ДЕТИ-СИРОТЫ И ДЕТИ, ОСТАВШИЕСЯ БЕЗ ПОПЕЧЕНИЯ РОДИТЕЛЕЙ

Хлынина Т.П.,

Динамизм и непрозрачность складывающегося нового социального порядка, усложнение социальной структуры общества и его прогрессирующая аномия ставят под вопрос возможности и перспективы традиционных институтов образования и социализации различных групп населения. В ситуации утраты образовательными учреждениями своего прямого предназначения и превращения подавляющего большинства из них в организационные практики обязательного времяпрепровождения дальнейшая дифференциация образовательного пространства становится просто неизбежной. При этом такого рода «дробность» приходит в явное противоречие со стратегией и задачами образовательной реформы, нацеленной на формирование не только знаниевой, но и личностной компетенции.

В современном сегментированном пространстве российского образования, насыщенном техническими новшествами и альтернативными практиками обучения, принципиально неразрешенной остается проблема удовлетворения образовательных потребностей лиц с ограниченными возможностями здоровья. Прежде всего, речь идет о детях-сиротах и детях, оставшихся без попечения родителей, чья судьба всецело зависит от позиции и практических мер, осуществляемых государством.

В настоящее время их социальная защита, в том числе и реализация права на образование, находит свое отражение в деятельности довольно разветвленной системы специализированных учреждений. Она включает в себя: детские дома; детские дома-школы; школы-интернаты для детей сирот и детей, оставшихся без попечения родителей; санаторные детские дома для детей-сирот, нуждающихся в длительном лечении; специализированные (коррекционные) детские дома для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, с отклонениями в развитии; семейные детские и негосударственные детские дома. Сложившись в своих основных чертах еще в советский период времени, институты социальной защиты детства ориентированы, прежде всего, на законодательно-организационные модели реализации и представительства интересов детей из групп социального риска. По своей сути они нацелены на предельно широкое удовлетворение их возможностей, ограниченных, как правило, теми или иными показателями социальной недостаточности: ограничением физической независимости и подвижности; способности заниматься обычной деятельностью; способности к получению образования и профессиональной деятельности, а также интеграции в общество.

Дети-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей, с ограниченными возможностями здоровья оказываются в этом отношении в наиболее уязвимом положении. С одной стороны, будучи социально дезадаптированными, они испытывают значительные трудности, связанные с нарушением привычной жизнедеятельности и невозможностью полноценного приспособления к изменившейся социальной среде. С другой, – лишенные естественной и комфортной среды существования, они оказываются за пределами того порогового минимума социализации, который в полной мере обеспечивает только семья [1]. По заключению специалистов, режим их пребывания в детских домах формирует и особую ролевую позицию – «позицию сироты, не имеющей поддержки и одобрения в обществе». Нарушение социальной адаптации влечет за собою и отставание в уровне психического и интеллектуального развития ребенка [2].

В силу отмеченных обстоятельств у подавляющего большинства из них отмечается сниженная познавательная активность и несформированность образовательных потребностей как таковых. Более того, сам принцип образовательной и социальной изоляции, положенный в основу институциональной системы защиты и реализации интересов детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, с ограниченными возможностями здоровья не способствует нормализации сложившейся ситуации.

Следует отметить, что действующее российское законодательство, как в отношении детей-инвалидов, так и детей-сирот с ограниченными возможностями здоровья исходит из обязательности обеспечения им доступа к получению необходимой информации и образования. Реализации права на получение последнего подчинена деятельность специализированных учебных учреждений, программы которых исходят из признания той или иной степени возможности процесса реабилитации ребенка в целом.

В настоящее время в различных регионах страны накоплен определенный опыт по компенсации ограничений жизнедеятельности детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Так, в Адыгее по различным оценкам общая численность детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, составляет около 1170 чел. В республике действует дошко­льный коррекционный детский дом г. Майкопа с 32 воспитанниками; Адыгейская республиканская школа-интернат для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, а. Хакуринохабль Шовгеновского района со 163 воспитанниками; 1 специализированная школа-интернат для глухих детей в г. Майкопе, где находится 145 чел.; 1 вспомогательная школа-интернат для умственно-отсталых детей в с. Ново-Севастопольском Красногвардейского района со 148 воспитанниками; вспомогательная школа № 12 г. Майкопа, где обучается 156 детей [3].

