Апрель пресс эксмо-nPt d москва 1999

Знание этих отношений позволяет нам на основа­нии сознательных проявлений делать достоверные вы­воды относительно лежащего за ними бессознательного содержания, не прибегая предварительно к трудоемкому рассмотрению предпринятых эго защитных мер. Техни­ка перевода символов — это прямая дорога к пониманию или, точнее, способ перейти от высших слоев сознания к низшим слоям бессознательного, не задерживаясь на промежуточных слоях предшествующей активности эго, которая могла заставить определенное содержание ид приобрести конкретную форму эго. Знание языка сим­волов имеет для понимания ид такую же ценность, как знание математических формул — для решения типич­ных задач. Такие формулы могут быть выгодно исполь­зованы, несмотря на то, что неизвестно, как именно они были получены. Однако, хотя они и помогают ре­шать задачи, они ничего не дают для понимания мате­матики. Точно так же, интерпретируя символы, мы мо­жем выявить содержание ид, не придя при этом к более

Теория защитных механизмов

глубокому психологическому пониманию индивида, с которым мы имеем дело.

Парапраксии (ошибочные действия). Время от вре­мени мы можем наблюдать проблески бессознательного и другим образом — в тех проявлениях ид, которые из­вестны как парапраксии. Насколько нам известно, это случается не только в ситуации анализа и может насту­пить в любое время, когда при некоторых особых обсто­ятельствах бдительность эго ослаблена или отвлечена и бессознательный импульс (опять-таки при особых обсто­ятельствах) внезапно подкрепляется. Такие парапрак­сии, особенно в форме обмолвок и забывания, могут произойти и в ходе анализа, когда они, подобно вспыш­ке, освещают некоторые стороны бессознательного, кото­рые мы, возможно, долго старались проинтерпретировать аналитически. На ранних этапах развития аналитичес­кой техники подобные неожиданные удачи приветство­вались как неопровержимое доказательство существова­ния бессознательного для пациентов, маловосприимчивых к аналитическому толкованию. В таких случаях анали­тики были счастливы предоставившейся эго возможнос­ти продемонстрировать на легко понятных примерах дей­ствие различных механизмов, таких, как замещение, конденсация и пропуск. Но вообще-то важность этих слу­чайных событий для аналитической техники невелика по сравнению с теми вторжениями ид, которые специ­ально-вызываются в ходе аналитической работы.

Перенос. То же самое теоретическое различие меж­ду наблюдением ид, с одной стороны, и наблюдением эго, с другой, может быть осуществлено, пожалуй, и для наиболее мощного инструмента в руках аналитика: ин­терпретации переноса. Под переносом мы понимаем все те импульсы, переживаемые пациентом в его отношени­ях с аналитиком, которые не создаются вновь объектив­ной аналитической ситуацией, а имеют свои истоки в ранних, — точнее, очень ранних — связях с объектом, а сейчас лишь оживают под влиянием вынужденного по­вторения. Поскольку эти импульсы не возникают впер­вые, но представляют собой повторение, они обладают исключительной ценностью как средство получения

125

Эго и механизмы зашиты

информации о прошлых аффективных переживаниях пациента. Мы увидим, что можно выделить различные типы переноса в зависимости от степени его сложности.

126

ному выражению; он также переносит импульсы ид во всех тех искаженных формах, которые они приобрели, когда он был еще ребенком. В крайнем случае может быть так, что сам инстинктивный импульс вообще не участвует в переносе, в нем участвует лишь определен­ная защита, принятая эго против некоторых позитив­ных или негативных установок либидо, как, например, реакция избегания позитивной фиксации любви при скрытой женской гомосексуальности или пассивная, мазохистская установка женского типа, на которую Виль­гельм Райх обращал внимание у пациентов-мужчин, чьи отношения с отцами некогда характеризовались агрес­сивностью. Я считаю, что мы несправедливы к нашим пациентам, если описываем такие переносные защит­ные реакции, как «камуфляж», или говорим, что паци­енты «втирают аналитику очки» или каким-то иным образом разочаровывают его. И действительно, мы зря будем настаивать на неуклонном соблюдении основного правила, то есть требовать, чтобы пациенты были ис­кренними и выдали импульс ид, скрытый за проявлен­ной в переносе защитой. Пациент искренен, когда он выражает импульс или аффект единственным доступ­ным ему путем, а именно — в искаженной защитной форме. Я думаю, что в таком случае аналитик не дол­жен опускать ни одной из тех промежуточных стадий трансформации, которые претерпел инстинкт, и старать­ся любой ценой прийти к исходному инстинктивному импульсу, против которого эго установило свою защиту, а также ввести его в сознание пациента.

