Ж. И. Резникова "Интеллект и язык животных и человека. Основы когнитивной этологии". М., Академкнига
Скачать 0.49 Mb.
|
| Эта форма поведения привлекает внимание все большего числа экспериментаторов в последние годы. Дело в том, что речь идет о сравнительно простом психологическом процессе. Не вдаваясь в такие сложные аспекты как способность судить о компетентности, желаниях или намерениях другого индивидуума, мы лишь задаемся вопросом о том, что знает животное о визуальном восприятии мира особями своего или других видов. Иными словами, знает ли животное, что именно видят другие и чего они не видят ? За этим вопросом стоит следующий: могут ли животные извлечь пользу из этого знания?
Эти вопросы тем более интересны, что они дают возможность сравнить свойства психики животных и человека. Исследования развития маленьких детей выявили довольно четкие закономерности онтогенетического развития визуального восприятия у детей в социальном контексте ( Butterworth, Jarret, 1991; Flawell, 1992). Между полугодовалым и годовалым возрастом ребенок следит за направлением взгляда взрослых, но не фиксирует цели их взгляда, поворачивая голову в ту же сторону ( но только вперед, а не назад) и направляя свое внимание на первую же вещь, попадающую в поле зрения. В возрасте 12-18 месяцев дети могут следовать за направлением от глаз взрослого к определенной цели и при этом поворачиваться также и назад, следя за направляющим взглядом. Однако лишь после четырех лет, пройдя еще несколько промежуточных стадий, человек достигает понимания того, что “видеть – значит знать” и руководствуется в своем поведении пониманием того, если некто увидел нечто, он знает, где оно находится. При наблюдениях за животными оказалось, что поведенческая модель, получившая в этологии название “cледование направлению взгляда”, обычно хорошо выражена и поддается регистрации. Так, шимпанзе, проследив за направлением взгляда сородича и не увидев ничего интересного, ведет глазами назад, от предполагаемого объекта рассматривания к лицу и к глазам своего “поднадзорного”, как бы проверяя, нет ли здесь ошибки ( Call et al., 1998 ). Столь выразительная форма поведения удобна для экспериментального исследования. Поскольку в области изучения психологических процессов “высшего уровня” накопилось достаточно много скептических оценок, исследователи предположили, что более четкая картина может быть получена при изучении процессов “низкого уровня”. Однако, как мы увидим далее, и в этой области трактовки существующих данных во многом остаются дискуссионными. Сравнительных экспериментальных данных, касающихся проявления у разных видов животных “осведомленности” о визуальном восприятии других индивидуумов пока очень мало. Большинство опытов, призванных ответить на вопрос о способности представителей разных видов извлекать полезную информацию из направления взгляда представителей свого или другого вида, касается приматов, в том числе и людей. Эксперименты проводились также на собаках и дельфинах; есть предварительные данные М. Томазелло, касающиеся горных коз Capra aegagrus (Tomasello et al., 2001). Полученные данные позволяют предполагать, что использование взгляда как источника информации имеет эволюционную историю, выходящую за пределы формирования группы приматов. Это открывает простор для перспективных исследований в области сравнительной психологии и когнитивной этологии.. Рассмотрим несколько экспериментов, лежащих в основе современной дискуссии о данном, сравнительно простом, механизме социального познания. 8.6.1.Экспериментальный подход к исследованию способности животных использовать информацию, содержащуюся во взглядах и жестах Многочисленные наблюдения за поведением приматов в социальной среде показали, что они постоянно следят за направлением взглядов других особей и, в зависимости от обстоятельств, извлекают для себя информацию об источнике пищи, опасности или просто о наличии интересных объектов. Об этом свидетельствуют изменения в их поведении. Однако эти изменения могут быть следствием совсем простой стратегии: повернувшись в ту же сторону, что и индивидуум, который что-то нашел, и осуществляя случайные поиски, можно также достичь успеха. Так, маленькие дети бросаются хаотично искать грибы на