Тоска по норме: Феномен постсоветской женской эмиграции

Тоска по норме:

Феномен постсоветской женской эмиграции

Российскому обывателю, может быть, недосуг, что эти истории с несчастными русскими эмигрантками – не результат коварной игры случая, банального невезения женщин, попавших в исключительные обстоятельства. На фоне по прежнему полноводного потока наших невест в дальнее зарубежье ширится и скоро обрушится нам на головы поток растерянных, обезумевших от несправедливости и своей беспомощности что то изменить россиянок с детьми от международных браков. Наталья Захарова, Маша Вайт, Лолита Гармин – три самых громких бракоразводных процесса, о которых нам сообщали в информационных выпусках наравне с событиями большой международной значимости.

По данным министерства юстиции США, за последнюю декаду с территории бывшего Советского Союза по визам невест выехало 75 тыс. женщин. Эту цифру можно смело удвоить, если учитывать, сколько девушек вывозят по туристическим, деловым или учебным визам, обещая на них жениться, а также если добавить сюда невест, выехавших в другие страны, прежде всего Германию, Англию, Францию, Италию. Америка оказывается наиболее интенсивным направлением среди западных стран: иммиграция сюда поддерживается многочисленными брачными интернет агентствами. Сегодня их насчитывается порядка 400 в США и не менее 200 в России. Интернет переживает бум у нас в стране, россиянки становятся все более активными пользователями. Страшно подумать, сколько еще наивных девушек попадет в ловушку новомодных девичьих иллюзий.

Та же статистика показывает, что средний возраст претенденток на сердце заморского принца – 19,5 лет. Девушки к этому времени не успевают сложиться ни личностно, ни профессионально.

О каких бы высоких чувствах ни говорили новобрачные друг другу и иммиграционным службам, стаж международных браков колеблется в районе отметки 2,5 года: примерно столько требуется, чтобы пройти долгую юридическую процедуру получения гражданства в США. В течение этого контрольного срока муж должен регулярно предоставлять документы, подтверждающие совместное проживание и ведение общего хозяйства со своей новой супругой. Получив гражданство, наши принцессы, как правило, инициируют развод. Но иногда они не выдерживают и этого срока, пытаются разорвать брачные узы раньше.

Моя очередная экспедиция по изучению проблем адаптации бывших советских граждан в США проходила в штатах Вашингтон и Огайо, на «Диком Западе»; эти территории были освоены позже восточного побережья за счет прибытия самых отъявленных авантюристов, золотоискателей, которых не пугал ни суровый климат, ни нехоженые тропы, ни отсутствие каких либо законов и гарантий. Последние десять лет сюда устремляется свежая эмиграция из России, те, кто надеется открыть что то новое, подальше от насиженных эмигрантских анклавов в Нью Йорке, Вашингтоне, Бостоне и Чикаго.

Именно в Огайо провела свою недолгую брачную жизнь и героиня последнего русского вестерна Лолита Гармин. Но позвольте, читатель, рассказать вам несколько других историй из своих экспедиционных дневников.

Накануне моего прибытия, осенью 2001 года, громкое убийство русской двадцатилетней девушки Анастасии Соловьевой всколыхнуло стотысячную русскоязычную диаспору в Сиэтле. За два года до этого юное создание было благословлено родителями на брак с 39 летним американцем. Прежде семья жила в Бишкеке, папа – инженер, мама – учитель музыки. Настя была поздним, долгожданным ребенком. Длинноногая красавица (фотографии из семейного альбома можно найти до сих пор на сайте russianseattle.com) могла рассчитывать только на счастливую судьбу. К моменту, когда девушка выросла и расцвела, семья оказалась в незавидном положении русских в странах бывшего СНГ. Возвращаться в Россию, где нет ни родных, ни знакомых, ни крова, ни работы, казалось куда более страшным, чем эмигрировать в благополучную Америку. И через брачное агентство невесте разыскали заморского жениха, богатого американца. Конечно, согласно семейной легенде, молодые полюбили друг друга, как только любят свою мечту и самих себя. Конечно, они уехали в Америку, и по сценарию о счастливом браке с заморским принцем должны были утопать в благополучии, бесконечном счастье и радости, да и родителей не забывать. Но…

