§ 4. Псевдоагнозии при деменции

При органической деменции выявлены нарушения узнавания силуэтных картинок и пунктирных рисунков. При экспозиции си­туационных рисунков больные не улавливают смысл сюжета, хотя и могут описать отдельные картинки. Описание конкретных предметов зависит от того, на какой части рисунка больной фик­сирует свой взгляд. Потеря смысла сюжета перекрывается описа­нием конкретных предметов. У некоторых больных может быть нарушено восприятие формы (испытуемый называет треугольник клином). При рассмотрении раскрашенных сюжетных рисунков дементные больные фиксируют свое внимание на яркой раскраске отдельных частей картинки, теряя при этом общий смысл сюжета. Поэтому отдельные части картинки интерпретируются ими иска­женно (больной, обращая внимание на торчащие уши лошади, называет ее птицей).

Восприятие, освобожденное от организующей роли мышле­ния, легко становится диффузным, недифференцированным, и это является причиной его структурного распада. Несуществен­ные элементы рисунка делаются центром внимания и ведут к не­правильному узнаванию предмета, при этом выпадают смысло­вые компоненты сюжета. Итак, процесс распада восприятия у дементных больных подтверждает ведущую роль фактора осмыс­ленности и обобщенности в любом акте перцептивной деятельно­сти человека.

§ 5. Обманы чувств

В зависимости от наличия или отсутствия раздражителя обма­ны чувств могут относиться к категории иллюзий или галлюцина­ций. Одним из наиболее часто встречающихся симптомов рас­стройства восприятия при шизофрении являются галлюцинации.

Галлюцинации имеют общие и отличительные черты при срав­нении их с представлениями, получаемыми от реальных предме­тов. Для галлюцинаций характерно следующее:

1) галлюцинаторные образы проецируются вовне. Больные от­носятся к галлюцинациям как к реально воспринимаемым объек­там;

2) галлюцинаторный образ, как правило, чувственно окраши­вается. Яркость впечатлений, чувственность образа убеждают больных в реальности галлюцинаций;

3) возникновение галлюцинаторного образа сопровождается отсутствием подконтрольности. Больного невозможно убедить в том, что галлюцинаторного образа реально не существует.

Вопрос о механизме возникновения галлюцинаций изучался многими учеными. И. П. Павлов считал, что галлюцинации воз­никают при наличии гипнотической парадоксальной фазы. Пара­доксальная фаза как состояние характеризуется тем, что слабые раздражители приобретают большую силу, чем сильные (например, во сне или при приеме некоторых лекарств). С.Я.Рубинштейн пришла к другим выводам. Она считала, что одним из важных патогенетических условий формирования гал­люцинаций является затрудненность прислушивания и распозна­вания звуков. В сложном патогенезе галлюцинаций, по ее мне­нию, большую роль играет изменение деятельности внешних и внутренних анализаторов. Наличие подпороговых (не осознавае­мых больным) раздражителей, вызывающих перегрузку деятель­ности его анализаторов, как внешних, так и внутренних, играет существенную роль в патогенезе обманов чувств.

Среди нарушений восприятия выделяют также псевдогаллюци­нации. Псевдогаллюцинации проецируются не во внешнем про­странстве, а во внутреннем - голоса звучат «внутри головы», больные слышат их как бы внутренним ухом. Больные говорят об особых видениях, об особых голосах, но они не идентифицируют их с реальными предметами и звуками. Псевдогаллюцинации ха­рактеризуются насильственным характером воздействия, оказы­ваемого на больного. Галлюцинации и псевдогаллюцинации мо­гут быть тактильными, вкусовыми, кинестетическими. Сочетание псевдогаллюцинаций с симптомом отчужденности носит название синдрома Кандинского. При этом синдроме больных охватывает чувство «сделанности» или «навязанности» кем-то подобного восприятия, возникающих мыслей; им кажется, что кто-то на них воздействует со стороны.

Главной особенностью обманов чувств при психических забо­леваниях является отсутствие их непосредственной идентифика­ции с реальными предметами и их качествами.

Еще в 1946 г. С.Л.Рубинштейн писал, что «в восприятии от­ражается вся многообразная жизнь личности», а при изменении личного отношения изменяется и перцептивная деятельность.

Процесс восприятия зависит от того, какие мотивы побуждают и направляют деятельность испытуемых. Одновременно выявля­ются различия в перцептивной деятельности здоровых и больных людей. О значении личностного фактора в перцептивной деятель­ности говорят данные, полученные при исследовании больных с лобным синдромом. У этих больных выражены нарушения под-контрольности, произвольности, поведение отличается аспонтанностью. Такие лица с трудом узнают предметные, силуэтные, на­рисованные пунктиром или затушеванные рисунки. Они не могут передавать смысл картин, изображающих последовательные со­бытия.

Пациенты с болезнью Пика (при атрофическом поражении мозга) не в состоянии объединять предъявляемые им предметы в одно целое. Аналогичные нарушения наблюдаются и у больных с прогрессивным параличом (при поражении лобных долей). Такие больные не могут распределить правильно серию сюжетных кар­тинок и ограничиваются лишь описанием отдельных их фрагмен­тов. Приведенные примеры показывают, что существенную роль в гностических нарушениях у этих лиц играют нарушение подкон­трольности, невозможность сличения своих действий с предла­гаемым результатом.

А. Н. Леонтьев подчеркивал, что деятельность восприятия включает в себя основную характеристику человеческой психи­ки - пристрастность. Из этого следует, что процесс восприятия строится различно в зависимости от того, какие мотивы будут побуждать и направлять деятельность испытуемых. Можно ожи­дать, что перцептивная деятельность у больных и здоровых людей будет иметь разную структуру. Патопсихологические исследова­ния показывают, что деятельность испытуемых может опреде­ляться влиянием двух мотивов - мотивом экспертизы и собствен­ным мотивом восприятия. Собственный мотив восприятия играет роль дополнительного стимула. Совместное действие обоих мо­тивов может обеспечить содержательную интерпретацию карти­нок.

Экспериментальное исследование, проведенное Е. Т. Соко­ловой, доказывает, что восприятие существенно зависит от струк­туры деятельности, реализуемой субъектом. Особая роль принад­лежит ее мотивационному компоненту, определяющему направ­ленность, содержание и смысл перцептивного процесса. В случае нормального развития психики изменение мотивации приводит к переструктурированию деятельности человека, а характер вос­приятия обусловливается ведущим, смыслообразующим мотивом.

При патологическом процессе смыслообразования возникает ряд особенностей. Так, у шизофреников смыслообразующий про­цесс затруднен настолько, что эксперимент не позволяет сформи­ровать их деятельность. Больные эпилепсией, напротив, демонст­рируют необычайную легкость, с которой экспериментально соз­данный мотив становится смыслообразующим. Эти особенности процесса смыслообразования влияют и на восприятие. Лица, страдающие шизофренией, в условиях по-разному мотивированной деятельности лишь формально описывают структуру карти­нок, не выдвигая гипотез относительно сюжета или объекта изо­бражения. Для больных с эпилепсией характерна гиперболизация смысловых образований, приводящая к возникновению гипотез драматизации. Возникает агравация содержания сюжета. Итак, факты доказывают, что изменение мотивационного компонента изменяет структуру восприятия.

§ 7. Исследование памяти

И. М. Сеченов указывал на то, что память является «краеуголь­ным камнем психического развития», что «учение о коренных усло­виях памяти есть учение о силе, сплачивающей, склеивающей вся­кое предыдущее со всяким последующим. Таким образом, деятель­ность памяти охватывает собой все психические рефлексы». Глав­ную характеристику человеческой памяти И. М. Сеченов видел не в фотографической способности воспроизведения и не в зеркально­сти запечатления, а в переработке, классификации и сортировке воспринятых образов. Именно эта особенность является условием возможности психического развития. Согласно И.М.Сеченову, память является сложной обобщенной деятельностью. Он писал: «Самые простые наблюдения убеждают нас в том, что знания в ум­ственном складе у взрослого... распределены не зря, а в определен­ном порядке, как книги в библиотеке».

