Перевод с нем. Давида Рапапорта Перевод с англ. В. В

Journal of the American Psychoanalytic Association

Monograph Series Number One

Эго психология и проблема адаптации

Хайнц Гартманн

Перевод с нем. Давида Рапапорта

Перевод с англ. В.В.Старовойтова

International Universities Press; Inc.

New York
Х. Хартманн

Эго-психология и проблема адаптации

Ego-psychology and the Problem of Adaptation

Серия: Теория и практика психоанализа

Твердый переплет, 160 стр.

ISBN 5-88230-075-4
ПРЕДИСЛОВИЕ

Публикация полного английского перевода эссе Хайнца Гартманна “Эго психология и проблема адаптации” открывает серию монографий журнала Американский психоаналитической ассоциации. Данный проект был задуман несколько лет тому назад, но для начала его осуществления пришлось ожидать наличия психоаналитической работы исключительного качества и значимости. Редакторы полагают, что наконец настал подходящий случай. Своевременность такого решения подтверждается недавним присуждением Американской психоаналитической ассоциацией д-ру Гартманну премии имени Чарльза Фредерика Меннингера за его научные труды.

“Ich-Psychologie und Anpassungsproblem” была впервые представлена Венскому психоаналитическому обществу в 1937 году, а затем опубликована в Германии в 1939 году в “Internationale Zeitschrift fьr Bychoanalyse und Imago”. Исторически она представляет собой поворотный пункт в развитии современной психоаналитической теории. Она является естественным продолжением предшествующих формулировок Фрейда относительно структурной гипотезы и его вкладов в эго психологию. С ее появлением началась эволюция в психоаналитическом мышлении, которая продолжает обрастать новыми разветвлениями, и вся значимость которой для теории и практики еще не полностью осознана.

Хорошо знакомые с современной психоаналитической эго психологией читатели найдут в данном эссе первые формулировки некоторых из ее базисных концепций. Многие из них будут казаться хорошо известными вследствие той замечательной степени, в которой идеи Гартманна сформировали и ассимилировались в современное психоаналитическое мышление. Осознаешь громадное влияние его теорий, когда обнаруживаешь, что именно в этом эссе были впервые разработаны такие концепции, как недифференцированная фаза развития, свободная от конфликтов эго сфера, свободное от конфликтов эго развитие и первичная и вторичная автономия. Гартманн обсуждает роль вклада и врожденных эго механизмов и их адаптивную природу. Идея о том, что эго защиты могут одновременно содействовать контролю инстинктивных влечений и адаптации к внешнему миру, находит выражение в этом эссе. Концепция адаптации Гартманна никоим образом не ограничивается “культурным” смыслом этого термина. Это подлинно инклюзивная концепция, и он рассматривает адаптацию как непрерывно продолжающийся процесс, который имеет свои корни в биологической структуре, и со многими своими манифестациями, отражающими постоянные попытки эго сбалансировать внутрисистемные и межсистемные напряжения. Также обсуждается причастность его теории к развитию процессов восприятия и мышления, к концепциям эго силы, эго слабости и нормальности. В этом эссе вполне естественным образом описан ход нейтрализации и показано воздействие этой конструкции на концепцию сублимации.

В этой работе просматривается систематическая попытка создать внутри рамок психоаналитической эго психологии основу для теории человеческого поведения в целом, как нормального, так и аномального. Громадный размах чрезвычайно глубокого интеллекта Гартманна сделал для него возможным интегрировать в этой задаче всю область психоаналитического знания с соответствующими областями биологии, психологии, социологии и философии.

Благоприятная возможность прочтения данного эссе вновь познакомит психоаналитиков с кардинальным требованием научного метода, который демонстрирует работа д-ра Гартманна, а именно, с его непоколебимым требованием точности в методологии и логической согласованности теории. Вместе со всем этим, утонченная атмосфера теории пропитана духом гуманистической терпимости и понимания, который ощущается в его обсуждениях рационального и иррационального поведения, автоматизма и механизмов интеграции.