Их деятельность находится под постоянным вниманием, как официальных органов власти, так и общественных организаций, усилиями которых разработаны и реализуются: целевая республиканская программа «Дети-сироты», программа общероссийского значения «Теплый дом», программа местного масштаба «Опекаемые дети», проводятся благотворительные марафоны, регулярные обследования питания, проживания и обучения детей. За последние годы принят ряд законодательных мер, направленных на формирование системы действенных мер социальной защиты детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, и их интеграции в общество.

Тем не менее, несмотря на предпринимаемые усилия и их безусловную эффективность, образовательная составляющая отмеченных мер не выходит за пределы ее традиционного восприятия. Корректирующие методики и диагностические процедуры, определяющие эмоциональные и интеллектуальные возможности ребенка, не решают главной образовательной задачи – формирования его личностной компетенции, которая не мыслима в пространстве закрытого учреждения интернатного типа.

В данной связи активно обсуждаются проекты включения детей с ограниченными возможностями в «нормальное» и во многом непривычное для них образовательное пространство. Сторонники такого подхода апеллируют к оздоровительному эффекту инклюзии, рассчитывая на ее катализирующую роль в процессе преодоления дезадаптации детей с показателями социальной недостаточности. Его противники исходят из невозможности решения сугубо образовательных задач при наличии в школах детей, требующих специализированных методов обучения. Зачастую в качестве основной причины невозможности применения инклюзивного образования указываются материально-технические и финансовые трудности. Тем не менее, как показывает опыт единичного обучения таких детей в общеобразовательных школах, проблемы по большей своей части связаны с психологической неготовностью как педагогической, так и родительской общественности к признанию за этими детьми равных с остальными возможностей.

Не ставя перед собою задачи определения целесообразности и перспективности инклюзивного образования детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, с ограниченными возможностями здоровья, тем не менее, хотелось бы обратить внимание на одно принципиально важное обстоятельство. Совместное обучение здоровых и семейно благополучных детей с детьми во многом обделенными могло бы рассматриваться в качестве возможной меры профилактики сиротства, более внимательного отношения к собственному здоровью и социальному самочувствию тех, кто не может позаботиться о себе самостоятельности.

Скорее всего, такая практика в силу причин как материально затратного, так и психологического характера не принесет в ближайшей перспективе ожидаемого результата. Однако, по крайней мере, позволит выйти за границы привычно воспринимаемой проблемы сиротства и инвалидности как исключительного удела узких специалистов и государственных учреждений. Осознание обществом своей ответственности за положение и судьбу детей с ограниченными возможностями здоровья, имеющих социальный статус сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, вполне могло бы стать составной частью национального проекта по сохранению будущего страны.

1. Социальная политика и социальная работа в изменяющейся России / Под ред. Е. Ярской-Смирновой, П. Романова. М., 2002. С.178.

2. Поддубная Т.Н. Справочник социального педагога: защита детства в Российской Федерации. Ростов – на – Д., 2005. С.196.

3. Поддубная Т.Н., Иванов А.Г., Агошкова О.В. Социальная защита детства в Республике Адыгея. Майкоп, 2006. С.59, 67.

Дети и подростки, живущие в детских домах, хуже подготовлены к налаживанию новых со­циальных отношений, часто имеют низкий статус в системе межличностных отношений, в обостренных ситуациях проявляют больнее агрессивности и меньше социально компетентных решений. По данным исследований различных авторов, от 61% до 90 % детей, живущих в неблагоприятных условиях, являются отвергнутыми и изолированными, их недолюбливают в группе сверстников, игнорируют и даже избегают.

Отверже­ние сверстниками в детстве является важным фактором прогноза сложностей адаптации в более позднем возрасте. Изолированные и отвергнутые дети и подростки начинают искать такое окружение, где они могли бы получить приятие и поддерж­ку, поэтому они чаще попадают в группы таких же отверженных, как и они сами. Так постепенно образуются группы, в которых формируются свои нормы поведения, системы ценностей и интересов, или же дети попадают в уже существующие группы асоциальной направленности. Все это еще больше стимулирует дальнейшую дезадаптацию, услож­няет поддержание межличностных отношений в широком социальном окружении.