Структура процесса запоминания и воспроизведения сложна. Она включает в себя те особенности, которые присущи любой форме человеческой деятельности: опосредствованность, целена­правленность, мотивированность. Поэтому и распад мнестической деятельности может принимать различные формы. Расстрой­ства памяти являются довольно частым симптомом при заболева­ниях мозга.

§ 8. Нарушения памяти

В исследовании патологии памяти наиболее важными являют­ся следующие вопросы:

строение мнестической деятельности, опосредствованного и неопосредствованного, произвольного и непроизвольного запо­минания;

динамика мнестического процесса;

мотивационный компонент памяти.

В связи с этим выделяют такие формы недостаточности памяти:

нарушение непосредственной памяти;

нарушение динамики мнестической деятельности;

нарушение опосредствованной памяти;

нарушение мотивационного компонента памяти.

Нарушение непосредственной памяти

Корсаковский синдром

Нарушение памяти, связанной с текущими событиями, явля­ется одним из наиболее исследованных расстройств непосредст­венной памяти. При этом нарушении относительно сохранной остается память на события далекого прошлого. Синдром на­рушения памяти на текущие события был описан известным отечественным психиатром С. С. Корсаковым и получил его имя. Данный вид нарушений памяти часто сочетается с конфабуляциями (заполнением провалов в памяти не существовавшими со­бытиями) в отношении текущих событий и их дезориентировкой в месте и во времени. Больные с такими нарушениями памяти не помнят событий недавнего прошлого, но фотографически вос­производят те события, которые произошли с ними много лет назад.

Часто корсаковский синдром может проявиться в неточности воспроизведения услышанного и увиденного или в неточной ори­ентировке. При этом иногда возникает ложное воспроизведение, без грубых конфабуляций: больные замечают пробелы в своей памяти и пытаются их восполнить, придумывая несуществующий вариант событий. Нарушения памяти на недавние события соче­таются с недостаточной ориентировкой в окружающем, реальные события могут то отчетливо выступать в сознании больного, то причудливо переплетаться с событиями, не имевшими места. Та­ким образом, невозможность воспроизведения информации на­стоящего момента не позволяет организовать будущее, нарушает­ся взаимосвязь отдельных периодов жизни.

Особую форму приобретают расстройства памяти при корсаковском синдроме, если они развиваются на фоне выраженной аспонтанности, т. е. грубых нарушений мотивационной сферы у больных с поражениями лобно-базальных отделов мозга. Такие нарушения памяти обнаруживаются на фоне апатического или эйфорического состояния.

При апатическом состоянии деятельность больных оказыва­ется лишенной произвольности, целенаправленности, а они са­ми - выбора. Они спонтанно переключаются с одного вида дея­тельности на другой. При эйфорическом состоянии наблюдают­ся расторможенность, дурашливое поведение и расстройства критики.

Прогрессирующая амнезия

Это такое нарушение памяти, когда расстройство распростра­няется не только на текущие события, но и на прошедшие. Боль­ные не помнят прошлого, путают его с настоящим, смещают хро­нологию событий. Характерной становится дезориентировка во времени и в пространстве. При амнестической дезориентировке прошлые профессиональные навыки могут быть перенесены в на­стоящее время.

Данные нарушения памяти чаще отмечаются при психических заболеваниях позднего возраста. В их основе лежит прогресси­рующая, качественно своеобразная деструкция коры головного мозга. Болезнь характеризуется неуклонно развивающимися рас­стройствами памяти: сначала снижается способность к запомина­нию текущих событий, затем стираются события последних лет и отчасти давно прошедшего времени. Больной живет не в настоя­щей ситуации, которую он уже не воспринимает, а в обрывках об­стоятельств, действий, положений, имевших место в далеком прошлом. Старческое слабоумие развивается постепенно.

С. Г. Жислин высказывает предположение о том, что неясное восприятие мира при старческом слабоумии обусловлено расторможенностью выработанных дифференцировок и общим ослаб­лением анализаторных функций коры. Ставшие инертными нерв­ные процессы не поспевают за сменой событий, происходящих в реальном мире. Больные способны фиксировать лишь отдельные части этих событий.

У психически больных может иметь место и нарушение дина­мики мнестической деятельности. Больные в течение какого-то времени хорошо запоминают материал (10 слов), а затем очень скоро вообще ничего не могут воспроизвести, после второго или третьего предъявления вспоминают 5-6 слов, после пятого - 2-3 слова, а после шестого предъявления - 7-8 слов.

Мнестическая деятельность таких больных носит прерывистый характер. Нарушения памяти могут сочетаться с провалами в ре­чи. Нарушается динамическая сторона памяти. Подобные нару­шения встречаются у больных с сосудистыми заболеваниями моз­га, перенесших в отдаленном прошлом инфекционные заболева­ния или травмы мозга.

Нарушения динамики мнестической деятельности следует рас­сматривать как проявление прерывистости всех психических про­цессов, как индикатор неустойчивости умственной работоспособности, ее истощаемости, а не как нарушение памяти в узком смыс­ле слова. Понятие «работоспособность» включает в себя ряд ас­пектов, определяющих отношение к окружающему миру и к себе, способность к регуляции собственного поведения, целенаправ­ленность собственных усилий, возможность бороться с истощаемостью и пресыщаемостью.

Можно предположить, что нарушение динамики мнестической деятельности является особым и частным случаем проявле­ния истощаемости умственной работоспособности, отражением ее неустойчивости. Нарушение динамики мнестической деятель­ности может коррегироваться через опосредствование - исполь­зование метода пиктограмм. Однако при возникновении чрез­мерной тенденции к опосредствованию сам процесс воспроизве­дения иногда теряет актуальность для больного (из-за опасения, что рисунок не очень точен) и становится менее дифференциро­ванным.

Нарушение динамики мнестической деятельности может вы­ступать и как следствие аффективно-эмоциональной неустойчиво­сти. Органические заболевания часто сопровождаются аффектив­ным состоянием больного и аффективной дезорганизацией его деятельности. Это проявляется в забывчивости, неточности ус­воения, сохранения и воспроизведения материала. На состояние мнестической деятельности оказывает влияние и эффективная захваченность больного, что приводит к недифференцированному восприятию и удержанию материала.

Память является сложно организованной деятельностью, зави­сящей от многих факторов: уровня познавательных процессов, мотивации, динамических процессов. Психическая болезнь, изме­няя эти компоненты, по-разному разрушает и мнестические про­цессы.

Из работ А. Н.Леонтьева известно, что привнесение фактора опосредствованности улучшает воспроизведение слов. Для ис­следования процесса опосредствования запоминаемого мате­риала используется метод пиктограмм А. Р. Лурия. Основную трудность для испытуемых представляет интеллектуальная опе­рация по установлению общности в рисунке и в запоминаемом слове. Каждое слово имеет общечеловеческое значение и обла­дает определенной системой признаков. Больному надо выде­лить главные, существенные признаки запоминаемого слова и запечатлеть их в рисунке. Рисунок психически больного челове­ка позволяет увидеть:

наличие или отсутствие истощаемости процессов (мелкость ри­сунка свидетельствует об истощаемости процессов);

депрессию (контурные очертания) или угнетенное состояние (заштрихованный рисунок) и многое другое.

Опосредствованная память связана также с мыслительными операциями. Если по рисунку испытуемый плохо или неправильно воспроизводит слова, то смысл запоминания не соответствует смыс­лу опосредствующих знаков. Смысл рисунка должен соответство­вать смыслу слова, в противном случае это означает, что испытуе­мый не выделяет смысла слова. По воспроизводимому рисунку можно определить и актуализацию испытуемым латентных свойств предметов.