Тот факт, что данная работа никогда ранее не публиковалась полностью на английском языке, оставил вакуум в психоаналитической литературе для англо-говорящих психоаналитиков. Теперь он заполняется вследствие решения журнала Американский психоаналитической ассоциации опубликовать данное эссе в качестве своей первой монографии. Мы гордимся, что сделали его доступным для многих изучающих психоанализ людей, которые никогда не знали полного содержания этого классического эссе.

Потребовались усилия многих людей, чтобы осуществить этот проект. На первом месте среди них стоит имя д-ра Давида Рапапорта, который первоначально перевел и опубликовал отрывки из этой работы в своей книге “Организация и патология мышления”, но который, для целей данной монографии, подготовил полностью новый перевод. Его глубинное знакомство с данной работой в ее первоначальной форме, а также тот факт, что сам д-р Гартманн принимал личное участие в прояснении определенных базисных моментов, обеспечивает гарантию авторитетного качества данной английской версии первоначальной немецкой статьи. Кроме нашей громадной признательности д-ру Рапапорту, мы хотим выразить нашу благодарность фонду Форда, чья субсидия Austen Riggs центру дала возможность д-ру Рапапорту и его коллегам осуществить подготовку данного перевода.

Мы также хотим поблагодарить д-ра Мертона Гилла за его помощь в первичном переводе; мисс Сьюзетт Х. Аннин, которая в действительности является со-переводчиком и полностью ответственной за английский язык данной монографии; и мисс Розмари Ранзони, которая отвечала за перепечатку многих версий этого перевода. Наконец, мы выражаем нашу глубокую признательность за постоянную помощь в редактировании, а также за библиографическую работу, миссис Лотти Мэури Ньюмэн, редактору International Universities Press. Именно эти совместные усилия сделают, как мы надеемся, публикацию данной первой работы из серии монографий журнала Американской психоаналитической ассоциации заслуживающим внимания событием.
Редакторы
ОТ АВТОРА

Это эссе, которое появилось на немецком языке примерно двадцать лет тому назад, публикуется здесь по сути в неизменном виде. Я все еще считаю большинство представленных в нем мыслей обоснованными. Некоторые из них получили дальнейшее развитие, новые формулировки, или более систематическое выражение в последующих работах. Тем не менее, мне представляется, что тщательное исследование исторических путей развития в психоанализе все еще является главной предпосылкой для его более полного понимания. Поэтому я принял решение опубликовать данное эссе в его первоначальной форме, нежели чем переписывать его в соответствии с нынешним состоянием нашего знания. Подстрочные примечания, добавленные в это издание (указанные скобками), будут направлять внимание читателя на последующее развитие в моей работе в отношении тем, рассматриваемых в данном эссе.

Я хочу выразить свою самую сердечную благодарность д-ру Давиду Рапапорту. Я вполне осознаю, сколь много творческих сил и научного труда было затрачено на этот переработанный перевод всего эссе.
Март, 1958 Хайнц Гартманн

Нью-Йорк

(Перевод с англ. — В.Старовойтова.)

СВОБОДНАЯ ОТ КОНФЛИКТОВ ЭГО-СФЕРА

Психоанализ сталкивается с проблемой адаптации в трех формах: как с проблемой эго-психологии, как с терапевтической целью, и как с педагогической проблемой. Поразительно, что несмотря на то, что понятие “эго синтонный” определено довольно хорошо, опыт показывает, что термин “синтонный реальности” является столь эластичным, что охватывает разнообразные и даже частично несовместимые точки зрения.