полянке, повернувшись в ту же сторону, куда смотрит взрослый, тогда как дети постарше могут “подсмотреть” видимую взрослым цель, проследив точно за его взглядом, а затем постараться опередить его и схватить гриб. Экспериментаторы разработали разные методики, позволяющие судить о том, насколько глубоко понимают животные закономерности визуального восприятия других индивидуумов. В одном из опытов шимпанзе могли обращаться к двум знакомым экспериментаторам со своими обычными выпрашивающими жестами, в ответ на которые им в протянутую ладонь клали кусочек пищи. Однако только один из людей мог видеть протянутую к нему руку обезьяны, тогда как другой “очевидно” не мог. В разных вариантах использовались разные преграды взгляду человека, в том числе, веер, закрывающий лицо и даже надетое на голову ведро. Обезьянам предварительно давали играть со всеми используемыми в опытах предметами. Животные охотно играют в игры, которые их воспитатели называют “ проверка на просвет”: смотрят свозь стекла, глядят в зеркало, закрывают себе лицо разными попадающими к ним в руки предметами. В описываемых опытах шимпанзе заранее вполне могли убедиться в непрозрачности испоьзуемых преград. К удивлению исследователей, для обезьян не было очевидно различие между визуальными возможностями партнеров : они в равном числе случаев обращались с просьбой к обоим людям ( Povinelli, Eddy, 1996). В других опытах семилетним шимпанзе, воспитанным в группах сородичей, но в постоянном контакте с людьми, предлагали что-то вроде “игры в наперсток”. Они должны были угадать, в какой из двух ( в одном из вариантов- из трех) непрозрачных коробок находится приманка ( Povinelly, Prince, 1998; Povinelly et al., 2000). Обезьяны были предварительно тренированы в строгих условиях выбора только одной коробки. В случае ошибки опыт прекращали на полчаса и еду не давали. “Подсказку взглядом” со стороны человека обезьяны научились использовать только после долгих тренировок. Предварительно обезьян научили следовать указывающему жесту человека – рукой или пальцем. Нужно отметить, что обезьяны не используют указующих жестов в природе, и в лаборатории их приходится обучать специально. Их способность понимать подобные жесты имеет свои ограничения. Так, если палец экспериментатора показывает на однин объект, останавливаясь на расстоянии в 5 см от него, а на другой объект – оставаясь на расстоянии в 75 см, то животное выберет первый в большинстве случаев. Однако если это расстояния 150 и 120 см – обезьяна осуществляет случайный выбор. Когда животные научились использовать такие подсказки, их заменили подсказкой взглядом. Рассчитывая на “сотрудничество” человека, которое в предыдущих экспериментах обеспечивало доступ к лакомству, шимпанзе изо всех сил старались понять по его поведению, какую из коробок выбрать. Однако руки партнера оставались неподвижными, сведения были “написаны” лишь на лице. Животные научились ориентироваться без подсказки руками, но в этом случае для них имело значение лишь положение головы экспериментатора. Если человек поворачивал голову в сторону “правильной” коробки, но смотрел при этом в потолок, поверх нее, обезьяны использовали этот жест как такой же сигнал к действию, что и взгляд прямо на коробку. В тех случах, когда человек поворачивал лицо в сторону “неправильной” коробки, а глаза – в сторону “правильной”, животные ошибались. Трехлетние дети не испытывали никаких затруднений в этих опытах, безошибочно следуя направлению взгляда, куда бы ни была повернута голова экспериментатора. Ошибаясь в ситуациях, когда было необходимо использовать информацию, “читаемую” по глазам, шимпанзе, тем не менее, проявили способность “читать” позы. Если один экспериментатор сидел к приманке спиной и не поворачивал головы, когда начинался опыт, а другой поворачивал голову через плечо в сторону коробок, то обезьяны выбирали ту из них, в сторону которой было повернуто лицо партнера. Направление взгляда при этом не имело для них значения. Это подтвеждалось и в такой драматической ситуации, когда один человек сидел лицом к неправильной коробке, но глаза его были закрыты, а другой поворачивал голову через плечо к правильной коробке и смотрел на нее. Потом ситуацию меняли. Животные выбирали ту коробку к которой было