Экспериментальные исследования показали, что у больных с симптоматической эпилепсией выявленные нарушения опосредст­вования связаны с колебаниями их работоспособности. Подобные нарушения у больных эпилептической болезнью объясняются инертностью, тугоподвижностью протекания психических процес­сов и гипертрофированным желанием отобразить все детали ри­сунка.

Нарушение мотивационного компонента памяти

Мотивационный компонент является неотъемлемым в строении и протекании процессов памяти, его нарушения особенно проявля­ются у больных с эндогенными заболеваниями (шизофренией). У больного нарушается личностное отношение к окружающему миру. Он запоминает только то, что считает нужным и важным. У боль­ных шизофренией нарушения мотивационной стороны выражаются в запоминании одежды, формы, цвета. Здоровые люди запоминают облик человека. Измененное отношение к окружающему и своим возможностям приводит к распаду структуры психической деятель­ности (А. Р. Лурия, С. Л. Рубинштейн и др.). Исследования показы­вают, что у больных с различными формами патологии изменяется и закономерность воспроизведения завершенных и незавершенных действий. Так, у больных шизофренией, в психическом состоянии которых отмечалась эмоциональная вялость и искажение мотивов, не возникал эффект лучшего воспроизведения незавершенных дей­ствий. В норме он равен коэффициенту 1,9; у больных шизофре­нией - 1,1. Напротив, больные с эпилептической болезнью, стра­дающие гипертрофической ригидностью эмоциональных устано­вок, продемонстрировали преобладание незавершенных действий над завершенными (1,8). Эти данные доказывают, что в нарушениях мнестической деятельности находит свое отражение по-разному измененная структура мотивационной сферы больных.

Психология мышления является одной из самых разработан­ных областей психологической науки. В отечественной психоло­гии мышление определяется как обобщенное опосредствованное отражение действительности, тесно связанное с чувственным познанием мира и практической деятельностью людей. Мышле­ние является особой формой человеческой деятельности, фор­мирующейся в практике, когда у человека возникает необходи­мость решить какую-нибудь задачу. Л.С.Выготский неодно­кратно подчеркивал мысль о том, что психические процессы возникают в совместной деятельности людей и в их общении друг с другом.

Это положение, объясняющее внешний характер формирова­ния психической деятельности, наиболее полно представлено в трудах А.Н.Леонтьева, П.Я.Гальперина. В работах П.Я.Галь­перина указывается, что всякий процесс усвоения начинается с конкретного действия с предметами. В дальнейшем операция ут­рачивает характер внешнего действия с предметами и произво­дится во внешней речи, а потом «про себя», в уме. Благодаря это­му она абстрагируется от конкретных предметных условий и при­обретает обобщенный характер. Происходят специфическое со­кращение процесса, его автоматизация и переход в динамический стереотип.

Развиваемые в отечественной психологии положения о том, что психические процессы возникают из внешней деятельности и являются продуктом онтогенетического развития, опираются на учение И.М.Сеченова и И.П.Павлова о рефлекторной природе психики. В своих исследованиях И.М.Сеченов доказывал, что мысль, начинаясь с образования конкретных представлений о предмете, переходит во «внечувственную область». Понимание мышления как деятельности, выросшей из практической и воз­никшей в процессе жизни индивида, находит свое продолжение и обоснование в работах И. П. Павлова, который считал, что в ос­нове мышления лежит условно-рефлекторная деятельность, фор­мирующаяся в опыте индивида.

Другой известный отечественный психолог С. Л. Рубинштейн определил мышление как аналитико-синтетическую деятель­ность коры головного мозга. Открытие рефлекторной основы всех, даже элементарных, психических актов обнаруживает их процессуальную структуру. Элементарные психические процес­сы человека (ощущения) являются процессами в том смысле, что они протекают во времени и обладают некоторой изменчивой динамикой.

Согласно С. Л. Рубинштейну, мышление является деятельно­стью, опирающейся на систему понятий, направленной на реше­ние задач, подчиненной цели, учитывающей условия, в которых задача осуществляется. Для успешного выполнения задачи необ­ходимо постоянно удерживать цель, осуществлять программу операций, сопоставлять ход выполнения с ожидаемым результа­том. Эти положения и легли в основу анализа различных форм патологии мышления.

Нарушения мышления являются одним из наиболее часто встречающихся симптомов при психических заболеваниях. Неко­торые из них считаются типичными для той или другой формы болезни. Нарушения мышления могут быть самыми разными. Ис­ходя из структуры мышления, выделяют следующие виды патоло­гии мышления:

нарушение операционной стороны мышления;

нарушение динамики мышления;

нарушение мотивационного компонента мышления.

Нарушение операционной стороны мышления

Известно, что мышление опирается на систему понятий, кото­рые дают возможность отразить действие в обобщенных и отвле­ченных формах. Согласно С.Л.Рубинштейну, обобщение есть следствие анализа, вскрывающего существенные связи между яв­лениями и объектами. Л. С. Выготский считал, что обобщение да­но в системе языка, который помогает передать общечеловече­ский опыт и позволяет выйти за пределы единичных впечатлений. При некоторых формах патологии психической деятельности больные теряют возможность использовать систему операций обобщения и отвлечения. Нарушения операционной стороны мышления могут иметь следующие варианты:

снижение уровня обобщения;

искажение процесса обобщения.

Снижение уровня обобщения выражается в том, что в сужде­ниях испытуемых доминируют непосредственные представления о предметах и явлениях, устанавливаются сугубо конкретные связи между предметами. Особенно наглядно это можно представить на примере анализа результатов, полученных при использовании методики классификации предметов. Например, больные объединяют в группы разнородовые понятия: тетрадь и стол (потому что в тетради можно писать только на столе), книгу и диван (так как читать книгу удобно на диване). Анализируемые предметы объ­единяются больными на основе второстепенных, а именно ла­тентных (от лат. latens - скрытый или тайный) или частных при­знаков. При ярко выраженном снижении уровня обобщения клас­сификация как мыслительная операция оказывается недоступной больным. Испытуемыми устанавливаются конкретно-ситуацион­ные связи. Аналогичные результаты могут быть получены и при выполнении младшими школьниками заданий по методике «Четвертый лишний». Например, из ряда коза, курица, кошка и корова выделяется кошка, так как «она живет в квартире, и поэто­му она домашняя, а все остальные живут в сарае (на улице); они уличные, а не домашние животные».

Экспериментальные данные показывают, что операция клас­сификации, в основе которой лежит выделение ведущего свойства предмета, отвлечение от множества других конкретных свойств и особенностей предметов, вызывает затруднения. Именно это об­стоятельство и является причиной того, что больные прибегают к конкретно-ситуационному образованию групп. Например, при предъявлении предметных карточек с изображениями термомет­ра, часов, весов и очков больной эпилепсией предложил убрать ве­сы, так как «их в карман не положишь, а все остальное можно».

Особенно четко выступает непонимание условности и обоб­щенности предлагаемого образа при объяснении больными по­словиц и метафор. Истинный смысл пословицы становится толь­ко тогда понятным, когда человек отвлекается от конкретных фактов, которые приводятся в пословице, и конкретные единич­ные явления приобретают характер обобщения. Только при этом условии осуществляется перенос содержания пословицы на другие ситуации. Такой перенос сходен с переносом способа решения с одной задачи на другую. За переносом стоит обобщение, за ним -анализ, взаимосвязанный с синтезом.

Наиболее грубым и часто встречающимся нарушением являет­ся буквальное понимание пословицы, приводящее к потере ее обобщенного смысла. Например, пословицу «Куй железо, пока горячо» больной эпилепсией интерпретирует так: «Железо нельзя ковать, когда оно холодное».