Один психоанализ не в состоянии решить проблему адаптации. Она также является предметом исследования для биологии и социологии. Однако, те важные глубинные прозрения (инсайты), которые дал и будет давать психоанализ, относительно адаптации, вряд ли могли быть получены при других подходах и методах. Поэтому мы вправе ожидать, что все ученые, исследующие проблему адаптации, примут во внимание фундаментальные факты и отношения, открытые психоанализом. Возрастание нашего интереса к проблемам адаптации обусловлено, главным образом, теми продвижениями в психоанализе, которые сосредоточивают наше внимание на его функциях; но оно также питается нашим растущим интересом ко всей личности, а также нашей озабоченностью относительно определенных теоретических формулировок о психическом здоровье, которые используют “приспособление к реальности” в качестве критерия.

Мне прийдется касаться некоторых вопросов, которые хорошо известны, и некоторых других, которые могут являться спорными, и немногих других, которые не являются, строго говоря, психоаналитическими. Но все, что я должен сказать, находится, по моему мнению, в согласии с базисными взглядами психоанализа. Я утверждаю, что психоанализ стремится — в более широком смысле — переносить концепции, которые были разработаны в связи с конкретными проблемами центральной сферы личности, на другие области психической жизни, и исследовать изменения в этих концепциях, которые необходимо сделать вследствие условий, преобладающих в этих других областях.

Я начну с некоторых комментариев относительно широты охвата данной проблемы в рамках тех границ, которые я себе поставил, не пытаясь дать ее систематическое описание.

Психоанализ довольно рано, а возможно, даже с самого начала, выявил более узкую и более широкую цель. Он начался с исследования патологии и феноменов, которые находятся на границе обычной психологии и психопатологии. В то время его работа была сосредоточена на ид и инстинктивных влечениях. Но вскоре возникли новые проблемы, концепции, формулировки, и новые потребности в объяснении, которые выходили за рамки этой более узкой сферы, в направлении к общей теории психической жизни. Решающим, и, возможно, наиболее ясно очерченным, шагом в этом направлении является наша современная эго-психология: работы Фрейда в последние пятнадцать лет: а затем — следование тем путям исследования, которые он открыл — сюда, главным образом, относятся исследования Анны Фрейд, и, в другой области, исследования английской школы. В настоящее время мы более не сомневаемся, что психоанализ может утверждать, что он является общей психологией в самом широком смысле этого слова, и что наша концепция рабочих методов, которые могут справедливо считаться психоаналитическими, стала более широкой, более глубокой, и более разборчивой.

Анна Фрейд (1936, стр.4-5) определила цель психоанализа как достижение наиболее полного возможного знания о трех психических инстанциях. Но каждое усилие в психологии, которое содействует этой цели, может быть названо психоаналитическим. Отличительной характеристикой психоаналитического исследования является не его предмет обсуждения, а та научная методология и структура концепций, которые он использует. Все психологические исследования разделяют некоторые их своих целей с психоанализом. Эти частично разделяемые цели способствуют особенно резко выраженному показу отличительных характеристик психоаналитического мышления. (Сравните, например, контраст между психоаналитической эго-психологией, и психологией Альфреда Адлера.) Недавние продвижения в психоанализе не изменили его заметных характерных особенностей, а именно, его биологическую ориентацию, его генетическую, динамическую, экономическую и топографическую точки зрения, и объяснительную природу его концепций. Поэтому, когда психоанализ и неаналитическая психология изучают один и тот же предмет исследования, они необходимо будут приходить к различным результатам. В конечном счете, они различаются по своему взгляду на то, что является существенно важным, а это неизбежно приводит их к отличным описательным и соотносительным утверждениям. Сходная ситуация существует в анатомии, где описательно маловажные характеристики могут быть онтогенетически или филогенетически решающими; и в химии, где уголь и алмаз идентичны аналитически, хотя с других точек зрения они поразительно различны. В общем, характеристики, которые уместны в более широкой теории, могут быть не относящимися к делу в более ограниченном контексте. Хотя это простые аналогии, они имеют силу, так как у психоанализа, действительно, есть потенциал, чтобы стать общей теорией психического развития, более широкий, как в своих предположениях, так и в охвате, чем любая другая психологическая теория. Однако, для того, чтобы осознать этот потенциал, мы должны рассмотреть с точки зрения психоанализа, и охватить, в рамках нашей теории, те психологические феномены, которые являлись предметом исследования психологии до существования психоанализа, а также те, которые в настоящее время являются предметом исследования психологии, но не психоанализа.