Самым правильным методом будет смещение цен­тра внимания в анализе, его переключение с инстинкта на конкретный защитный механизм, то есть с ид на эго. Если мы сумеем проследить путь, проделанный инстин­ктом при его различных трансформациях, то выигрыш в анализе будет двойным. Явление переноса, которое мы интерпретировали, распадается на две части, берущие начало в прошлом: либидозный или агрессивный эле­мент, принадлежащий ид, и защитный механизм, кото­рый мы должны приписать эго, в наиболее поучитель­ных случаях — эго того самого периода в детстве, в котором впервые возник импульс ид. Мы не только за-

127

Эго и механизмы зашиты

полняем провал в памяти пациента, касающийся его инстинктивной жизни, как мы это делаем и при интер­претации первого, простого типа переноса, но мы также дополняем и заполняем провалы в истории развития его эго, или, иначе говоря, истории трансформаций, кото­рые претерпевает инстинкт.

Интерпретация второго типа переноса более плодо­творна, чем интерпретация первого типа, но именно она лежит в основе большинства технических трудностей, возникающих между аналитиком и пациентом. Пациент не ощущает реакций переноса второго типа как чужерод­ное тело, и это не удивительно, если учесть, какую боль­шую роль в их продуцировании играет эго — даже если это эго первых лет жизни. Нелегко убедить пациента в повторяющейся природе этого явления. Форма, в кото­рой эти реакции возникают в его сознании, синтонна эго. Искажения, требуемые цензурой, были осуществлены задолго до этого, и взрослое эго не видит причин, по ко­торым оно должно было бы остерегаться их появления в свободных ассоциациях. При помощи рационализации пациент легко закрывает глаза на расхождения между причиной и следствием, которые так заметны для наблю­дателя и показывают со всей очевидностью, что у перено­са нет объективных оснований. Когда реакции переноса приобретают такую форму, мы не можем рассчитывать на добровольное сотрудничество пациента, как при реак­циях первого типа. Едва лишь интерпретация затрагива­ет неизвестные элементы эго, его действия в прошлом, как эго полностью противодействует работе анализа. Это ситуация, которую мы обычно описываем не очень удач­ным термином «анализ характера».

С теоретической точки зрения явления, обнаружен­ные посредством интерпретации переноса, распадаются на две группы: содержания ид и действия эго, которые в любом случае были внесены в сознание. Аналогично могут быть классифицированы результаты интерпрета­ции свободных ассоциаций пациента: непрерывный по­ток ассоциаций освещает содержание ид; появление со­противления — защитные механизмы, используемые эго. Единственное различие заключается в том, что интер­претация переноса относится исключительно к прошло-

Теория защитных механизмов

му и может одномоментно осветить целые периоды из ¹ прошлой жизни пациента, тогда как содержание ид, выявляемое в свободных ассоциациях, не связано ни с каким конкретным временным периодом, а защитные действия эго, проявляющиеся в ходе анализа в форме сопротивления свободным ассоциациям, могут относить­ся и к его жизни в настоящем.

в) Действие в переносе. Важный вклад в понима­ние нами пациента вносит третья форма переноса. При интерпретации сновидений, в свободных ассоциациях, интерпретации сопротивления и в двух уже описанных формах переноса мы видим пациента включенным в ситуацию анализа, то есть в неестественном эндопси-•хическом состоянии. Относительная сила двух образо­ваний изменена: баланс нарушен в пользу ид в одном случае под влиянием сна, а в другом — благодаря со­блюдению основного правила анализа. Сила факторов эго, когда мы встречаемся с ними — будь то в форме цензуры сновидений или в форме сопротивления сво­бодным ассоциациям, — уже снижена, и ее воздействие ослаблено, и нам часто бывает исключительно трудно обрисовать их в их естественной величине и силе.

Мы все знакомы с обвинениями, часто выдвигае­мыми против аналитиков, в том, что они могут хорошо знать бессознательное пациента, но плохо судят о его эго. Эта критика, по-видимому, в значительной степени оправданна, поскольку аналитики имеют недостаточно возможностей наблюдать целостное эго пациента в дей­ствии.

Возможно такое усиление переноса, при котором пациент на время перестает соблюдать строгие прави­ла аналитического лечения и начинает проигрывать в своем повседневном поведении как инстинктивные им­пульсы, так и защитные реакции, включённые в его перенесенные аффекты. Это известно как действие в переносе — процессе, при котором, строго говоря, гра­ницы анализа уже оставлены позади. С точки зрения аналитика это поучительно, поскольку психическая струк­тура пациента автоматически проявляется в своих есте­ственных пропорциях. Когда мы интерпретируем это «дей­ствие», мы должны разделить действия переноса на их

129

составляющие части и тем самым обнаружить количе­ство энергии, используемой в данный конкретный мо­мент различными образованиями. В отличие от наблю­дений, проводимых при продуцировании пациентом свободных ассоциаций, эта ситуация показывает нам как абсолютное, так и относительное количество энергии, используемой каждым образованием.