При работе с методикой «Отнесение фраз к пословицам» ис­пытуемым предлагаются отдельные пословицы и карточки, на которых раскрывается их точный или приближенный смысл. На­пример, к пословице «Шила в мешке не утаишь» предлагаются следующие фразы: «Сапожник чинил шилом сапоги»; «Правду скрыть невозможно»; «Сапожник по неосторожности уронил шило в мешок». Трудность задания здесь переносится в другую плос­кость: нужно не только понять абстракцию, но и исключить то, что не соответствует смыслу пословиц.

Снижение уровня обобщения проявляется и при исследовании больных методикой пиктограмм. Так, рисунки больных шизофре­нией отличаются большой схематичностью и пустой символикой. Образы, создаваемые больными эпилептической болезнью и ум­ственно отсталыми лицами, носят конкретно-ситуационный ха­рактер и свидетельствуют о непонимании ими переноса и услов­ности. Именно эти особенности проявляются в их педантизме, обстоятельности и вязкости.

Необобщенный характер ассоциаций у больных, страдающих эпилепсией, и у умственно отсталых лиц обнаруживается и при проведении заданий по установлению последовательности собы­тий. При разложении серии сюжетных картинок больные руковод­ствуются частными деталями картинки, не увязывая их в единый сюжет. Возникающие ассоциации обусловливаются лишь отдель­ными, изолированными элементами предъявленной картинки. Смысловые взаимосвязи между элементами воспринимаемой больным ситуации не играют никакой роли в возникновении ас­социации.

Проблема опосредствованностм впервые была поставлена Л. С. Выготским. Овладевая в процессе своего развития значения­ми слов, человек обобщает объективные связи и отношения, управляет своим поведением. Слово как средство общения и обобщения образует в своем развитии единство и служит основой опосредствования.

Патопсихологические исследования показывают, что мысли­тельная деятельность психически больных несовершенно отража­ет предметный и человеческий миры и взаимосвязи в них. В то же время полноценный процесс отражения объективных свойств и закономерностей явлений предполагает умение абстрагироваться от конкретных деталей.

Это нарушение операционной стороны мышления является ан­типодом процесса снижения обобщения. Оно наблюдается чаще всего у больных шизофренией. Искажение обобщения выражается в «отлете» от конкретных связей в чрезвычайно утрированной форме. Если у больных эпилепсией уровень обобщений характе­ризуется конкретно-ситуативными связями (и это означает сниже­ние уровня обобщения), то больные шизофренией отражают в своих обобщениях лишь случайную сторону явлений, предметное содержание которых ими не учитывается и искажается.

При решении заданий у больных шизофренией актуализируются лишь случайные ассоциации. Связи, которыми оперируют больные, не отражают ни содержания явлений, ни смысловых отношений между ними. Например, больные могут объединять вилку, стол и лопату по принципу твердости в одну группу. Задания на класси­фикацию они выполняют либо на основе столь общих признаков, что это выходит за пределы содержательной стороны явлений, либо на основании чисто внешних, несущественных признаков. Напри­мер: жук и лопата объединяются в одну группу по причине того, что «лопатой роют землю, а жук тоже роется в земле».

Особенно отчетливо бессодержательный характер суждений вы­ступает при выполнении пиктограмм. В них больные устанавлива­ют лишь формальные, бессодержательные или выхолощенные свя­зи. Условность выполненных рисунков может доходить до абсурда и полной схематизации. Например, для запоминания слова «сом­нение» рисуется сом, а для слова «разлука» - лук. Другой больной, для того чтобы запомнить слово «сомнение», изображает ком гли­ны, так как «у Глинки есть романс «Сомнение», нарисуем глину».

В суждениях больных шизофренией доминируют связи, неаде­кватные конкретным жизненным отношениям. Возникает сим­птом выхолощенного резонерства. Особенно явно он проявляется при сравнении и определении понятий. Например, слово «часы» определяется как «импульс или пульс жизнедеятельности всего человечества». А сравниваемые одним из больных «сани и телега» определяются им как «видоизменение видимости»,

И. П. Павлов отмечал, что пользование речью - это преимуще­ство человека, но оно вместе с тем таит в себе возможность отры­ва от действительности, ухода в бесплодную фантазию, если за словом не стоят «ближайшие» проводники действительности. Из-за отсутствия проверки практикой мыслительная деятельность больных становится неадекватной, а их суждения превращаются в «умственную жвачку». Парадоксально, но речь не облегчает вы­полнения задания, а затрудняет его, так как произносимые слова вызывают новые, часто случайные ассоциации, которые больны­ми шизофренией не оттормаживаются. Резонерские суждения больных определяются не столько нарушениями их представле­ний, сколько стремлением подвести любое незначительное явле­ние под определенную «концепцию».

Нарушение динамики мыслительной деятельности

Признание рефлекторной природы мышления означает признание его как процесса. С. Л. Рубинштейн неоднократно подчеркивал, что свести мышление к операциональной стороне и не учитывать

его процессуальную сторону означает устранить само мышление. Истинным проявлением мышления как процесса является цепь умо­заключений, переходящая в рассуждение. Встречающиеся наруше­ния мышления в большинстве случаев не сводятся к распаду поня­тий, а являются динамическими нарушениями мышления. К ним относят лабильность и инертность мышления.

Лабильность мышления

Нарушения динамики мыслительной деятельности могут выра­жаться в лабильности или неустойчивости способа выполнения за­дания. Лабильность мышления - это чередование адекватных и не­адекватных решений. Уровень обобщения в основном может не страдать, однако адекватный характер суждений может быть неус­тойчивым. Достигая в отдельных случаях высоких уровней обобще­ния, больные эпизодически сбиваются на путь неправильных или случайных сочетаний. Лабильность мышления может выражаться в:

чередовании обобщенных и конкретно-ситуационных сочета­ний;

подмене логических связей случайными сочетаниями;

образовании одноименных групп (например, представителей рабочих профессий).

Лабильность мышления часто проявляется у больных маниа­кально-депрессивным психозом в маниакальной фазе болезни. Маниакальные состояния характеризуются повышенным аффек­тивным состоянием и психомоторным возбуждением. Больные беспрерывно громко говорят, смеются, шутят, сопровождая свою речь экспрессивной жестикуляцией и мимикой. Иногда выкрики­вают отдельные слова. Характерна чрезвычайная неустойчивость и разбросанность внимания. Возникающие ассоциации носят хао­тический характер и не оттормаживаются. Понимая смысл посло­вицы, больные не могут на ней сосредоточиться. Нередко какое-нибудь слово в пословице вызывает цепь ассоциаций, которые далеко уводят больного от начальной темы.

У больных возникает повышенная «откликаемость» - чуткое реагирование на любой раздражитель, не направленный на них. Одновременно характерно появление «вплетений», т. е. введение в контекст заданий слов, обозначающих находящиеся перед ними предметы. Любая фраза может вызвать действия больных, неаде­кватные содержанию их деятельности.

Инертность мышления

Затрудненность переключения с одного способа работы на дру­гой носит название инертности мышления. Это нарушение мышле­ния противоположно по смыслу предыдущему. Изменение условий затрудняет возможности обобщения материала. Инертность связей прежнего опыта приводит к снижению операций обобщения и от­влечения (например, при осуществлении предметной классифика­ции). Больные эпилепсией, с последствиями тяжелых травм, а также умственно отсталые демонстрируют вязкость мышления и своеоб­разное резонерство, проявляющееся в обстоятельности и излишней детализации. Они обнаруживают замедленность и тугоподвижность интеллектуальных процессов и трудности переключения.

При этой форме нарушения мышления характерны запазды­вающие ответы, когда следовый раздражитель сохраняет свое значение. Следовый раздражитель приобретает большее сигналь­ное значение, чем актуальный. Например, при выполнении зада­ния «Назови противоположное слово» больной к слову «пение» подбирает слово «молчание», а к слову «колесо» - слово «ти­шина». Аналогично подбираются антонимы к словам «обман» - «вера» и «голоса» - «ложь».