Часто высказывалось мнение, что в то время как психология ид была и остается “заповедником” психоанализа, эго-психология является его общей стыковочной площадкой с неаналитической психологией. Доже возражения против психоаналитической эго-психологии отличаются от тех, которые направляются против ид-психологии; они похожи на те возражения, которые обычно встречаются в научной критике — менее враждебные и менее категоричные. Для некоторых психоаналитиков это свидетельствует о том, что открытия эго-психологии необоснованны или не представляют особой важности. Но это несправедливо: сопротивление новому открытию определенно не является прямой мерой его научной значимости. Также возможно, что эго-психология критикуется более мягким образом лишь потому, что неаналитики редко постигают ее предпосылки и подтексты. Даже хотя Фрейд справедливо отказался от того, чтобы рассматривать психоанализ как “систему”, психоанализ, тем не менее, является связной организацией утверждений, и любая попытка изолировать его части не только разрушает его всеохватывающее единство, но также изменяет и лишает законной силы его части. Следовательно, психоаналитическая эго-психология радикально отличается от “поверхностных психологий”, даже хотя — как недавно заметил Феничел (1937в) — ее все больше интересуют, и будут интересовать, детали поведения, во всех оттенках сознательного восприятия, в редко исследуемых предсознательных процессах, и во взаимоотношениях между бессознательным, предсознательным и сознательным эго. Динамическая и экономическая точки зрения, хотя они применяются ко всей душевной жизни, редко применялись к этим сферам. История развития психоаналитической психологии объясняет, почему мы еще сравнительно мало понимаем относительно тех процессов и рабочих методов психического аппарата, которые ведут к адаптивным достижениям. Мы не можем просто противопоставить эго как небиологическую часть личности ид как его биологической части; сама проблема адаптации предостерегает против такого разделения, но об этом в дальнейшем будет сказано дополнительно. Однако, справедливо, и, также, естественно, что чистое феноменологическое описание деталей психических поверхностей, которое мы ранее могли не принимать во внимание, существенно важно и приобретает особую значимость в эго психологии. Но, возможно, мы все согласимся с тем, что эти феноменологические детали, которые теперь приковывают наш интерес, служат нам просто как отправные точки. Цель собирания максимума описательных деталей является, в действительности, целью феноменологической психологии, а не психоаналитической эго-психологии: здесь лежит фундаментальное различие между двумя ними. Например, эго-психология Федерна, которая фиксирует внимание на разнообразии эго восприятий, определенно не является только феноменологией: разнообразие восприятий служит в ней индикаторами других (либидонозных) процессов, и используется в терминах объяснительных, нежели чем описательных, концепций.

Тесная связь между теорией и терапевтической техникой, столь характерная для психоанализа, объясняет, почему эго-функции, непосредственно вовлеченные в конфликты между психическими инстанциями, приковали наше внимание раньше других. Она также объясняет, почему другие эго-функции и процесс адаптации к окружающей среде — за исключением немногих относящихся к делу проблем, которые играли некоторую роль в психоанализе с самого начала — не стали предметом исследования, пока наша наука не достигла более зрелой стадии развития. Психоаналитическое наблюдение часто наталкивалось на факты и соображения, связанные с этими иными эго-функциями, но редко подвергало их детальному исследованию и теоретическому обдумыванию. Я полагаю эмпирическим фактом, что эти функции имеют менее решающее значение для понимания и лечения патологии — на чем до сих пор был сосредоточен психоаналитический интерес — сем психология конфликтов, которая лежит в основе каждого невроза. Однако, я не склонен недооценивать клиническую значимость этих функций, хотя здесь я буду главным образом рассматривать их теоретическую значимость, и даже ее лишь с одной точки зрения. Мы должны осознать, что хотя эго определенно растет на конфликтах, они не являются единственными корнями развития эго. Многие из нас ожидают, что психоанализ станет общей психологией развития: чтобы добиться этого, он должен охватить эти другие корни развития эго, заново проанализировав со своей точки зрения и своими собственными методами результаты, полученные в этих областях неаналитической психологии. Это, естественно, придает новую значимость прямому наблюдению психоаналитиками процессов развития (в первую очередь, прямому наблюдению детей).