повернуто “больше лица”, то есть ту, на которую было непосредственно направлено лицо человека – пусть даже и с закрытыми глазами. Отчаявшись добиться от шимпанзе понимания связи между направлением взгляда и целью поиска, экспериментаторы решили проверить, могут ли животные научиться правилам игры, если в основе этих правил лежит информация, “считываемая” по глазам. Обезьян регулярно тестировали с помощью уже описанных задач, с семи- до девятилетнего возраста ( Povinelly, 1999). Параллельно животные освоили много других задач, связанных с тренировкой памяти и сообразительности, и преуспели в них, однако “играть в гляделки” они так и не научились. Множество отрицательных результатов, полученных в опытах с поиском спрятанной приманки, не совсем согласовывались с данными наблюдений за приматами в естественных условиях. Неужели обезьяны, которые столь тонко учитывают изменения в жестах и мимике сородичей, не в состоянии понять столь очевидные различия в их визуальном восприятии? В следующей серии экспериментов шимпанзе были предложены условия, в большей мере адекватные привычной для них социальной обстановке ( Hare et al., 2000). Ведь для этих общественных животных более естественны ситуации конкуренции за лакомый кусочек, чем взаимопомощь при обнаружении пищи. Поэтому скорее можно ожидать, что они используют свое умение следить за направлением взгляда сородичей в ситуациях, когда нужно схватить пищу первым, чем в ситуации, когда можно ожидать подсказки. В Йерксовском приматологическом центре экспериментаторы работали с обезьянами , которые жили в группе и занимали в ней различное иерархическое положение. Среди 10 отобранных для опытов животных, три доминанта ( Пеони, Таи и Эрика) были безусловно уверены в своем превосходстве над семью остальными шимпанзе. В предварительных опытах было показано, что, будучи помещенными в клетку с любой подчиненной особью, каждый из трех доминантов демонстрирует первоочередный доступ к лакомым кусочкам фруктов, а их партнерам по опыту не достается почти ничего. В нескольких сериях опытов обезьянам были предложены условия, когда приманка была видна либо только одной их двух особей, либо двум сразу. В разных ситуациях сравнивалось поведение животных и количество схваченных каждым из них кусочков фруктов. Различия в условиях позволяли проверять гипотезы о том, в каких ситуациях шимпанзе могут или не могут ипользовать информацию о визуальных возможностях сородича. В первой серии опытов использовалось 4 клетки, расположенные в ряд и соединенные дверцами. В двух крайних помещались доминант и собординант. В первом случае по два кусочка приманки помещались так, что один был виден обоим особям, а второй - только доминанту и находилась в клетке, ближней к нему. Во втором случае оба кусочка находились на равном расстоянии от обоих животных и были им одинаково видны. Третий случай был симметричен первому, но приманка была ближе к субординанту и видна только ему. Оказалось, что подчиненная обезьяна решалась схватить лишь ту приманку, которая была видна лишь ей, и лишь изредка претендовала на кусочек, находящийся в поле зрения доминанта а также на приманку, что была в равной досягаемости для двух животных. Разницы между этими двумя ситуациями не наблюдалось: субординантам доставалось около 15% кусочков. В ситуации с приманкой, скрытой от глаз доминанта, подчиненные особи забирали в среднем 75% кусочков. Доминанты хватали фрукты во всех случаях, когда они были им видны, невзирая на расстояние. Их тактика была весьма красноречивой. В ситуации, когда один кусочек был виден только доминанту и находился ближе к нему, а второй был виден обеим обезьянам и находился ближе к субординанту, доминант хватал сначала дальний. Тем самым сводился к минимуму риск того, что конкурент успеет первым. Потом домианант не спеша поедал тот кусок, что был ближе к нему и невидим для другой особи. Сходные результаты были получены и в другой серии опытов, когда приманку запрятывали в автомобильную шину так, что она была по разному видна разным особям. Эти результаты позволяют предполагать, что шимпанзе понимают, что видят и чего не видят другие. Однако их недостаточно для того, чтобы с уверенностью судить об осведомленности обезьян в визуальной компетенции