кастрации, и они становятся понятными и оправданными, если мы отделим их от ситуации анализа и поместим в определенную детскую аффективную ситуацию. Поставленные на свое собственное место, эти эмоции помогают нам заполнить амнестический провал в прошлом пациента и дают нам новую информацию о его детской инстинктивной и аффективной жизни. Обычно пациент охотно сотрудничает с нами в ходе интерпретации, поскольку сам чувствует, что перенесенный аффективный импульс представляет собой вторгшееся чужеродное тело. Помещая этот импульс на его место в прошлое, мы тем самым освобождаем пациента в настоящем от импульса, чуждого его эго, что помогает ему совершить анализ. Следует отметить, что интерпретация этого первого типа переноса способствует лишь наблюдению ид.
б) Перенос защиты. Иначе обстоит дело, когда мы переходим ко второму типу переноса. Навязчивое повторение, преобладающее у пациента в ситуации анализа, затрагивает не только предшествовавшие импульсы ид, но также и предшествовавшие защитные меры против инстинктов. Таким образом, пациент переносит не только неискаженные детские импульсы ид, которые подвергаются вторичной цензуре со стороны взрослого эго, лишь когда они проложили себе путь к сознатель-
126
Теория защитных механизмов
ному выражению; он также переносит импульсы ид во всех тех искаженных формах, которые они приобрели, когда он был еще ребенком. В крайнем случае может быть так, что сам инстинктивный импульс вообще не участвует в переносе, в нем участвует лишь определенная защита, принятая эго против некоторых позитивных или негативных установок либидо, как, например, реакция избегания позитивной фиксации любви при скрытой женской гомосексуальности или пассивная, мазохистская установка женского типа, на которую Вильгельм Райх обращал внимание у пациентов-мужчин, чьи отношения с отцами некогда характеризовались агрессивностью. Я считаю, что мы несправедливы к нашим пациентам, если описываем такие переносные защитные реакции, как «камуфляж», или говорим, что пациенты «втирают аналитику очки» или каким-то иным образом разочаровывают его. И действительно, мы зря будем настаивать на неуклонном соблюдении основного правила, то есть требовать, чтобы пациенты были искренними и выдали импульс ид, скрытый за проявленной в переносе защитой. Пациент искренен, когда он выражает импульс или аффект единственным доступным ему путем, а именно — в искаженной защитной форме. Я думаю, что в таком случае аналитик не должен опускать ни одной из тех промежуточных стадий трансформации, которые претерпел инстинкт, и стараться любой ценой прийти к исходному инстинктивному импульсу, против которого эго установило свою защиту, а также ввести его в сознание пациента.
Самым правильным методом будет смещение центра внимания в анализе, его переключение с инстинкта на конкретный защитный механизм, то есть с ид на эго. Если мы сумеем проследить путь, проделанный инстинктом при его различных трансформациях, то выигрыш в анализе будет двойным. Явление переноса, которое мы интерпретировали, распадается на две части, берущие начало в прошлом: либидозный или агрессивный элемент, принадлежащий ид, и защитный механизм, который мы должны приписать эго, в наиболее поучительных случаях — эго того самого периода в детстве, в котором впервые возник импульс ид. Мы не только за-
127
Эго и механизмы зашиты
полняем провал в памяти пациента, касающийся его инстинктивной жизни, как мы это делаем и при интерпретации первого, простого типа переноса, но мы также дополняем и заполняем провалы в истории развития его эго, или, иначе говоря, истории трансформаций, которые претерпевает инстинкт.
Интерпретация второго типа переноса более плодотворна, чем интерпретация первого типа, но именно она лежит в основе большинства технических трудностей, возникающих между аналитиком и пациентом. Пациент не ощущает реакций переноса второго типа как чужеродное тело, и это не удивительно, если учесть, какую большую роль в их продуцировании играет эго — даже если это эго первых лет жизни. Нелегко убедить пациента в повторяющейся природе этого явления. Форма, в которой эти реакции возникают в его сознании, синтонна эго. Искажения, требуемые цензурой, были осуществлены задолго до этого, и взрослое эго не видит причин, по которым оно должно было бы остерегаться их появления в свободных ассоциациях. При помощи рационализации пациент легко закрывает глаза на расхождения между причиной и следствием, которые так заметны для наблюдателя и показывают со всей очевидностью, что у переноса нет объективных оснований. Когда реакции переноса приобретают такую форму, мы не можем рассчитывать на добровольное сотрудничество пациента, как при реакциях первого типа. Едва лишь интерпретация затрагивает неизвестные элементы эго, его действия в прошлом, как эго полностью противодействует работе анализа. Это ситуация, которую мы обычно описываем не очень удачным термином «анализ характера».