Нарушение мотивационного (личностного) компонента мышления

Мышление является сложной саморегулирующейся формой деятельности, которая определяется целью и поставленной зада­чей. Существенным этапом мыслительной деятельности является сличение результатов с условиями задачи и предполагаемыми итогами. Утеря целенаправленности мышления приводит не толь­ко к поверхностности и незавершенности суждений, но и к тому, что мышление перестает быть регулятором действия человека.

Источником человеческого действия является осознанная по­требность. Такая потребность для человека выступает в виде кон­кретных жизненных целей и задач. Реальная деятельность человека, направленная на достижение этих целей и задач, регулируется и корригируется мышлением. Мысль, пробужденная потребностью, становится регулятором действия. Для того чтобы мышление могло регулировать поведение, оно должно быть целенаправленным, кри­тичным, личностно-мотивированным. П. Я. Гальперин в разрабо­танной им теории поэтапного формирования умственных действий указывал на необходимость формирования прежде всего мотива действия.

Нарушение мотивационного компонента мышления выражается в искажении уровня обобщения, если больные опираются в своих суждениях на нереальные признаки и свойства предметов (ложка может быть объединена с автомобилем «по принципу движения», а шкаф - с кастрюлей, потому что «у обоих есть отверстия»). Осо­бенно ярко нарушение мотивационного компонента обнаружи­вается в разноплановости мышления и резонерстве.

Под разноплановостью мышления понимается протекание сужде­ний в разных руслах. Классификация, выполненная больным, стра­дающим разноплановостью суждений, не имеет единого характера. Во время выполнения одного и того же задания больные объеди­няют карточки на основании то свойств самих изображенных предметов, то личных вкусов и установок. Процесс классификации протекает у испытуемых в разных руслах. Г. В. Биренбаум указыва­ла, что мышление у таких лиц течет как бы по различным руслам одновременно. Она определяла этот симптом как «минование сущ­ности». Например, больной объединяет в группу карточки со сле­дующими изображениями: лопата, кровать, ложка, автомобиль, самолет, корабль и дает им объяснение: «Железные. Предметы, сви­детельствующие о силе ума человеческого». Больные часто подме­няют выполнение задания выявлением субъективного к нему отно­шения. Например, тот же больной, объединив шкаф, стол, эта­жерку, уборщицу и лопату в одну группу, объясняет это таким об­разом: «Мебель. Это группа выметающих плохое из жизни. Ло­пата-эмблема труда, а труд несовместим с жульничеством».

Парадоксальность установок, смысловая смещенность приво­дят к глубокому изменению структуры любой деятельности. В ка­честве существенного при этом выступает то, что соответствует измененным парадоксальным установкам больных.

Резонерство

Резонерство - это бесплодное мудрствование, непродуктивные многоречевые рассуждения. Резонерские рассуждения больного определяются не столько нарушением его интеллектуальных опе­раций, сколько повышенной аффективностью, неадекватным от­ношением, стремлением подвести любое, даже незначительное явление под какую-то концепцию.

Резонерство выражается в претенциозно-оценочной позиции больного и склонности к большему обобщению по отношению к мелкому объекту суждений. Аффективность проявляется в самой форме высказывания: многозначительной, с неуместным пафо­сом. Грамматический строй речи отражает эмоциональные осо­бенности резонерства: своеобразен синтаксис, лексика резонер­ских высказываний, часто используются инверсии и вводные сло­ва. Разноплановость и резонерство больных находят свое отраже­ние в речи, которая приобретает характер «разорванности». «Разорванная» речь больных лишена основных, характерных для человеческой речи признаков. Она не является ни орудием мысли, ни средством общения между людьми.

Нарушения мышления могут возникнуть и в тех случаях, когда выпадают постоянный контроль за своими действиями и коррек­ция допущенных ошибок. Выделяя качества ума, Б. М. Теплов указывал на критичность и оценивал ее как умение строго оцени­вать работу мысли, тщательно взвешивать все доводы за и про­тив. При выполнении больными экспериментальных заданий об­наруживается группа ошибок, связанная с:

бездумным манипулированием предметами;

безразличным отношением к собственным ошибкам.

И.И.Кожуховская отмечает, что именно градация отношений больного к допускаемым ошибкам может служить в какой-то сте­пени показателем критичности мыслительной деятельности боль­ных.

Больные шизофренией в основном безучастны к собственным ошибкам. Это объясняется нарушением мотивации мышления этих больных. Больные эпилепсией, напротив, чрезвычайно остро пере­живают свои неправильные ответы и ошибки, однако оценить каче­ство ответа они не могут. Их болезненная реакция, скорее, связана с оценкой их ответа экспериментатором, чем с содержанием ответа.

Внимание - это психический процесс, характеризующийся со­средоточенностью деятельности субъекта в определенный момент времени на каком-либо реальном или идеальном объекте (предмет, событие, образ, рассуждение и т.д.).

Внимание вместе с восприятием и памятью является так назы­ваемым предвестником мышления. Внимание характеризуется как динамическая сторона сознания.

Многие исследователи, в том числе И.Л.Баскакова, Л.С.Вы­готский, В. С. Мухина и др., подчеркивают наличие общих зако­номерностей развития памяти, воображения и внимания у ре­бенка. Возрастные характеристики этих познавательных процес­сов у ребенка раннего возраста изначально являются непроиз­вольными, непреднамеренными. В старшем дошкольном возрас­те под влиянием новых видов деятельности (обучение в виде иг­ры) и новых требований перед ребенком возникают особые за­дачи, направленные на сосредоточение и удержание внимания на объекте или воспроизведение какого-либо задания. Это при­водит к формированию нового уровня внимания, а также памя­ти, воображения и других высших психических функций. Произ-предыдущей деятельности в новую. Переключаемость - это дина­мическая характеристика внимания.

Физиологически переключение внимания сопряжено как с вы­работкой, так и с ломкой стереотипа, а также с его укрупнением, когда несколько стереотипов последовательно объединяются, об­разуя единое целое. Механизмы переключения и отвлечения вни­мания различны. При переключении происходит активная пере­стройка психической деятельности, связанная с необходимостью выделять и удерживать новые компоненты или находить иные способы деятельности. В переключении внимания, как и в дейст­вии, проявляются собственно регуляторные функции внимания -возможность произвольно прекратить или замедлить предшест­вующую деятельность.

Исходя из вышеизложенного и учитывая основные характери­стики внимания, правомерно выделить следующие виды наруше­ний внимания:

снижение устойчивости;

уменьшение объема;

нарушение переключаемости.

Снижение устойчивости внимания

Снижение концентрации внимания и его колебания приводят к снижению устойчивости внимания. Недостаточная устойчивость внимания затрудняет протекание целенаправленной познаватель­ной деятельности и является одной из самых главных предпосы­лок к возникновению трудностей в мыслительной деятельности. Обеспечение первоначальной фиксации внимания на объекте вы­ступает ведущей предпосылкой сосредоточенного и устойчивого внимания.

У психически больных, как правило, нарушено и зрительное, и слуховое внимание. По методике отыскивания чисел на таблицам Шульте обнаруживаются результаты, превосходящие норму по количеству затраченного времени. Обращает на себя внимание общая замедленность в работе с резко выраженной неравномер­ностью психической деятельности. У некоторых больных ско­рость отыскивания чисел может снижаться, а время, затрачивае­мое на их отыскивание, - увеличиваться. В некоторых случаях время удваивается за счет того, что больные «теряют» числа на таблице и не видят их.

При обследовании методикой В. М. Когана по дифференциа­ции совмещенных признаков было выявлено, что больные по сравнению со здоровыми затрачивают больше времени на рас­кладывание карточек. Осуществляя две операции одновременно -

пересчет карточек и раскладывание их по цвету, - больные значи­тельно больше допускают ошибок. Результаты исследований, проведенных Б. В. Зейгарник, Д.Д.Федотовым, Н. Г. Тихомиро­вой, свидетельствуют об истощаемости и колебании активного внимания больных.