других особей. Животные могли руководстоваться и косвенными признаками изменения в поведении партнеров по опыту. Более информативным, с точки зрения самих авторов, можно считать опыт, в котором приманка находилась на равном расстоянии от обезьян, но при этом в разных ситуациях : (1) в равной визуальной доступности; (2) один кусочек виден только субординанту, так как от доминанта он закрыт непрозрачным барьером; (3) оба кусочка закрыты барьером от домината и видны только субординанту. Во втором случае подчиненные обезьяны строго предпочитали кусочек, закрытый от доминанта. В специальной серии опытов им давали дополнительное преимущество во времени, то есть дверь в клетке доминанта открывали позже. В этой ситуации можно было бы сначала схватить тот кусок, который пока – на короткий промежуток времени – доступен из-за отсутствия конкурента. Это не повлияло на выбор подчиненных: они вдвое чаще бросались к кусочку, скрытому от глаз партнера. Эти животные не только не использовали свое стартовое преимущество, но и во всех случаях предпочитали подождать пока партнер выйдет из своей клетки, возьмет доступный ему кусок и удалится с ним. В “зеркальной” ситуации доминант, как и в самом первом опыте, сначала забирал тот кусок, который находился в “зоне риска”. Следует отметить, что в контрольных опытах с использованием прозрачных барьеров, шимпанзе выказали отчетливое понимание того, что прозрачный пластик не скрывает приманку от глаз партнера. Некоторые из подчиненных шимпанзе немного осмелели в серии опытов – опять с непрозрачными заслонками - в которых дверь в клетку доминанта была прочно закрыта. Хотя приманка в двух из трех ситуаций могла бы быть видна – скажем, “призраку доминанта”, но в на самом деле поле было свободно от конкуренции. В этих опытах участвовало 9 подчиненных обезьян, из которых шесть придерживались прежней стратегии , две забирали поровну кусочков, видимых только им – и “видимых невидимому доминанту”, но лишь одна обезьяна нагло предпочитала пищу, которая доставалась доминанту, если бы его дверь была открыта. Эти эксперименты, по мнению авторов, свидетельствуют в пользу гипотезы о том, что в своей, полной скрытых и открытых угроз, общественной жизни шимпанзе используют способность к оценке информации о том, что могут и чего не могут видеть другие особи. Это помогает им предсказать, как поведут себя сородичи в той или иной ситуации, чего от них ожидать. Данная гипотеза не предусматривает способности шимпанзе формулировать закономерности собственного визуального восприятия и “переносить” их на партнеров. Однако можно сказать, что наши ближайшие родственники обладают естественной склонностью к использованию направления взгляда сородичей в качестве одного из источников информации о врешнем мире. 8.6.2. Сравнительные исследования способности животных “читать” по глазам и жестам Схема опыта, основанного на соревновательном поведении и позволившего выявить способности шимпанзе к оценке визуальных возможностей сородичей, была применена к капуцинам Cebus apella ( Hare et al., 2003). Эти обезьяны не уступают шимпанзе в способностях решать многие проблемные задачи. В то же время они принадлежат к обезьянам Нового Света, отделившимся от общих с обезьянами Старого Света предков около 45 млн. лет назад. Этологи рассматривают способность к оценке визуальных способностей сородичей как одно из фундаментальных свойств психики животных, поэтому ответ на вопрос о том, развита ли эта способность у обезьян Нового Света, помог бы решить некоторые проблемы, связанные с эволюцией их когнитивных способностей. Опыты проводились в итальянском институте физиологии ( в лаборатории Э. Визальберги, см. гл. 6 ), на 11 капуцинах, в среднем 10-летнего возраста, рожденных и воспитанных в неволе и живущих в естественных группировках. Обезьяны были подобраны так, что 9 являлись доминантными особями по отношению хоть к какой – нибудь другой обезьяне, и 9 соответственно – субординантными ( каждое животное могло находится в двух ипостасях в зависимости от социального контекста) Использовалась схема одного из экспериментов ( Hare et al., 2000), примененного ранее к шимпанзе: животные – доминант и субординант – входили, каждый из своей клетки, в разделяющее их клетки помещение, в