Эмоциональное отвержение, безразличие по отношению к ребенку, игнорирование душевных потребностей, критическая оценка любых действий ребенка обусловливают появление беспокойства. Дефицит эмоциональных отношений, любви, тепла способствует формированию повышенной ранимости, скрытности, напряженности, избегания новых

знакомств, препятствующих их деятельности и общению, поддержанию контактов с окружающими.

Недостаток эмоциональных межличностных отношений, враждебность или безразличие родителей по отношению к ребенку формируют у него убеждение, что все люди могут вести себя с ним так же — то есть ребенок ждет от окружающих таких же реакций и такого же поведения, которое получал от своих родителей.

Социальная ограниченность часто может быть связана с негативным опытом в семье и с неблагоприятными условиями в детском доме. Дети, отвергнутые родителями, более склонны избегать контактов со сверстниками, часто бывают пассивны в деятельности, чувствуют себя незащищенными, не могут справиться с предъявляемыми к ним требованиями, чувствительно реагируют на критику, избегают новых ситуаций. Социальная ограниченность уменьшает возможность перенимать модели социального поведения, стимулирует занятие позиции отверженности в группе сверстников.

Агрессивное поведение является одним из аспектов, который может усложнить социальную адаптацию не только в детстве, но и повлиять на социальные отношения подростка и взрослого. Агрессивное поведение появляется в зависимости от нехватки эмоциональных отношений с близкими. Агрессивно реагировать дети учатся при помощи прямых и косвенных, отрицательных и положительных стимулов, наблюдая за действиями окружающих и перенимая их модель. Модель социальной переработки информации объясняет агрессивное поведение как результат неправильного восприятия и переработки информации, передаваемой социальным окружением. По утверждению ученых, агрессивные дети и подростки обычно приписывают людям враждебные намерения, основываясь не на конкретной социальной ситуации, а на основе запечатлевшихся в памяти когнитивных схем. Жизнь в неблагоприятных условиях формирует восприятие враждебного и агрессив­ного окружающего мира, которое формирует ожидание постоянной опасности со стороны окружающих и стимулирует агрессивные, защитные действия. Эта тенденция (приписывать агрессивные мотивы другим) является основой появления агрессивных действий по отношению к окружающим. Предположение об отрицательном действии по отношению к себе может вызвать защитную реакцию, которая появляется из-за пережитых событий в прошлом. Столкнувшись с проблемной ситуацией, ребенок выбирает из памяти одну из возможных реакций, одна­ко чаще всего — связанную с вербальной или физической агрессией, так как он не научен решать споры и проблемы конструктивными способами. Неправильное поведение разрушает положительные связи: агрессивно ведущий себя человек ограничивает себя в социальных отношениях, теряет источник обучения правильному поведе­нию, ограничивает свои возможности действовать в рамках социальной группы. Дефицит позитивных отношений с социальной группой усиливает неправильное поведение, нехватку социальных навыков, что обусловливает трудности адаптации, вызывает социальные и психологические проблемы.

Модель неправильного поведения в семье становится основой стиля отношений ребенка с окружающими его лицами. Высокий уровень беспокойства, невозможность придерживаться принятых в обществе норм и правил, а также агрессивное, враждебное поведение связаны с тем, что в детстве детей не научили решать проблемы общественно приемлемыми способами. Отрицательный опыт приостанавливает эмоциональное и социальное развитие, формирование социальных навыков, затрудняет поддержание межличностных отношений, интегрирование в общество. Неблагоприятные условия жизни, нехватка внимания со стороны родителей и работников детских домов, интернатов формируют замкнутость, избегание социальных отношений или вызывают социально неприемлемые действия, бесчувственность, конфликтность, поведение, оскорбляющее окружающих, сложности адаптации.
Духовность семьи как определяющий фактор успешной профилактики

и лечения наркозависимости
Иерей Павел Калинин,

кандидат философских наук,

зав. кафедрой религиоведческих

и религиозно-философских дисциплин АПСИ
Многие священники и психологи, оказывающие помощь наркоманам, желающим избавиться от наркотической зависимости, в качестве немаловажного этапа их реабилитации рассматривают включение бывших наркозависимых в изменившуюся семейную ситуацию.