Хотя интерпретация «действия» в переносе и обес­печивает нам достаточно существенное понимание, тера­певтический выигрыш обычно невелик. Введение бессоз­нательного в сознание и осуществление терапевтического воздействия на отношения между ид, эго и суперэго за­висят от создания ситуации анализа, которая конструи­руется искусственно и напоминает гипноз в том отноше­нии, что активность образований эго снижена. Пока эго продолжает функционировать свободно или же если оно действует заодно с ид и просто выполняет его приказы, для эндопсихических замещений и осуществления воз­действий извне имеется мало возможностей. Поэтому для аналитика работать с этой, третьей формой переноса, ко­торую мы называем действием, еще труднее, чем с пере­носом различных типов защиты. Так что естественно, что он попытается в максимальной степени ограничить ее посредством даваемых им аналитических интерпретаций и накладываемых неаналитических ограничений.

СВЯЗЬ МЕЖДУ АНАЛИЗОМ ИД И АНАЛИЗОМ ЭГО

Я достаточно подробно описала, как явление пере­носа осуществляется в трех формах: перенос либидоз-ных тенденций, перенос защиты и действие в переносе. Моей целью было показать, что технические трудности анализа относительно невелики, когда речь идет о том, чтобы ввести в сознание производные бессознательного, и что они очень велики, когда нам приходится иметь дело с бессознательными элементами в эго.

Это можно выразить следующим образом: трудность заключается не в нашей аналитической технике как та­ковой; она ничуть не меньше годится для введения в сознание бессознательных частей эго, чем для введения в сознание бессознательных частей ид или суперэго. Вот только мы, аналитики, меньше знакомы с трудностями

130

анализа эго, чем с трудностями анализа ид. Аналити­ческая теория более не утверждает, что понятие эго тож­дественно понятию системы чувственного сознания;

иначе говоря, мы осознали, что существенные части об­разований эго сами бессознательны и нуждаются в по­мощи анализа для того, чтобы стать осознанными. В ре­зультате анализ эго приобрел в наших глазах намного большее значение. Все, что включается в анализ со сто­роны эго, — это такой же качественный материал, как и производные ид. Мы не вправе рассматривать его лишь как помеху в анализе ид. Но, конечно же, все, исходя­щее от эго, является также сопротивлением в собствен­ном смысле слова: силой, направленной против всего, исходящего из бессознательного, а тем самым и против работы аналитика.

Таким образом, для нас будет делом чести научиться осуществлять анализ эго пациента — пусть и против воли самого этого эго — с не меньшей точностью, чем анализ ид.

131

Например, техника, которая ограничивается ис­ключительно интерпретацией символов, рискует высве­тить материал, представляющий собой исключительно содержание ид. Использующий эту технику будет скло­нен игнорировать или, по крайней мере, считать менее значимыми те бессознательные элементы в образовани­ях эго, которые могут быть введены в сознание лишь с помощью других методов анализа. Эта техника может быть оправдана тем, что она позволяет обойтись без околь­ных путей и, не анализируя эго, прямо подойти к подав­ленной инстинктивной жизни. Однако ее результаты будут все же неполными. Лишь анализ бессознательных защитных операций эго позволяет нам реконструировать те изменения, которые претерпели инстинкты. Не зная их, мы можем, конечно, открыть многое относительно содержания подавленных инстинктивных стремлений и фантазий, но мы по-прежнему будем знать мало — или вообще ничего — относительно осуществившихся с ними преобразований и различных путей, которыми они вхо­дят в структуру личности.

Техника, отклоняющаяся слишком далеко в сто­рону анализа сопротивлений пациента, также дает не­полные результаты — но в прямо противоположном смысле. Такой метод представит нам полную картину эго субъекта, но за счет отказа от глубины и полноты анализа его ид.

Аналогичными будут и результаты техники, которая чрезмерно концентрируется на переносе. Нет сомнений в том, что пациенты, находясь в состоянии интенсифициро­ванного переноса, которому этот метод благоприятствует, продуцируют обильный материал из глубочайших слоев ид. Но при этом они переходят границы ситуации анализа. Эго больше не остается вовне, его энергия не уменьшена, сила не снижена, оно не сохраняет позицию объективного на­блюдения, при которой не принимает активного участия в происходящем.