котором одна приманка ( орех на подставке) была видна обоим партнерам по опыту, а другая – только одному из них. В одной серии опытов орех был закрыт экраном от доминанта и виден подчиненной особи, в другой серии – наоборот. В отдельных опытах, так же как и в экспериментах с шимпанзе, одна из особей получала временное преимущество, то есть ее впускали в клетку раньше другой и конкурентное поле было свободно. В опытах, в которых обезьян выпускали одновременно, подчиненная особь забирала орехи из кормушки, скрытой от глаз доминирующей. При этом обезьяны оказались очень чувствительны к поведению партнеров по опыту. Они не сводили глаз с доминанта, старались подойти даже к скрытой от него кормушке тогда, когда доминант ушел в свою клетку или повернулся спиной. Доминирующие особи с равной вероятностью подходили к кормушке, видной только им, и к той, что была видна обеим обезьянам. Эти результаты, однако, не дают возможности уверенно сказать, что капуцины могут судить о том, что видно и что не видно партнеру. Возможно, они принимают во внимание именно поведение доминанта, его позы и перемещения по клетке. Важная информация должна быть получена из опытов, в которых одно животное получает временное преимущество. Оно не видит конкурента, который пока закрыт в своей клетке, и не может ориентироваться на его непосредственные реакции. В такой ситуации шимпанзе прежде всего спасали куски из зоны риска, то есть те, что первыми попадутся на глаза конкуренту, как только его выпустят. Однако капуцины не делали этого. Если партнера не было в клетке, они забирали орехи совершенно случайным образом. И лишь появление доминанта в поле их зрения заставляло их метнуться в сторону кормушки, которая для него не видна. Таким образом, экспериментаторы пришли к выводу о том, что капуцины “читают” по позам и движениям сородичей, но не по глазам, и проникновение в визуальную компетентность сородичей для них недоступно. В то же время “язык тела ” , и в частности, использование указывающих движений, это широко распространенная форма коммуникации как у высших, так и у низших обезьян. Наблюдая за характерными движениями макак и верветок, приматологи безошибочно выделяют указывающие движения головы, которые сопровождаются характерным вздергиванием подбородка, и называют их “голова-флажок”. По мнению Де Ваала (DeWaal, 2000), социальные взаимодействия низших обезьян включают в себя сочетание взглядов, указывающих движений и звуков. Так, прибегая к защите высокоранговой особи, обиженная макака усаживается прямо перед своим защитником, смотрит ему в глаза, привлекая внимание, и затем указывает вздернутым подбородком на обидчика, сопровождая движение головы характерным агрессивным хрюканием. Однако основную роль в коммуникации низших приматов играют не взгляды, а позы и движения. Шимпанзе, общаясь друг с другом и с людьми, также широко используют мимические движения. Как показали эксперименты Мензела ( см. главу 5), с помощью движений и взглядов эти животные могут передавать друг другу весьма точную информацию. По-видимому, понимание визуальной компетенции партнеров позволяет высшим обезьянам более эффективно, чем низшим, достигать взаимопонимания. Тесное партнерское взаимодействие животных с человеком помогает выявить скрытые возможности компентности сознания. Выше уже отмечалась существенная разница в результатах экспериментов с “окультуренными” высшими приматами, особенно с теми, кто овладел языком – посредником, и представителями тех же видов, но имеющими ограниченный контакт с человеком. Высокая мотивированность в достижении цели, гибкий интеллект и потенциальная способность к оценке визуальной возможности партнера помогают животным вырабатывать новые специфические сигналы, а также быстро научиться понимать сигналы человека. Так, шимпанзе в Йерксовском приматологическом центре не только указывают людям руками и пальцами на желаемый банан, но и делают дополнительные “разъясняющие” жесты, показывая пальцами на свой рот. В этом плане показательны эксперименты с дельфинами и собаками. Дельфины Tursiops truncatus проявили способность с большой точностью выбирать один из трех предметов, плавающих в бассейне на поверхности воды, следуя указывающим движениями человека (Herman et al., 