С теоретической точки зрения явления, обнаруженные посредством интерпретации переноса, распадаются на две группы: содержания ид и действия эго, которые в любом случае были внесены в сознание. Аналогично могут быть классифицированы результаты интерпретации свободных ассоциаций пациента: непрерывный поток ассоциаций освещает содержание ид; появление сопротивления — защитные механизмы, используемые эго. Единственное различие заключается в том, что интерпретация переноса относится исключительно к прошло-
128
Теория защитных механизмов
му и может одномоментно осветить целые периоды из 1 прошлой жизни пациента, тогда как содержание ид, выявляемое в свободных ассоциациях, не связано ни с каким конкретным временным периодом, а защитные действия эго, проявляющиеся в ходе анализа в форме сопротивления свободным ассоциациям, могут относиться и к его жизни в настоящем.
в) Действие в переносе. Важный вклад в понимание нами пациента вносит третья форма переноса. При интерпретации сновидений, в свободных ассоциациях, интерпретации сопротивления и в двух уже описанных формах переноса мы видим пациента включенным в ситуацию анализа, то есть в неестественном эндопси-•хическом состоянии. Относительная сила двух образований изменена: баланс нарушен в пользу ид в одном случае под влиянием сна, а в другом — благодаря соблюдению основного правила анализа. Сила факторов эго, когда мы встречаемся с ними — будь то в форме цензуры сновидений или в форме сопротивления свободным ассоциациям, — уже снижена, и ее воздействие ослаблено, и нам часто бывает исключительно трудно обрисовать их в их естественной величине и силе.
Мы все знакомы с обвинениями, часто выдвигаемыми против аналитиков, в том, что они могут хорошо знать бессознательное пациента, но плохо судят о его эго. Эта критика, по-видимому, в значительной степени оправданна, поскольку аналитики имеют недостаточно возможностей наблюдать целостное эго пациента в действии.
Возможно такое усиление переноса, при котором пациент на время перестает соблюдать строгие правила аналитического лечения и начинает проигрывать в своем повседневном поведении как инстинктивные импульсы, так и защитные реакции, включённые в его перенесенные аффекты. Это известно как действие в переносе — процессе, при котором, строго говоря, границы анализа уже оставлены позади. С точки зрения аналитика это поучительно, поскольку психическая структура пациента автоматически проявляется в своих естественных пропорциях. Когда мы интерпретируем это «действие», мы должны разделить действия переноса на их
129
Эго и механизмы зашиты
составляющие части и тем самым обнаружить количество энергии, используемой в данный конкретный момент различными образованиями. В отличие от наблюдений, проводимых при продуцировании пациентом свободных ассоциаций, эта ситуация показывает нам как абсолютное, так и относительное количество энергии, используемой каждым образованием.
Хотя интерпретация «действия» в переносе и обеспечивает нам достаточно существенное понимание, терапевтический выигрыш обычно невелик. Введение бессознательного в сознание и осуществление терапевтического воздействия на отношения между ид, эго и суперэго зависят от создания ситуации анализа, которая конструируется искусственно и напоминает гипноз в том отношении, что активность образований эго снижена. Пока эго продолжает функционировать свободно или же если оно действует заодно с ид и просто выполняет его приказы, для эндопсихических замещений и осуществления воздействий извне имеется мало возможностей. Поэтому для аналитика работать с этой, третьей формой переноса, которую мы называем действием, еще труднее, чем с переносом различных типов защиты. Так что естественно, что он попытается в максимальной степени ограничить ее посредством даваемых им аналитических интерпретаций и накладываемых неаналитических ограничений.
СВЯЗЬ МЕЖДУ АНАЛИЗОМ ИД И АНАЛИЗОМ ЭГО
Я достаточно подробно описала, как явление переноса осуществляется в трех формах: перенос либидоз-ных тенденций, перенос защиты и действие в переносе. Моей целью было показать, что технические трудности анализа относительно невелики, когда речь идет о том, чтобы ввести в сознание производные бессознательного, и что они очень велики, когда нам приходится иметь дело с бессознательными элементами в эго.
Это можно выразить следующим образом: трудность заключается не в нашей аналитической технике как таковой; она ничуть не меньше годится для введения в сознание бессознательных частей эго, чем для введения в сознание бессознательных частей ид или суперэго. Вот только мы, аналитики, меньше знакомы с трудностями
130
Теория зашитных механизмов
анализа эго, чем с трудностями анализа ид. Аналитическая теория более не утверждает, что понятие эго тождественно понятию системы чувственного сознания;
иначе говоря, мы осознали, что существенные части образований эго сами бессознательны и нуждаются в помощи анализа для того, чтобы стать осознанными. В результате анализ эго приобрел в наших глазах намного большее значение. Все, что включается в анализ со стороны эго, — это такой же качественный материал, как и производные ид. Мы не вправе рассматривать его лишь как помеху в анализе ид. Но, конечно же, все, исходящее от эго, является также сопротивлением в собственном смысле слова: силой, направленной против всего, исходящего из бессознательного, а тем самым и против работы аналитика.