У детей с текущими заболеваниями и детей с последствиями поражения ЦНС часто нарушается слуховое внимание, объектом которого является сосредоточение внимания на речевой дея­тельности. Речь, определяющая опосредствованность внимания, имеет особое значение для развития его устойчивости. Овладе­вая речью, ребенок учится способам управления своим внимани­ем. Регулирующая роль второй сигнальной системы делает воз­буждение строго направленным и локализованным в коре го­ловного мозга. С помощью речи ребенок обучается специфиче­ски человеческому видению мира. Активность речевой деятель­ности дошкольника характеризуется направленностью в сторону значения. Ребенок становится более внимательным не только к звукам речи, но и к содержанию, смыслу слов. Ребенок учится мысленно представлять себе предметы, их свойства, действия с ними.

По данным Э. И. Леонгард, половина умственно отсталых де­тей младшего школьного возраста либо не может пользоваться словесной инструкцией, либо словесная инструкция практически не влияет на их деятельность. Произвольное внимание вырабаты­вается у них с трудом.

Уменьшение объема внимания

Уменьшение объема внимания - это количественное сужение со­вокупности раздражителей из-за нарушения способности к их удержанию. Так, например, у умственно отсталых детей по срав­нению с их нормальными сверстниками сужен объем внимания. Они смотрят и не видят, слушают и не слышат. Бросая взор на какой-то предмет, они видят в нем меньше отличительных при­знаков, чем нормально развивающийся ребенок. Это одна из при­чин, осложняющих ориентировку таких детей на улице, в поме­щении и, особенно в малознакомых местах.

Дети с эпилепсией в силу выраженной инертности протекания психических процессов увязают в многочисленных деталях объек­тов. Именно это и не позволяет им обеспечивать активным вни­манием достаточный объем материала. Дети с шизофренией, скользя по предмету познания, не удерживают объем внимания по другой причине. Удержание объема внимания для них не мотиви­ровано. Удержать объем они не могут, так как идут за выхолощенным смыслом фразы. Их речь, для которой характерны резо­нерские рассуждения, представляет собой цепочку витиеватых, бессмысленных и бесплодных мудрствований.

По мнению Ж. Пиаже, узость поля внимания ребенка связана с трудностью, а подчас и с невозможностью осуществить мысли­тельный синтез. Именно это мы и наблюдаем у большинства де­тей с отклонениями в развитии. Нормально развивающийся ребе­нок дошкольного возраста видит и замечает многое, но и он не способен организовать свое наблюдение.

Для расширения объема внимания необходимо не просто во­влечение все большего количества учитываемых признаков, но и их ассимиляция, включение в структуру опыта, иерархизация, что требует сохранности соответствующих механизмов.

Нарушение переключаемости внимания выражено у различных категорий больных детей по-разному. Дети с шизофренией, отли­чающиеся лабильностью протекания мыслительной деятельности, легко и свободно переключаются с объекта на объект. Однако при выборе новых способов деятельности большое значение имеет их собственная мотивация. Легкость, с "которой эти дети переключа­ются, отягощается потерей осмысленности, выхолощенностью действия.

Умственно отсталые и больные эпилепсией испытывают зна­чительные трудности при переключении с одного задания на дру­гое. В их деятельности особенно ярко проявляется застреваемость или «соскальзывание» на уже знакомый способ решения задания. У них снижена способность к распределению внимания между разными видами деятельности. Они не могут сразу выполнять два задания, например рисовать и рассказывать стихотворение.

§ 12. Исследование индивидуальных особенностей личности

Нарушения личности

Нарушение личности не носит однозначного характера, оно может выражаться в изменении строения мотивов, их иерархии, смыслообразования, в нарушении самооценки и уровня притязания, нарушениях общения, самоконтроля и саморегуляции. При изучении изменений личности данные, полученные с помощью методик, следует анализировать в связи с исследованием жизни человека. Патопсихологическое исследование личности всегда нацелено на изучение конкретного человека. В патопсихологиче­ском эксперименте должны отражаться реальные жизненные по­зиции больного.

Методологические основы патопсихологического эксперимен­та, направленного на исследование личности, заключаются в том, что эксперимент позволяет сформировать особую форму деятель­ности, в которую включены главнейшие индикаторы деятельностного подхода к личности: мотивированность действий, их целе­направленность, возможность контроля, регуляция и критич­ность. Результаты патопсихологических исследований личности позволяют выделить следующие нарушения:

нарушение опосредствования и иерархии мотивов;

формирование патологических потребностей и мотивов;

нарушение смыслообразования;

нарушение контроля за поведением.

Нарушение опосредствования и иерархии мотивов

Остановимся на тех личностных изменениях, анализ которых можно провести в наиболее разработанных в отечественной пси­хологии теоретических понятиях.

Согласно А. Н. Леонтьеву, анализ деятельности должен прово­диться через изучение мотивов. Изменение мотивов мы часто на­блюдаем у людей, страдающих некоторыми формами психических заболеваний.

А. Н. Леонтьев подчеркивает тесную связь мотивов и потреб­ностей. Отметив, что анализ потребностей может быть проведен через раскрытие их предметного содержания, он указывает, что «это преобразует психологическую проблему потребностей в проблему мотивов деятельности». Такой подход свидетельствует об иерархическом построении мотивов с разными потребностя­ми.

Усложнение мотивов, их опосредствование и иерархическое построение начинается у ребенка уже в дошкольном возрасте и продолжается в течение всей его жизни (Л. И. Божович). С возрас­том мотивы теряют свой непосредственный характер и начинают опосредствоваться сознательно поставленной целью происходит подчинение одних мотивов другим. Например, желание овладеть какой-нибудь профессией как общий мотив поведения включаете себя целый ряд частных: овладеть нужными знаниями, усвоить определенные навыки и т.д. Эти цели, в свою очередь, разбива­ются на ряд более мелких. Поэтому деятельность человека отве­чает всегда не одной, а нескольким потребностям и соответст­венно побуждается несколькими мотивами. Однако в конкрет­ной человеческой деятельности всегда можно выделить ведущий мотив.

Наличие ведущего мотива не устраняет необходимости моти­вов дополнительных, непосредственно стимулирующих поведе­ние; однако без ведущих мотивов содержание деятельности лиша­ется личностного смысла. Именно ведущий мотив обеспечивает возможность опосредствования и иерархии мотивов. Иерархия мотивов является относительно устойчивой и этим обусловливает относительную устойчивость всей личности, ее интересов, пози­ций и ценностей.

Клинический материал позволяет проследить закономерности изменения мотивационной сферы человека, которые приводят к смене позиций, интересов, ценностей личности. Такие закономер­ности можно обнаружить у детей с психическими заболеваниями, при которых процесс нарушения мотивов, установок и ценностей происходит достаточно развернуто.

У таких больных могут изменяться характерологические чер­ты: появляется раздражительность, придирчивость, грубость, вы­раженный негативизм. Происходит «сдвиг мотива на цель» (А. Н.Леонтьев), когда формируется новый мотив, побуждающий к новой деятельности. Изменения в содержании потребностей оз­начают и изменения в строении личности. Сравнительный анализ самооценки больных с последствиями травмы головного мозга и больных хроническим алкоголизмом, проведенный Б. С. Братусем, показал, что у первых сохраняется адекватная самооценка при выполнении заданий, у вторых - нет. Они некритичны, и это сочетается с агрессией к тому, что мешает удовлетворению их па­тологической ведущей потребности в алкоголе. У больных меня­ется не только содержание потребностей и мотивов, меняется их структура: они становятся все менее опосредствованными. Только тогда, когда потребность становится опосредствованной (постав­ленной целью), возможно сознательное управление ею со стороны человека. У больных отсутствует возможность опосредствования потребности сознательной целью. Именно по этой причине их потребности становятся неуправляемыми и приобретают строе­ние влечений. Деятельность теряет специфически человеческую характеристику: из опосредствованной она становится импуль­сивной.