За два года брака Настя успела стать студенткой, разочароваться в супруге и… полюбить другого человека – русского бизнесмена из Владивостока, наезжающего в Сиэтл по своим делам. Они встречались в Сиэтле, а потом Настя ездила во Владивосток, «в гости к родителям». Те знали, что происходит, прикрывали дочку, по прежнему рассказывая соседям о счастливом замужестве и показывая подарки от детей. До заветного срока получения гражданства оставалось немного. Пренебрегать такими достижениями девушке не хотелось.

Когда Настя исчезла, американский муж объявил родителям, что она де сказала, что улетела к ним в Бишкек. Те не обеспокоились сразу, будучи уверенными, что она, как обычно, под крылом возлюбленного. Тело девушки нашли в шельфе только через два месяца. Виновные в убийстве (удушение, к которому готовились заранее) – муж и его помощник по хозяйству – сознались. После многомесячного судебного марафона мужу дали максимально возможный за убийство в этом штате срок – 27 лет и 11 месяцев. По его словам, Настя его просто извела, вела совсем неуправляемо. Он тоже был единственным сыном из респектабельной семьи, в свое время закончил с отличием два университета, никакими криминальными наклонностями не отличался, кроме странной любви к русским девушкам: предыдущая супруга тоже была русской, но оставила его после получения гражданства.

Родители Насти, приехав на похороны за счет американской стороны, немедленно попросили убежище. Гражданство им было предоставлено. Кощунственно напоминать читателю о том, что план взрослых, зрелых, теперь уже несчастных людей переехать в США с помощью дочери, состоялся. Наши дети расплачиваются за наши фантазии.

Эта история страшна своим финалом. Но для многих «невест» она оборачивается кошмаром уже по прибытии в новый дом. Их используют как проституток, домработниц, кухарок. Проблема нелегального вывоза молодых, работоспособных, здоровых людей с целью их последующей эксплуатации получила название «human trafficking». Более 2 миллионов нелегалов со всего мира работают сейчас в США, не имея никаких прав и возможности собственной защиты.

Дети оказываются реальными жертвами даже во вполне благополучных международных парах. Они изначально попадают в группу психологического риска, поскольку даже у образованных, разумных, нежно любящих супругов разные представления о тактиках воспитания детей, вынесенные ими из детского опыта: американцы предоставляют гораздо больше свободы своим чадам, при этом активно участвуют на паритетных началах в детских делах (играх, парти, школьных мероприятиях), опека и готовность русских защищать своих детей от любых внешних претензий им непонятны; они готовы гордиться и поддерживать любые успехи детей, а не только академические достижения в математике и физике, и т. д. Русские мамы чаще всего не привыкли обсуждать вопросы воспитания детей ни с мужьями, ни с учителями, ни с самими детьми; американская традиция требует ежедневного согласования взрослыми и детьми того, что они собираются делать сегодня.

Сережа К. был симпатичным, одаренным, обожаемым в семье мальчиком, когда пришлось ехать вслед за мамой в США. В восемь лет он уже был первым учеником в одной из ведущих московских физико математических школ. Его родители, молодые перспективные специалисты, физик и микробиолог, развелись, и мама уже год работала по контракту в США. Там она встретила своего Стивушку, тоже микробиолога, который только что развелся со своей сумасшедшей супругой американкой. Сыновей от обоих распавшихся браков решено было оставить смешанной семье. Быть приемным родителем в США очень почетно. Мама Сережи была абсолютно уверена, что они справятся с новой ситуацией.