Не каждая адаптация к окружающей среде и не каждый процесс обучения и взросления являются конфликтом. Я говорю о развитии внеконфликтного понимания, намерения, объектного постижения, мышления, языка, феноменов воспоминания, продуктивности, хорошо известных фаз моторного развития, восприятия, ползания, хождения и процессов обучения и взросления, подразумеваемых во всех них и многих других. Многие хорошо известные психоаналитические исследования, которые я не буду здесь перечислять, брали их за свои отправные точки. Естественно, большая их часть не рассматривает эти проблемы с точки зрения современной эго-психологии. (Трансформация психоаналитической психологии влечения и эго-психологии были рассмотрены Э.Бибрингом, 1936.) Мне нет надобности перечислять здесь все эти функции: вам они известны. Я определенно не подразумеваю, что перечисленные мной детские виды деятельности, а также и другие подходящие виды деятельности, остаются не затронутыми психическим конфликтом; я также не намекаю на то, что нарушения в их развитии не дадут, в свою очередь, начало конфликтам, я также не имею в виду, что они не становятся впутанными в другие конфликты. Напротив, я хочу подчеркнуть, что их трансформации играют важную роль в хорошо известных типических и индивидуальных развитиях и конфликтах инстинктивных влечений, и в облегчении или затруднении способности индивида овладеть этими функциями. Я предлагаю принятие условного термина свободная от конфликтов сфера эго за тем ансамблем функций, который в любое данное время осуществляет свои воздействия вне сферы психических конфликтов. Я не хочу, чтобы меня неправильно поняли: я не говорю об области психики, развитие которой в принципе свободно от конфликтов, а скорее о процессах, которые настолько, насколько они идут у индивида, остаются эмпирически вне сферы психического конфликта. Вполне возможно изложить, как относительно поперечного, так и относительно продольного, аспектов психической жизни индивида, что принадлежит к этой свободной от конфликтов сфере. Чего у нас еще нет, так это систематического психоаналитического знания об этой сфере; у нас есть лишь частичное знание о страхах перед реальностью, о защитных процессах, поскольку они приводят в результате к “нормальному” развитию, о вкладах свободной от конфликтов сферы в эти разновидности и результаты защиты (и сопротивления), о ее вкладах в смещение целей инстинктивных влечений, и т.д. Нам нет надобности доказывать, что исследования, которые ограничены этой сферой и которые обычно проводятся академической психологией, неизбежно проходят мимо базисных психологических взаимосвязей.

Вероятно, что исследование этой свободной от конфликтов сферы эго, хотя оно определенно обладает некоторой технической значимостью (например, в анализе сопротивления), в целом будет менее содействовать развитию психоаналитической техники, чем исследование конфликтов и защит; однако, здесь нас не будет интересовать эта проблема. Можно высказывать доводы в пользу того, что эта сфера включает в себя как раз ту часть психической жизни, которая должна оставаться вне охвата психоаналитическими усилиями, и что ее лучше оставить другим дисциплинам. Я уже указывал на то, почему такие ограничения и отказы несправедливы. Психология не может быть разделена между психоанализом и другими психологическими дисциплинами, потому что последние не обращают внимание на эволюционные факторы, которые являются решающими даже в тех областях, которые обычно считаются “вне-аналитическими”. Если мы серьезно относимся к претензии психоанализа на то, чтобы являться общей теорией психического развития, мы должны также исследовать и эту область психологии, с наших точек зрения и нашими методами: как посредством анализа, так и посредством прямого наблюдения младенческого развития. Свободная от конфликтов сфера эго является теперь, как раньше это имело место со всей эго психологией, “той иной сферой”, которую, хотя на нее приходится ступать при каждом повороте, теоретически нельзя принимать во внимание. Но и это ограничение также вскоре исчезнет.