Искаженное отражение сознания собственной личности может привести к специфическим расстройствам, принять характер из­менения физического образа «Я». Превращение социальной по­требности в патологическое влечение может быть проиллюстри­ровано состоянием больных нервной анорексией.

У девушек, больных нервной анорексией (угнетение пищевого инстинкта), возникают аффективные переживания вследствие несо­ответствия «идеала красоты» с собственной внешностью. Пережи­вания приводят к применению изнурительной диеты. Мотив к по­худанию первоначально не носит патологического характера. Го­лодание является лишь действием для осуществления некой духов­ной ценностной ориентации «быть красивой», «обладать красивой фигурой». Однако в дальнейшем эти действия по похуданию всту­пают в противоречие с органической природной потребностью в пище. При этом антивитальные действия не только не прекращают­ся, но сами преобразовываются в мотив (таким образом, происхо­дит сдвиг мотива на цель). Этот мотив становится доминирующим и смыслообразующим в иерархии мотивов. Учеба, которой девуш­ка отдавала много сил, отходит на задний план, уступая место дея­тельности по похуданию.

Нарушение смыслообразования

Уже дети младшего школьного возраста осознают мотивы, ра­ди которых они должны совершить действие. Однако часто эти мотивы остаются лишь знаемыми и не побуждают к действию (Л. И. Божович). Ребенок может знать, что для овладения будущей профессией надо хорошо учиться, но, несмотря на это понимание, мотив к учению не имеет достаточной побудительной силы и при­ходится подключать какие-то дополнительные мотивы.

При определенных условиях знаемые мотивы могут перейти в непосредственно действующие. Этот переход знаемых мотивов в побуждение связан с формированием мировоззрения подростка. В своих вершинных формах мотивы основываются на осознании человеком своих моральных обязанностей, задач, которые ставит перед ним общественная жизнь. Слияние обоих функций мотива -побуждающей и смыслообразующей - придает деятельности чело­века характер сознательно регулируемой. Ослабление и искаже­ние этих функций приводят к нарушениям деятельности (напри­мер, больной, зная, что к близким надо хорошо относиться, ос­корбляет или даже избивает мать). Становясь просто знаемым, мотив теряет свою как смыслообразующую, так и побудительную функцию. Смещение смыслообразующей функции мотивов, от­щепление действенной функции от знаемой нарушает деятель­ность больных и является причиной деградации их поведения и личности.

Нарушение подконтрольности поведения

Одним из наиболее ярких проявлений нарушений личности яв­ляется нарушение подконтрольности, критичности поведения. Нарушение критичности может приобрести разные формы и вы­ступать в структуре различных процессов: мышления, восприятия. Оно может выразиться в неправильной оценке своей личности, собственных действий, проявиться в некритичности к своим пси­хопатическим переживаниям. Критичность образует «вершину личностных качеств человека» (И.И.Кожуховская). Какие бы формы некритичность ни принимала, она означает нарушение деятельности в целом. С. Я. Рубинштейн отмечает, что у больных с поражением лобных долей мозга в силу отсутствия стойкого от­ношения к продукту своей деятельности не возникает критическо­го отношения к себе, отсутствует коррекция внутренних действий, не формируются профессиональные навыки. Если у больных де­тей нет стойкой и осознанной мотивации, нарушается целена­правленность их действий и суждений.

Нарушение критичности может быть тесно связано с наруше­нием регуляции деятельности. Например, больной способен вы­полнить экспериментальное задание, требующее от него обобще­ния (классификацию на знакомом материале он выполняет), но навык выполнения задания остается неустойчивым, легко нару­шается и заменяется актуализацией случайных ассоциаций. На­рушение произвольности, невозможность управления своими дей­ствиями обнаруживаются у больных при любом обследовании. Бездумное поведение больных при проведении эксперимента или в трудовой ситуации, отсутствие отношения к своей работе ука­зывают на то, что действия испытуемых не подчинены личност­ным целям и не регулируются ими.

Нередко нарушения критичности сочетаются с тенденцией к персеверациям (непроизвольные, назойливо повторяющиеся дей­ствия или движения). Выполнив какой-нибудь компонент сложно­го движения, больные не могут переключиться на другой компо­нент. А. Р. Лурия считал, что «влияние инертных действий, вы­званных предшествующей инструкцией, является настолько силь­ным, что правильное выполнение задания заменяется фрагмента­ми прежних действий». Например, больной, проводя пальцем по ходу реки на географической карте, продолжал это делать до тех

пор, пока на карте не образовывалась дырка; начав чертить круг, он совершал круговые движения, пока его не останавливали, и т.д. Персеверации могут проявляться и на речевом, и на интел­лектуальном уровне, например в виде повторов слогов. Больному предлагается написать: «Сегодня хорошая погода». Вместо этого он пишет: «Сегого гохоророшая я погодада». Персеверации также проявляются в повторах одних и тех же вопросов или небольших фраз. К примеру, девочка-подросток, страдающая эпилепсией, при знакомстве всегда повторяла один и тот же вопрос: «Какого цвета дом, в котором вы живете?»

У больных с поражением лобных долей часто встречается си­туационное поведение. В качестве признаков такого поведения выступают внушаемость и подчиняемостъ. В некоторых случаях эти характеристики могут принимать гротескный характер.

Ситуационное поведение и персеверативная тенденция являют­ся феноменами, противоречащими друг другу, так как в основе персеверации лежит механизм инертности, а ситуационное пове­дение содержит в себе тенденцию к чрезмерно быстрой смене ре­акций. Однако это противоречие является чисто внешним. Оба эти явления являются индикаторами того, что деятельность боль­ного лишена смысловой характеристики и замещается действия­ми, за которыми не стоит смыслообразующий мотив.

Утеря возможности оценивать себя и других разрушает самым гротескным образом деятельность больных. Она является индика­тором их глубокого личностного нарушения.

§ 13. Аномалии характера и акцентуации индивидуально-психологических свойств личности

В детском и подростковом возрасте личность наиболее уязви­ма и подвержена влиянию окружающей среды, так как резко сме­няющие друг друга возрастные этапы психофизиологического развития объективно требуют изменений социально-культурных условий воспитания и обучения подрастающего человека. У под­ростков это проявляется в демонстрации отказа от опекаемого взрослыми детства и требованием желаемой самостоятельности.

Наряду с интенсивным физическим созреванием происходит дальнейшее становление характера как основы личности. В этот период формируются многие личностные компоненты - способ­ности, наклонности, интересы. Особенно заметно проявляются типологические черты характера, которые обозначаются как его акцентуации (А. Е.Личко). Акцентуации - это крайние варианты нормы, при которых отдельные черты характера чрезмерно усилены, вследствие чего обнаруживается избирательная уязвимость в отношении определенного рода психогенных воздействий.

Исследования показали, что для большинства подростков та­кими психогенными факторами являются межличностные отно­шения, которые существенно изменяют их социальную актив­ность, порождают внутренний план действий для преодоления возникающих проблем. Возможности осуществления этого плана зависят как от индивидуально-психологических особенностей подростков, так и от той конкретной ситуации общения и дея­тельности, в которой чаще проявляют себя указанные личностные характеристики. В целом подростки проявляют желание установ­ления приятельских отношений для самореализации и решения личных проблем. Для подростков немаловажны их собственная самооценка и оценка их другими лицами.