Но через год родители были поставлены в известность о том, что мальчику не будут присвоены кредиты ни по одному предмету: уроки он прогуливал, учителей доводил до белого каления, экзамены сдавать отказывался. Он не смог влиться в американскую систему образования, которая требует помимо всего прочего активного участия родителей – два три раза в неделю родители учеников младшей школы должны «волонтирить», то есть работать бесплатно в школе, даже если они платят за обучение. Именно они несут ответственность за поведение и обучение детей в том смысле, что обеспечивают посещаемость, своевременное выполнение заданий и т. д. Если родители заняты карьерой или просто зарабатыванием денег и им недосуг следить за детьми, те почти обречены на неуспеваемость. Никаких бабушек, тетей, дядей, подруг и просто соседей, на которых можно перебросить своих детей, в Америке просто нет.

Я встретила Сережу, когда ему было 19. Красивый, с некоторым вызовом одетый юноша сидел дома. Ему не удалось получить «аттестата», хотя за десять лет было сменено много школ. Друзья были случайными и долго не задерживались. Хотелось стать режиссером, сценаристом, работать в Голливуде. Собственно об этом мечталось, когда Сергей смотрел в окно, в пустоту, пока все домашние были на работе или в школе, и можно было остаться наконец одному, без претензий и дерганий со стороны других домашних, которые по прежнему любили друг друга и жили наполненной, творческой жизнью. Одному на всю Вселенную. Он живо откликнулся на мое приглашение к интервью, хотя говорить по русски ему было уже трудно, но потом так и не приехал: какие то срочные дела.

Еще одна, не самая страшная, история.

Катерина С. была вывезена из Свердловска пять лет назад под обещание благополучного брака. Действительно, у Джона был большой дом, две машины и достаточно обаяния для убедительности. Катя приступила к ведению домашнего хозяйства с большим энтузиазмом, спеша подтвердить репутацию русской женщины, которая и выглядит хорошо, и готовит отменно. Супруг настойчиво высказывал лестное для женщины желание иметь ребенка: «чтобы была настоящая семья». Это ли не подтверждение готовности жить долгой и счастливой семейной жизнью? Собственно, в дом покупалось все необходимое – еда, одежда, вещи. Можно было смотреть сквозь пальцы на мягкое требование не общаться с соотечественниками, не приглашать родственников и не морочить голову курсами английского языка, который был у Кати достаточным, чтобы произвести покупки в магазине. Было немного скучно, но вместе с тем нельзя было не насладиться отдыхом от нищей, напряженной жизни в России. Супруг уезжал в командировки, и можно было вообще не морочить голову с домашним хозяйством, порыться в старых вещах и альбомах. В общем то с этого безобидного развлечения молодой беременной женщины и начался кошмар в ее жизни. На фотографиях одного из альбомов она увидела своего Джона с юной красавицей и малышом на руках. А потом был найден альбом фотографий со свадебного торжества, где основным героем был все тот же Джон. Но если бы это была единственная церемония, подробно запечатленная на фото. Судорожно перелистывая фотоархив, женщина нашла следы еще одной семейной истории.

Вернувшийся через неделю муж, собственно, ничего и не отрицал. Да, у него есть еще несколько семей, причем не в прошлом, а именно теперь, и бросать он их не намерен. Кроме того, все эти женщины – русские. Он вообще любит русских – они красивы, нежны, непритязательны, а дети, которых они рождают, здоровы и веселы. Короче с фактом многоженства придется смириться. Нужно беспокоиться о новом потомстве, а не устраивать истерики. Или ехать назад, в Россию, никто насильно никого не тянул.

Будущая двадцатилетняя мама решила бороться за свое право быть единственной. О том, чтобы возвращаться домой, не могло быть и речи. «Джон так любит детей, он просто будет таять от умиления при виде мальчиков и девочек, похожих на него», – подумала наша смекалистая соотечественница.