Таким образом, для нас будет делом чести научиться осуществлять анализ эго пациента — пусть и против воли самого этого эго — с не меньшей точностью, чем анализ ид.
Односторонность аналитической техники и трудности, к которым она приводит. Из того, что было сказано ранее, нам известно, что если мы сосредоточиваем наше внимание на свободных ассоциациях пациента и скрытых стремлениях его сновидений, на толковании символов и содержания переноса, воображаемого либо осуществленного в действии, мы можем продвинуться в нашем исследовании ид, но этот анализ является односторонним. Наряду с этим исследование форм сопротивления, работы цензуры сновидений и различных перенесенных типов защиты от инстинктивных импульсов и фантазий помогает нам в изучении неизвестных действий эго и суперэго, но этот метод также является односторонним. Если верно, что лишь сочетание этих двух линий исследования, без уклонения в ту или иную сторону, может дать полную картину психики субъекта, то верно также и то, что, если мы предпочтем один из способов аналитического исследования в ущерб всем остальным, результатом будет искаженная или, по меньшей мере, неполная картина психической личности — карикатура на действительность.
131
Эго и механизмы зашиты
Например, техника, которая ограничивается исключительно интерпретацией символов, рискует высветить материал, представляющий собой исключительно содержание ид. Использующий эту технику будет склонен игнорировать или, по крайней мере, считать менее значимыми те бессознательные элементы в образованиях эго, которые могут быть введены в сознание лишь с помощью других методов анализа. Эта техника может быть оправдана тем, что она позволяет обойтись без окольных путей и, не анализируя эго, прямо подойти к подавленной инстинктивной жизни. Однако ее результаты будут все же неполными. Лишь анализ бессознательных защитных операций эго позволяет нам реконструировать те изменения, которые претерпели инстинкты. Не зная их, мы можем, конечно, открыть многое относительно содержания подавленных инстинктивных стремлений и фантазий, но мы по-прежнему будем знать мало — или вообще ничего — относительно осуществившихся с ними преобразований и различных путей, которыми они входят в структуру личности.
Техника, отклоняющаяся слишком далеко в сторону анализа сопротивлений пациента, также дает неполные результаты — но в прямо противоположном смысле. Такой метод представит нам полную картину эго субъекта, но за счет отказа от глубины и полноты анализа его ид.
Аналогичными будут и результаты техники, которая чрезмерно концентрируется на переносе. Нет сомнений в том, что пациенты, находясь в состоянии интенсифицированного переноса, которому этот метод благоприятствует, продуцируют обильный материал из глубочайших слоев ид. Но при этом они переходят границы ситуации анализа. Эго больше не остается вовне, его энергия не уменьшена, сила не снижена, оно не сохраняет позицию объективного наблюдения, при которой не принимает активного участия в происходящем.
Напротив, оно захвачено, затоплено, погружено в действие. Даже если под воздействием навязчивого повторения оно ведет себя полностью как детское эго, это не меняет того факта, что оно действует, вместо того чтобы анализировать. Но это означает, что подобная техника, с
132
Теория защитных механизмов
использованием которой были связаны надежды достичь более глубокого понимания наших пациентов, с терапевтической точки зрения приводит к разочарованию, которого с теоретической точки зрения следовало ожидать в результате действия в переносе.
Кроме того, техника детского анализа, которую я сама отстаивала (A. Freud, 1927), также является хорошим примером опасностей одностороннего подхода. Если мы отказываемся от свободных ассоциаций, в недостаточной мере используем интерпретацию символов и начинаем интерпретировать перенос лишь на поздней стадии лечения, то для нас оказываются закрытыми три важных пути раскрытия содержания ид и действий эго.
В этом случае возникает вопрос, на который я собираюсь ответить в следующей главе: как преодолеть все эти недостатки и, несмотря ни на что, проникнуть глубже поверхностных слоев психической жизни?
защитные ДЕЙСТВИЯ ЭГО, РАССМАТРИВАЕМЫЕ КАК ОБЪЕКТ АНАЛИЗА
Отношение между эго и аналитическим методом.