Напротив, оно захвачено, затоплено, погружено в действие. Даже если под воздействием навязчивого по­вторения оно ведет себя полностью как детское эго, это не меняет того факта, что оно действует, вместо того чтобы анализировать. Но это означает, что подобная техника, с

132

Теория защитных механизмов

использованием которой были связаны надежды достичь более глубокого понимания наших пациентов, с терапев­тической точки зрения приводит к разочарованию, кото­рого с теоретической точки зрения следовало ожидать в результате действия в переносе.

Кроме того, техника детского анализа, которую я сама отстаивала (A. Freud, 1927), также является хоро­шим примером опасностей одностороннего подхода. Если мы отказываемся от свободных ассоциаций, в недоста­точной мере используем интерпретацию символов и на­чинаем интерпретировать перенос лишь на поздней ста­дии лечения, то для нас оказываются закрытыми три важных пути раскрытия содержания ид и действий эго.

В этом случае возникает вопрос, на который я со­бираюсь ответить в следующей главе: как преодолеть все эти недостатки и, несмотря ни на что, проникнуть глубже поверхностных слоев психической жизни?

защитные ДЕЙСТВИЯ ЭГО, РАССМАТРИВАЕМЫЕ КАК ОБЪЕКТ АНАЛИЗА

Отношение между эго и аналитическим методом.

Детальные и утомительные теоретические рассуждения, содержавшиеся в предыдущей главе, для практических целей могут быть резюмированы в нескольких простых предложениях. Задача аналитика заключается в том, что­бы ввести в сознание все, что является бессознательным, независимо от того, какому психическому образованию оно принадлежит. Аналитик объективно и равномерно распределяет свое внимание между бессознательными эле­ментами всех трех образований. Иначе говоря, когда он принимается за работу по разъяснению, он выбирает себе позицию, равноудаленную от ид, эго и суперэго.

К сожалению, однако, различные обстоятельства препятствуют этой равноудаленности. Беспристрастность аналитика не встречает отклика; различные образова­ния реагируют на его усилия по-разному. Мы знаем, что сами по себе импульсы ид не склонны оставаться неосознанными. Они естественным образом устремле­ны вверх, постоянно пытаются проложить себе путь в сознание и тем самым достичь удовлетворения или, по

133

Эго и механизмы зашиты

крайней мере, направить свои производные на поверх­ность сознания. Как я показала, работа аналитика осу­ществляется в том же направлении и подкрепляет эту устремленную вверх тенденцию. Тем самым для подав­ленных элементов в ид аналитик выступает как помощ­ник и освободитель.

С эго и суперэго дело обстоит иначе. В той мере, в какой образования эго стремятся ограничить импульсы ид собственными способами, аналитик выступает как возмутитель спокойствия. В ходе своей работы он унич­тожает старательно созданные вытеснения и разрушает компромиссные образования, воздействие которых па­тологично, но форма которых полностью синтонна эго. Цель аналитика, заключающаяся во введении бессозна­тельного в сознание, и усилия образований эго по овла­дению инстинктивной жизнью противоречат друг дру­гу. Следовательно, за исключением случаев понимания пациентом своей болезни, образования эго рассматрива­ют цель аналитика как угрозу.

Следуя линиям изложения, намеченным в преды­дущей главе, мы должны описать отношение эго к рабо­те анализа как тройственное. Реализуя способность к самонаблюдению, о которой я говорила, эго делает об­щее с аналитиком дело; эта его способность находится в распоряжении аналитика, и эго передает ему картину других образований, созданную на основе их производ­ных, вторгшихся на его территорию. Эго антагонистич­но аналитику в том отношении, что в своем самонаблю­дении оно ненадежно и тенденциозно. Сознательно регистрируя и передавая одни факты, эго фальсифици­рует и отбрасывает другие, препятствуя их освещению, а это полностью противоречит методам аналитического исследования, настаивающим на том, что рассмотрено должно быть все, что возникает, без всякой дискрими­нации. Наконец, эго само является объектом анализа в том отношении, что постоянно осуществляемые им за­щитные действия реализуются бессознательно и могут быть введены в сознание лишь ценой значительных уси­лий, подобно бессознательной активности любого из вытесняемых инстинктивных импульсов.

Теория защитных механизмов

Конечно, кроме этой конкретной формы существу­ет множество других форм сопротивления в анализе. Как нам известно, помимо так называемых сопротивлений эго существуют перенесенные сопротивления, а также те противодействующие, с трудом преодолеваемые в анали­зе силы, чей источник лежит в навязчивом повторении. Таким образом, мы не можем сказать, что всякое сопро­тивление есть результат защитных действий со стороны эго. Но каждая такая защита от ид, воздвигаемая в ходе анализа, может быть обнаружена лишь в форме сопро­тивления работе аналитика. Анализ сопротивлений эго

135