Когда я нашла следы этой истории на одном из многочисленных дамских сайтов (сайты, которые ведут русские эмигрантки, удачно вышедшие замуж за американцев, как они настойчиво напоминают: эти сайты, как догадывается читатель, очень быстро превращаются в интернет свахи с приличным доходом), да, так вот, к этому времени Катя успела родить троих детей, и так и не получить гражданства. Все эти годы она не только живет нелегально в стране, но уже боится потерять не только мужа, но и своих детей. Даже если он разрешит вывезти крошек в Россию, как она будет их содержать? Женщина просила о помощи, готова была выслушать советы, но после первой же критики и высказанных в Сети соображений о том, как «разрулить ситуацию», она обиделась на негодующих соратниц. «Не такой он уж и плохой, мой муж. Он все таки проводит некоторое время с нами, покупает детям все, а я могу и потерпеть». Все, чего ждут от подруг, как видно, так это сочувствия, чтобы перевести дыхание.

Советы, как реально изменить жизнь, а также консультации юристов и психологов скорее раздражают.

Вообще помогать русским дамам, попавшим в ловушки иноземных охотников за дичью, дело почти бесполезное. В случае с Анастасией Соловьевой социальные работники, друзья американцы и русские подруги, наслушавшись страхов о жестоких отношениях в семье, предлагали девушке и хлеб, и кров, но каждый раз она отказывалась. Вообще в Америке, сеть организаций, которые могут предоставить ночлег домочадцам, которые боятся насилия со стороны членов семьи, сильно развита. За помощью можно обратиться в любую «скорую помощь», в местную женскую организацию. Ситуация с гражданством, которое так боятся потерять горе невесты, тоже выглядит не так бесперспективно. В 1996 году американский Конгресс принял закон, согласно которому, если кто то из молодоженов иммигрантов страдает от насилия в семье и готов предоставить доказательства, он может претендовать на гражданство досрочно. На то, что этот закон работает, указывают цифры: более 6 тыс. иммигранток получили гражданство по новым правилам, что составляет более половины обратившихся. Мне не удалось найти никаких указаний на обращавшихся русских.

Вопрос, который я часто слышу от американцев: почему русские девушки, красивые, умные, предприимчивые, белокожие, ведут себя не лучше необразованных цветных – китайских, филиппинских или мексиканских невест? Почему они доводят свои истории до таких крайностей, почему они не устраиваются на работу, почему так небрежно относятся иногда к свои материнским обязанностям и чего они вообще хотят? Тему ментальности русской (постсоветской) женщины я, пожалуй, оставлю для следующего разговора, не такая это простая тема даже для специалистов. Отмечу только, что замуж за иностранца собираются не только беспомощные или, напротив, наглые подростки, но и дамы, которые занимают хорошие позиции у себя в стране, доход которых позволяет путешествовать по всему миру, покупать квартиры и машины. В глубине эмиграции за декларируемыми экономическими, политическими причинами лежит неизбывная тоска русской (постсоветской) женщины по нормальной супружеской жизни, исторически ей незнакомой. Интуитивно женщины стремятся найти среду, где уровень требований к ним был бы соизмерим и с их силами, и с их задавленной женственностью, и с неустойчивой женской эмоциональностью.

Случаи разводов, даже те, которые у нас на слуху, поражают своим сходством. В 2001 году из квартиры Маши Вайт выкрали шестилетнюю дочку. Кража произошла из московской квартиры, где Маша жила со своими родителями и девочкой после развода. Девочка потом была обнаружена в США. Похоже, что ее вывезли как груз, накачав снотворным. О том, в каком беззащитном положении находятся наши разведенные женщины и дети и как не торопятся наши правоохранительные органы заводить протоколы, советуя разобраться со своими бывшими супругами полюбовно, мы знаем не понаслышке. Пока заявление матери было принято, прошла неделя. Без этого запустить американскую судебную машину просто не удалось бы. Чем закончилась эта история, я не знаю. Пока ребенок жив и является несовершеннолетним, родители собачатся через океан. По российскому законодательству, возраст, когда ребенок может сам заявить, с кем он хочет жить, – двенадцать лет. У американцев эта отметка варьирует в зависимости от штата.

Еще хуже, когда детей заказывают, чтобы досадить друг другу, и трудно понять, кто это сделал – мать или отец, потому что детские трупики находят как у нас, так и у них. Когда родители ведут себя невменяемо и дело может принять самый трагический оборот, судам ничего не остается, как изолировать детей, вывести их из зоны конфликта и поместить в приемную семью.