1999). Высунув голову из воды, дельфин внимательно следит за рукой и пальцами человека, и затем хватает зубами и подает ему тот предмет, к которому относился указывающий жест пальца. Между собой дельфины, естественно, не общаются с помощью жестов и тем более не могут использовать конечности. Авторы эксперимента полагают, что дельфины, с их развитой способностью сбора информации на основе эхолокационных сигналов, чрезвычайно быстро и точно вырабатывают нечто вроде собственного языка – посредника , но уже на основе предлагаемых человеком сигналов. Иными словами, дельфины “переводят” для себя сигналы своего сухопутного партнера. В этом животным помогает способность оценивать визуальную компетенцию человека, который к тому же находится по отношению к ним в иной физической среде. А. Миклоши с соавторами осуществил серию экспериментов над собаками и их хозяевами (Mikl\ si et al., 2000; Soproni et al., 2001, 2002), выясняя способность собак с одной стороны понимать указывающие движения и взгляды хозяина, а с другой стороны – самим манипулировать поведением человека, указывая ему на желаемый, но спрятанный предмет. Экспериментаторы взяли за основу описанную выше методику Повинелли и соавторов (Povinelli et al., 2000), разработанную для тестирования шимпанзе и детей. В первой серии опытов собаки отыскивали предмет ( еда или игрушка ), спрятанный таким образом, что его можно было найти только по указаниям партнера – человека ( а не по запаху ). Способность собак использовать жесты, положение тела, а в отдельных опытах - направление взгляда человека оказалась значительно выше, чем даже у окультуренных шимпанзе. Собаки изпользовали как информативное даже небольшое отклонение тела человека в сторону одного из контейнеров со спрятанным предметом. В отличие от шимпанзе, они не обманывались в тех случаях, когда люди смотрели поверх цели, указывали не той рукой, которая была ближе к контейнеру и т.п. Точность их результатов и способность понимать жесты была такой же, как у маленьких детей. В другой серии опытов собаки эффективно привлекали внимание неосведомленного человека к спрятанному предмету, заглядывая ему в глаза и показывая направление своим взглядом и движениями тела. Авторы полагают, что 100 000 лет жизни в тесном контакте с человеком выработали у собак способность использовать достаточно тонкие и специфические средства коммуникации, во многом основанные на понимании визуальной компетенции существ другого вида. В данном случае речь идет о существенных генетических изменениях в поведении псовых, вследствие одомашнивания (Trut, 1999). Обобщая экспериментальные данные, обсуждаемые в последнем разделе, читатель может прийти к выводу о том, что гора родила мышь: несмотря на большое число экспериментов, разработанных для исследования высших психических функций животных, все атрибуты компетентного сознания у разных видов описываются в современной научной литературе как дискуссионные, а более или менее доказательны лишь утверждения, относящиеся к “низкому” уровню этого явления. Экспериментаторы и в самом деле карабкаются по все более тонким ветвям древа социального познания. Методология этой области продолжает развиваться и, возможно, сейчас проясняется одна из граней между процессами коммуникации и познания у животных и человека. Животные , за исключением, веpоятно, человекообpазных обезьян, не используют общение для того, чтобы изменить мыслительное состояние дpугих существ, так как они, по-видимому, не осознают существования этих состояний. 8.7. Зеркало для Homo sapiens: этология человека Каталог: book -> zoo book -> А. Н. Леонтьев Избранные психологические произведения book -> Сознание, его происхождение и сущность book -> Н. Г. Чернышевского коповой андрей сергеевич агрессивное поведение подростков монография book -> Анна А. Корниенко Детская агрессия. Простые способы коррекции нежелательного поведения ребенка book -> А. И. Герцена Л. М. Шипицына, Е. С. Иванов нарушения поведения учеников вспомогательной школы zoo -> Учебное пособие (075) Печатается zoo -> Зорина З. А., Полетаева И. И., Резникова Ж. И. Основы этологии и генетике поведения zoo -> Ярославль zoo -> Дон Гамильтон Гомеопатическое лечение кошек и собак Скачать 0.49 Mb. Поделитесь с Вашими друзьями:
|