Семья в православном понимании – это малая церковь. В ней начинается воспитание будущего поколения, закладываются основы мироощущения подрастающих детей. То, что ребенок получает в семье, отражается на всей его последующей жизни. Дети, воспитывающиеся в отрыве от семьи, имеют искаженное мироощущение и особенно подвержены негативному влиянию среды.

Христианская семья подвергается сегодня определенного рода преследованиям, которые принимают порой довольно изощренные формы. Стереотипы массовой культуры и моды заполняют сознание бездумных масс, в котором нет места ни христианским идеалам, ни семейным ценностям. Общественному мнению прививается стойкий взгляд на семью, как на игру партнеров, в которой кто-то должен обязательно проиграть, чтобы выигрыш достался одному. Отношения родителей и детей представляются как некий психологический практикум: получается – хорошо, не получается – и не надо.

Быть патриархальной семьей, в которой у всех ее членов единая цель, твердые убеждения и общие интересы, сегодня не только не просто, но и не престижно.

Потребительство проникает в семейную психологию, как ржавчина, разъедающая металл. Внимательно выслушивая разводящихся супругов, чаще всего можно убедиться, что теми и другими движет безграничный эгоизм, то есть себялюбие.

Святитель Василий Великий в одном из своих трудов говорит: «Кто не знает, что человеческое животное есть ручное и общественное, а не одинокое и дикое? Ибо ничто столь не характерно для нашей природы, как общаться друг с другом, и нуждаться друг в друге, и любить родственного нам». Основываясь на этом рассуждении, скажем об основных причинах кризиса семьи.

Бичом современной цивилизации стало одиночество. Если античный философ днем ходил по городу с зажженным фонарем и в ответ на вопросы говорил, что среди множества людей он ищет человека, то сегодня эти поиски имитируют многие молодые люди, слоняясь по сети Интернета, по ночным клубам и вообще по местам скопления развлекающихся людей. Поиски эти бесплодны: они не приводят к долговременным результатам, ибо каков уровень запроса, таков и уровень ответа.

Одиночество – это нестерпимая боль, противоестественная человеческой природе. Люди пытаются заглушить её алкоголем и агрессией, развратом и наркотиками. Но боль не проходит, она погружается вглубь человеческого естества и разрушает его. И тогда человек дичает. Это характеризует сегодня не только ярко выраженные антисоциальные личности и агрессивных обитателей общественного дна. Дикие выходки, немотивированные или маниакальные преступления нередко совершают люди вполне приличного вида и социального положения. Особая тревога современного общества и на Западе, и на Востоке связана с детской преступностью, небывалый рост которой вызван детским одиночеством, открытым или завуалированным, но всегда связанным с дефицитом любви со стороны родителей.

В психологической литературе описаны основанные на этом дефиците любви типы семейного воспитания подростков, начавших употребление наркотических веществ. Самыми вопиющими из этих типов являются безнадзорность и гипопротекция, когда родители безразличны к своему ребёнку и мало осведомлены о его жизни, интересах, увлечениях, о том, как он проводит свободное время.

Весьма распространена также скрытая гипопротекция, когда контроль за поведением подростка отличается крайним формализмом. В этом случае сын или дочь чувствуют, что под видом внешней заботы скрывается внутреннее безразличие родителей. Родители живут своей жизнью, им не до ребёнка, они не прочь пристроить его куда-нибудь законным образом и переложить опеку на других. Обычно подросток приспосабливается ловко обходить формальный контроль за своим поведением и живет своей жизнью.

Тяжело переживают подростки эмоциональное отвержение со стороны родителей, особенно со стороны матери. Если при этом есть брат или сестра, да ещё сводные единоутробные (т.е. от брака матери с отчимом), которых балуют и любят, то ситуация усугубляется, подросток начинает ощущать себя в положении Золушки.

Труднее бывает распознать скрытое эмоциональное отвержение. Оно может маскироваться подчёркнутой заботой, утрированным контролем за поведением. Но подросток чувствует искусственную вымученность подобной заботы и внимания и постоянно ощущает недостаток искреннего эмоционального тепла.