Социальная активность, занятость подростков непосредствен­но реализуется в их деятельности и общении со сверстниками, взрослыми посредством присущих им форм поведения. Эти фор­мы поведения могут проявляться как анормальные привычки нравственно-этической сферы и как асоциальные поступки. Анормальные привычки иногда сочетаются со снижением школь­ной успеваемости, усилением дезадаптации, что накладывает от­печаток на характерологические свойства личности.

Формирование нравственных чувств у детей и подростков тес­но связано с процессами их обучения и воспитания. Мотивация поведения школьников в учебной деятельности определяется сформировавшимися установками, потребностями и влечениями, личностными реакциями на ситуацию успешности и неуспешно­сти процесса обучения или другие факторы.

Эмоционально-личностные реакции, являясь проекцией опреде­ленного стиля поведения человека, формируются прижизненно, на­чиная с раннего детства. Личностные психологические новообразо­вания надстраиваются над конституционально-биологической ти­пологией индивида, его темпераментом, генетически наследуемым от родителей. В формировании поведенческих личностных реакций особая роль принадлежит социально-культурной среде, в которой находится человек. Характерологические свойства личности, таким образом, изменяются в динамике с учетом влияния внешних и внут­ренних факторов развития.

Становление характера в детском и подростковом возрасте тес­но связано с условиями обучения и воспитания личности. При этом особую роль играет ведущий вид деятельности, способствующий формированию эмоционально-волевой и потребностно-мотивационной сфер. Известно, что учебная деятельность вызывает у де­тей и подростков самые разные эмоционально-личностные реакции, которые во многом зависят от уровня успеваемости учащегося в школе, его установок и отношения к учебе, уровня складывающихся взаимоотношений со сверстниками и учителями школы (примеры с низкой и высокой успеваемостью). Негативные привычки поведе­ния в морально-этической сфере, нарастание признаков эмоцио­нальной неустойчивости со склонностью к аффективным формам реагирования, негативные реакции на учебу можно рассматривать как проявление школьной дезадаптации и девиации поведения.

В период онтогенеза психического развития создаются объек­тивные условия для формирования тех или иных типов акцентуа­ций характерологических свойств, явно или скрыто проявляю­щихся в привычках и поступках. Особенности характера при ак­центуациях могут обнаруживаться не постоянно, а лишь в неко­торых случаях (например, при конфликтах). При этом отдельные черты характера бывают предельно усиленными, вследствие чего хорошо видна избирательная уязвимость в отношении определен­ного рода психогенных воздействий при достаточной или даже повышенной устойчивости к другим.

Классификация типов акцентуаций характера, предложенная А. Е. Личко (1976), рассчитана на подростковый и юношеский воз­раст. Автор типологии выделил следующие типы акцентуаций ха­рактера: гипертимный, циклоидный, лабильный, астено-невротический, сенситивный, психастенический, шизоидный, эпилептоид-ный, истероидный, неустойчивый, конформный. Кроме основных перечисленных типов акцентуаций выделяют и смешанные.

Те или иные акцентуации характера проявляются у подростков при конкретных взаимоотношениях с окружающими их людьми, в процессе совместной и индивидуальной деятельности. В ряде слу­чаев можно наблюдать усиление или нивелирование акцентуиро­ванных характеристик. Например, имеющаяся органическая не­достаточность в ситуациях конфликтного характера может усили­вать такие характерологические черты, как раздражительность, эмоциональная неустойчивость, агрессивность. Подростковый период, протекающий в неблагоприятных микросоциальных ус­ловиях, можно расценивать как фактор повышенного риска появ­ления различных девиаций поведения и психопатических форм развития личности. Впоследствии на фоне углубляющейся соци­альной дезадаптации, акцентуации характерологических свойств может сформироваться патопсихологический симптомокомплекс аномально-личностных новообразований. Их можно рассматри­вать как варианты психопатического развития личности.

Акцентуации характера следует отличать от психопатий. При постановке диагноза «психопатия» критериями отграничения яв­ляются: тотальность (всеобщность) и относительная устойчивость(стабильность) аномальных черт характера, продолжительные нарушения социальной адаптации, склонность к фиксации пато­логического стереотипа поведения, характеризующегося грубыми нарушениями социальных норм.

Приведем краткие описания типов акцентуаций (по А. Е. Личко).

Гипертимный тип отличается неугомонностью, подвижностью, общительностью, склонностью к озорству, неусидчивостью, при­поднятым настроением, ему свойственна переоценка собственной личности, тяга к компаниям, подчас асоциальным.

Навязчивые мысли и действия характерны для психастеника. Акцентуации по психастеническому типу выражаются в повы­шенном самоанализе и самобичевании, робости, тревожной мни­тельности, «умственной жвачке», навязчивых состояниях страха, моторной неловкости и нерешительности.

При эпилептоидном типе акцентуации злобная гневность и жестокость уживаются с бережливостью, педантизмом и аккурат­ностью, повышенной ревнивостью, стремлением к властвованию. Алкогольное опьянение усиливает агрессию, и сопровождается беспамятством, садомазохистскими наклонностями.

Главной чертой лабильного типа является крайняя неустойчи­вость настроения, меняющегося от ничтожного повода. Это люди настроения, сиюминутного каприза, чуткие к знакам внимания, привязывающиеся к родным и близким. У лабильных циклоидов фаза упадка короче (1-2 дня).

Если у одного и того же индивида встречаются сочетания не­скольких черт, то говорят о смешанном типе акцентуации ха­рактера.

Психологическими исследованиями, проведенными под ру­ководством А. Е. Личко, установлены корреляции между осо­бенностями заострений характера у подростков и отклоняю­щимся поведением: правонарушениями, сексуальной патологи­ей, вредными привычками - алкоголизацией, наркотизацией, никотиноманией и пр.

Так, гипертимные подростки склонны к групповым формам делинквентного поведения. Они, пытаясь лидировать среди асо­циальных сверстников, из-за легкомыслия, жажды развлечений, желания получить средства на удовольствия сами становятся вдохновителями групповых правонарушений. Гипертимы про­являют интерес не только к бытовому групповому пьянству, но и к широкому кругу дурманящих средств, в том числе и к газо­образным токсическим веществам, считая, что «наркоманом и алкоголиком от этого не станешь». Такие подростки легко пускаются в незаконные сделки, совершают мелкие кражи, а отсутст­вие застенчивости и легкость установления контактов толкают их на ранние сексуальные связи.

Циклоиды не склонны к нарушению поведения и могут прояв­лять интерес к алкоголю лишь в период подъема настроения. Сексуальная активность эмоционально лабильных акцентуантов обычно ограничивается флиртом и ухаживанием, влечение же остается малодифференцированным и из-за этого вполне воз­можно возникновение транзиторного подросткового гомосек­суализма.

При астено-невротической акцентуации сексуальная актив­ность ограничивается короткими и быстро истощающимися вспышками. Ни делинквентности, ни алкоголизации, ни побегов из дома у них не встречается, так же как у сенситивных акцентуан­тов. В последнем случае если и наступает алкогольное опьянение, то алкоголь не веселит и не помогает контактам, а даже, наобо­рот, может вызвать депрессивную реакцию с ощущением собст­венной неполноценности. Суицидальные действия и агрессив­ность могут возникать у сенситивов под влиянием ряда неудач, что бывает совершенно неожиданно для окружающих, не прони­кающих в мир их ранимой психики.

У истероидных акцентуантов побеги из дома, и алкоголизация носят демонстративный характер и не сопровождаются серьезны­ми правонарушениями в сексуальном влечении. Среди неустойчи­вых акцентуантов нередки случаи психофизического инфантилизма и задержки сексуального созревания (К. С. Лебединская). Раннее вовлечение их в асоциальные группы ведет к сексуальному опыту, включающему разврат и извращения.

Эти взаимосвязи личностных акцентуаций с отклоняющимся поведением полезно знать, чтобы вовремя проводить с личностью психолого-педагогические мероприятия для профилактики делинквентного поведения.

Рекомендуемая литература

.