Адаптация очевидно вовлекает в себя как процессы, связанные с конфликтными ситуациями, так и процессы, которые имеют отношение к свободной от конфликтов сфере. Я впервые столкнулся с обсуждаемыми здесь вопросами именно в связи с проблемой адаптации. Было бы, например, соблазнительной задачей проследить в конкретном случае взаимодействие этих процессов, которые ассимилируют внешние и внутренние стимулы и ведут к средней адаптивности и нормальной адаптации с теми механизмами, которые нам известны лучше, и которые предположительно являются причинами эволюционных расстройств. В равной степени было бы интересно проследить такие взаимодействия во многих проблемах развития характера, в том аспекте личности, который мы называем “эго- интересами”, и так далее. Например, влияние особых талантов на распределение нарциссических, объектно-либидонозных и агрессивных энергий, их роль в содействии решению определенных форм конфликта и в детерминации выбора предпочитаемых проблем, являются клинически важными, но недостаточно исследованными проблемами. Германн (1923) внес важный вклад в психоаналитическое исследование особых талантов, но с иной точки зрения. Конкретное исследование различных расстройств эго в психозах и в некоторых психофизических взаимодействиях также должно принимать во внимание эту свободную от конфликтов сферу. Ни одна из этих проблем не может быть полностью решена на языке инстинктивных влечений и конфликтов.

Наше знание об эго начинается с его защитных функций, как показывает классическое исследование Анны Фрейд (1936). Однако, также имеются проблемы — и я должен подчеркнуть, что они возникают в области психоанализа — которые делают для нас необходимым исследование других эго-функций, а также других аспектов активности эго. Развитие эго может быть описано путем рассмотрения тех конфликтов, которые оно должно решить в своей борьбе с ид и суперэго, и если мы включим также конфликты с внешним миром, тогда мы увидим развитие эго на языке войны, которую оно ведет на три фронта. Но, используя аналогию, описание страны, нации, государства, включает в себя, помимо его вовлеченности в войны с соседними нациями или странами, его границы и мирное передвижение через его границы. (Это лишь одна из возможных аналогий: например, то, что здесь является пограничной областью, формирует существенно важную часть того, что мы называем, в нашей более общепринятой аналогии, “центральной Сферой” личности.) Оно также включает в себя мирное развитие его населения, экономику, социальную структуру, администрацию, и т.д. Государство может также рассматриваться как система институтов, которая функционирует через законодательство, отправление правосудия, и т.д. Очевидно, имеют место систематические взаимоотношения между этими различными точками зрения, и, возвращаясь к нашей психологической отправной точке, эти взаимоотношения будут нас интересовать больше всего. Нашей задачей является исследование: как психологический конфликт и “мирное” внутреннее развитие взаимно содействуют и препятствуют друг другу. Мы должны, также, исследовать взаимодействие между конфликтом и тем аспектом развития, с которым мы по большей части знакомы по его связям с внешним миром. Таким образом, беря простой пример, обучение прямохождению сочетает в себе конституцию, созревание органов, и процессы научения, с теми либидонозными процессами, идентификациями, эндогенными и экзогенными (инстинктивными влечениями и окружающими) факторами, которые могут вести к конфликтам и расстройствам функции (ср. М.Шмидеберг, 1937). Ни один из этих процессов в одиночку не сможет объяснить этот важный шаг в развитии.