Такая система воспитания, как доминирующая гиперпротекция тоже располагает подростков к наркотизации. Для неё характерны мелочная опека, жёсткий контроль за каждым шагом и каждым словом, неусыпное наблюдение, достигающее подчас постыдной слежки, система множества мелких и порой надуманных запретов. Всё это рано или поздно у большинства подростков вызывает реакцию резкой эмансипации. В какой-то момент подросток сразу рвёт все запреты, но, не приученный к самостоятельности, оказывается в стрессовой ситуации, происходит так называемое «отравление свободой». В этот момент и возникает риск аддиктивного (от англ. Addiction – пагубная привычка) поведения.

К наркотизации также может привести потворствующая гиперпротекция, которая бывает видна из желания родителей всячески обелить и оправдать подростка, освободить его от всего, что ему не по душе, перевалить всю вину на других. Некоторые учёные считают, что эту систему воспитания правильнее называть потворствующей гипопротекцией (Вдовиченко А.А., 1980), так как родители, любыми средствами выгораживая подростка, избавляя от заслуженных наказаний, в то же время в повседневной жизни предоставляют его самому себе. Вседозволенность в сочетании с твёрдой надеждой, что родители всегда выгородят, освободят от неприятностей, ещё более, чем обычная безнадзорность и заброшенность, способствует аддиктивному поведению.

Пагубное влияние на детей оказывает и противоречивое воспитание, когда каждый из родителей, а то и бабушки и дедушки придерживаются различных воспитательных взглядов, предъявляют подростку различные, порой несовместимые требования, да ещё по поводу этого сами конфликтуют или скрытно соперничают друг с другом или, что хуже, настраивают ребёнка один против другого. Подросток в подобной обстановке обычно обучается изворотливости, умению использовать старших и противоречия между ними в своих интересах.

Болезненный опыт семейных отношений отягощает внутренний мир ребёнка, создаёт постоянное внутреннее напряжение. Его восприятие мира становится суженным, односторонним и искажённым. Все это вкупе является проявлением эгоцентризма, который качественно изменяет межличностные отношения и переживания.

Если раньше считалось, что подростковую наркоманию во многом обусловливают отношения в молодёжной среде и молодёжная субкультура, то сейчас учёные (Березин С.В., Лисецкий К.С., Назаров Е.А., 1991) считают, что в отношении семьи, подростковой группы и наркосреды схема приобщения подростка к наркотикам строится следующим образом: источник причин наркотизации – семья, подростковая группа – это лишь инструмент пристрастия к наркотикам, а наркосоциальная среда повышает неспецифические условия наркориска.

Таким образом, современная наука подтверждает справедливость наказания Господом в Ветхом Завете первосвященника Илия, который не приложил необходимого усердия для воспитания своих сыновей, что свидетельствовало о его духовном падении из-за недостаточной любви к Богу. Следствием этого явилась смерть сыновей Илия, которые пали от рук врага и самого Илия, не перенесшего вести об их гибели.

Кто не любит Бога, тот не любит правды, ибо Истина в Боге. Господь помогает и даёт награду в Своём Царствии только тем людям, которые стараются исполнять Его святые заповеди. Это подтверждают слова царя Давида, учившего на смертном одре своего сына: «Если ты, сын мой, захочешь жить по заповедям Божиим, то не постигнет тебя никакое неожиданное зло, но все дела будут идти у тебя благополучно и будешь ты наслаждаться великой безопасностью; если же лишишься этой помощи, то не будет тебе никакой пользы от царства и от великого могущества»⁸.

Истинно говорит Господь: Без Меня не можете делать ничего (Ин. 15, 5). В том числе и воспитывать детей. 100% обратившихся в Армавирский Православный реабилитационный центр Михаила Лекторского происходило из неверующих семей. По данным душепопечительского православного центра имени Святого Праведного Иоанна Кронштадского, из более чем 3000 молодых людей, обратившихся к ним по поводу наркомании, известны только 5 случаев, когда молодые люди происходили из первично верующей семьи, что составляет около 0,2 %. И обращение родителей, в частности, матерей реабилитантов, к Православию сделало возможным избавление их детей от наркозависимости.

Коэффициент полезной деятельности светских реабилитационных наркологических центров, увы, невысок, что нельзя сказать о православных центрах. Поэтому сегодня с уверенностью можно говорить о том, что в Боге и Православии, а именно в проповеди любви и покаяния, в православной системе воспитания с помощью Божией мы можем найти самую реальную помощь для профилактики и лечения наркомании.