Детальные и утомительные теоретические рассуждения, содержавшиеся в предыдущей главе, для практических целей могут быть резюмированы в нескольких простых предложениях. Задача аналитика заключается в том, чтобы ввести в сознание все, что является бессознательным, независимо от того, какому психическому образованию оно принадлежит. Аналитик объективно и равномерно распределяет свое внимание между бессознательными элементами всех трех образований. Иначе говоря, когда он принимается за работу по разъяснению, он выбирает себе позицию, равноудаленную от ид, эго и суперэго.
К сожалению, однако, различные обстоятельства препятствуют этой равноудаленности. Беспристрастность аналитика не встречает отклика; различные образования реагируют на его усилия по-разному. Мы знаем, что сами по себе импульсы ид не склонны оставаться неосознанными. Они естественным образом устремлены вверх, постоянно пытаются проложить себе путь в сознание и тем самым достичь удовлетворения или, по
133
Эго и механизмы зашиты
крайней мере, направить свои производные на поверхность сознания. Как я показала, работа аналитика осуществляется в том же направлении и подкрепляет эту устремленную вверх тенденцию. Тем самым для подавленных элементов в ид аналитик выступает как помощник и освободитель.
С эго и суперэго дело обстоит иначе. В той мере, в какой образования эго стремятся ограничить импульсы ид собственными способами, аналитик выступает как возмутитель спокойствия. В ходе своей работы он уничтожает старательно созданные вытеснения и разрушает компромиссные образования, воздействие которых патологично, но форма которых полностью синтонна эго. Цель аналитика, заключающаяся во введении бессознательного в сознание, и усилия образований эго по овладению инстинктивной жизнью противоречат друг другу. Следовательно, за исключением случаев понимания пациентом своей болезни, образования эго рассматривают цель аналитика как угрозу.
Следуя линиям изложения, намеченным в предыдущей главе, мы должны описать отношение эго к работе анализа как тройственное. Реализуя способность к самонаблюдению, о которой я говорила, эго делает общее с аналитиком дело; эта его способность находится в распоряжении аналитика, и эго передает ему картину других образований, созданную на основе их производных, вторгшихся на его территорию. Эго антагонистично аналитику в том отношении, что в своем самонаблюдении оно ненадежно и тенденциозно. Сознательно регистрируя и передавая одни факты, эго фальсифицирует и отбрасывает другие, препятствуя их освещению, а это полностью противоречит методам аналитического исследования, настаивающим на том, что рассмотрено должно быть все, что возникает, без всякой дискриминации. Наконец, эго само является объектом анализа в том отношении, что постоянно осуществляемые им защитные действия реализуются бессознательно и могут быть введены в сознание лишь ценой значительных усилий, подобно бессознательной активности любого из вытесняемых инстинктивных импульсов.
134
Теория защитных механизмов
Защита от инстинкта, проявляющаяся в форме сопротивления. В предыдущей главе я попыталась провести теоретическое различие между анализом ид и эго, которые в нашей практической работе неразрывно связаны друг с другом. Результат этой попытки еще раз подтвердил тот вывод, к которому привел нас опыт: в исследовании материал, помогающий анализировать эго, выступает в форме сопротивления анализу ид. Факты настолько самоочевидны, что объяснение кажется почти излишним. Эго в анализе становится активным, когда оно пытается при помощи противодействия воспрепятствовать вторжению ид. Поскольку цель анализа заключается в том, чтобы облегчить доступ в сознание идеаторным представлениям подавленных инстинктов, то есть способствовать вторжениям ид, защитные действия эго против этих представлений автоматически приобретают характер активного сопротивления анализу. А поскольку для того, чтобы обеспечить соблюдение основного правила анализа, позволяющего этим представлениям всплывать в свободных ассоциациях пациента, аналитик использует свое личное влияние, то и защита, воздвигаемая эго против инстинктов, приобретает форму прямого сопротивления самому аналитику. Враждебность по отношению к аналитику и усиление мер, которые должны воспрепятствовать всплыванию импульсов ид, совпадают друг с другом. Когда в определенные моменты анализа защита снимается и инстинктивные представления могут беспрепятственно проявиться в форме свободных ассоциаций, отношение эго к аналитику на это время освобождается от искажений.
Конечно, кроме этой конкретной формы существует множество других форм сопротивления в анализе. Как нам известно, помимо так называемых сопротивлений эго существуют перенесенные сопротивления, а также те противодействующие, с трудом преодолеваемые в анализе силы, чей источник лежит в навязчивом повторении. Таким образом, мы не можем сказать, что всякое сопротивление есть результат защитных действий со стороны эго. Но каждая такая защита от ид, воздвигаемая в ходе анализа, может быть обнаружена лишь в форме сопротивления работе аналитика. Анализ сопротивлений эго
135
Поделитесь с Вашими друзьями: |