Российский читатель уже достаточно напуган приемными семьями после публичных разборок с неудачливой актрисой Натальей Захаровой. Помещение детей в приемную семью не обозначает лишение родительских прав. Приемным родителям не вменяется в обязанности сообщать, что родители умерли или что они плохие люди. Как правило – это семьи с хорошей репутацией, достатком. Быть приемными родителями – почетная и ответственная обязанность в западных обществах, уже переживших период сытости и давно предъявляющих требования к качеству отношений, а не к помесячному доходу. Быть приемными родителями – это еще и тяжелый труд, потому что им приходится буквально выхаживать приемышей, уделять им больше внимания, чем своим детям, а также налаживать и поддерживать регулярные контакты с настоящими родителями и органами опеки. В перспективе ребенок должен вернуться к одному из родителей для постоянного проживания, дайте только срок. Только при худшем развитии событий, на что приемные родители не могут повлиять, ребенок может оставаться в семье и дальше.

Защитить интересы соотечественниц нам не удастся, даже если мы возьмемся всем миром, объявим войну Америке, а вся наша Государственная Дума выедет на переговоры в официальный Вашингтон. Дело в том, что нет никакой правовой базы для подобного вмешательства. Во первых, меняя гражданство, наши девушки переходят вместе со своими детьми в другое правовое пространство, и мы фактически лезем не в свои дела. Во вторых, судебная власть в западных странах реально отделена от всех других ветвей власти. Законы работают, прописаны в деталях и содержат много поправок, то есть заточены под практику. Вмешательство не то что публики, но и давление со стороны своего собственного президента выглядят нелепо и бесполезно. В свое время в начале своего президентского срока Владимир Путин, видимо, под давлением окружения и благородного желания защитить жалобщицу, обратился к Жаку Шираку с просьбой повлиять на дело Наташи Захаровой. На что получил по французски деликатный отказ.

Но этот урок так и не был усвоен российским истеблишментом. Наши депутаты до сих пор бьют себя в грудь, клянясь избирателям, что они не дадут женщин в обиду, а именно: будут ездить в международные суды, в Страсбург, например, с исковыми заявлениями и требованиями. Как налогоплательщик и как такая же женщина с ребенком, которая нуждается в не меньшей защите, чем зарвавшиеся красотки, я протестую и не хочу оплачивать гусарские набеги наших депутатов в Европу или Америку. Факс, электронная и экспресс почта работают исправно, посольства в Москве есть, пусть сидят дома и работают.

К слову сказать, Америка не подписала Гаагскую конвенцию о правах детей, поэтому с них вообще взятки гладки. По моим сведениям, Международный Комитет ГД палец об палец не ударил, чтобы готовить правовые базу для международных супружеских споров. Министр социальной политики г н Починок в ответ на запросы международных и правительственных организаций о том, что Россия намерена делать с массивной женской эмиграции, отвечает, что никакой такой эмиграции нет, а есть отдельные случаи, с которыми «проводится соответствующая работа».

Пока нам рассказывали о том, что сумасшедшие французы срывали с девочки крест и не давали говорить по русски, мало кто догадывался, что у малышки развивается аутизм. Она не разговаривала не только по русски, но и по французски. С ней вообще трудно было установить контакт. Как теперь ясно, это типичная для международных браков ситуация педагогической запущенности, о которой мать, конечно, предпочитала умалчивать.

Первый вопрос, который я задаю, когда сталкиваюсь со спорной семейной ситуацией: где и в каком состоянии ребенок? Испуганные и анемичные детские лица мы еще не видели по телевидению. Дети предпочитают прятаться от камер и избегать контактов с незнакомыми людьми. Погубленные собственными родителями дети.

Напомню: в России около трех миллионов беспризорных, так называемых социальных сирот, детей, которых бросили не только нерадивые отцы, но и матери. В конце концов любая эмиграция – это только отражение нас самих. Хватило бы духу всмотреться в этот образ!