Серия «золотой фонд психотерапии»

расширения своего «материального» и «социального Я», реализа­ции финансовых и карьерных амбиций.

В трансперсональной психологии делается акцент на уникаль­ности духовного кризиса. Мы считаем, что феномен духовного кри­зиса универсален для любой личности, и если человек имеет созна­ние, то перед ним непременно возникают проблемы духовного са­моопределения и он так или иначе вовлекается в переживание духовного кризиса.

Полноценное становление личности предполагает преодоление на протяжении всей жизни той стадии развития, которая ставит человека в уникальные условия и предлагает проблемы духовного содержания, которые человек должен решить, чтобы развиваться дальше.

Даже не вовлекаясь в процесс духовного поиска и самосовер­шенствования, мы так или иначе задумываемся о таких вещах, как смысл человеческого существования, смерть и возможность посмер­тного существования, обращаемся к категориям фундаментальных законов бытия и трансцендентным измерениям.

Психодуховные кризисы часто являются неотъемлемыми спут­никами возрастных кризисов — пубертатного, экзистенциального, юношеского, середины жизни и инволюционного. Однако зачастую кризисные проявления начинаются спонтанно и не связаны с тем или иным возрастным периодом.

Чтобы более четко разобраться с содержанием духовного кризи­са, на наш взгляд, имеет смысл исходить из анализа структуры «ду­ховного Я» и основных механизмов его реализации.

Структура «духовного Эго»

Мы уже достаточно подробно останавливались на описании структуры «духовного Эго» в предыдущей главе. В дополнение нам хочется отметить, что «духовное Я» является наиболее интегриро­ванным образованием в человеческой личности. Как известно, Уильям Джеймс первым из психологов начал разрабатывать про­блематику «Я-концепции» [47]. Глобальное, личностное «Я» (Self) он рассматривал как двойственное образование, в котором соеди­няются «Я-сознающее» (I) и «Я»-как-объект (Me). Это — две сторо­ны одной целостности, всегда существующие одновременно. Одна из них являет собой чистый опыт («Я-сознающее»), а другая — со­держание этого опыта («Я»-как-объект).

Именно в «духовном Эго» сознание («Я-сознающее» в термино­логии Джеймса) и осознание содержания («Я»-как-объект) являют­ся одним и тем же или почти одним и тем же. Вне сомнения, всякий

268

рефлексивный акт предполагает идентификацию «Я»-как-объекта, но в «духовном Эго» устанавливается нерасторжимая связь позна­ваемого и познающего. Одно сводится к другому или — может быть это еще точнее — одно является другим. «Духовное Я» — это все­гда одновременно и «Я-сознающее», и «Я»-как-объект. Более того, на мой взгляд, именно в «духовном Эго» содержание сознания при­обретает глобальную регулятивную функцию всей активностью личности.

Бытует мнение, что у основной массы людей «Я-духовное» не занимает большого пространства. На мой взгляд, основным каче­ством, которое отличает человека от других биологических единиц, и является огромная система общечеловеческих ценностей, кото­рую мы обозначаем «Я-духовное».

Любая личность, которая имеет сознание, как истинно челове­ческий регулятивный механизм имеет «Я-духовное».

Ядро «Я-духовного» — это интимные, сакральные смыслы, ко­торые касаются стержневых проблем человеческого бытия. Мы обозначаем эту структуру экзистенциальным ядром с той целью, чтобы предельно выразить сущностную значимость его для чело­веческого существования.

Наиболее важной экзистенцией в этом ядре является семан­тическое пространство, которое, как правило, требует предель­ных усилий человеческого сознания для разрешения вопроса о смысле существования: «Зачем я живу на земле?», «В чем мое предназначение?», «Зачем люди рождаются и проживают жизнь?» Смысл жизни — это то, что делает человека личностью и индивидуальностью.

На уровне «материального» и «социального Эго» смысл жизни состоит в самом процессе физического и социального существо­вания. В «духовном Эго» смысл жизни находится за пределами самого факта человеческого существования, формируется воля к жизни как сознательная реализация того или иного смысла жиз­ни, которая неизбежно приводит к созданию индивидуального об­раза жизни и модели мира.

Кардинальная важность психодуховного кризиса заключается в том, что в нем происходит переосмысление содержания смысла жизни, пересмотр ответа на вопрос: «Зачем жить?» Воля к жизни рождается в горниле психодуховного кризиса и является психоло­гическим механизмом выживания в экстремальной ситуации, ког­да базовые экзистенции приходится менять или, наоборот, отстаи­вать вопреки давлению неблагоприятных обстоятельств (в том чис­ле трагических — смерть близкого человека, тяжелая болезнь, инвалидность).

Близкие проблемы, относящиеся к смыслу жизни, касаются наи­более важных социальных чувств человека, таких как одиночество, экзистенциальная грусть, тоска, духовная любовь, сострадание и сопереживание, радостность бытия, служение, чувство счастья и гармонии.

В структуре «духовного Эго» мы можем также вычленить мо­рально-нравственные индивидуальные ценности, которые преоб­разуются в систему требований, норм и моделей поведения. Мы настаиваем на уникальности и индивидуальности этой морали в силу того, что уверены в уникальном содержании личностной ин­терпретации тех нравственных ценностей, которые деклариру­ются обществом.

Как мы неоднократно указывали, идентификация включает три основных компонента:

• 
  когнитивный — осознание структуры и содержания со всей совокупностью признаков объекта идентификации,
  
• 
  эмоционально-оценочный — эмоционально переживаемое от­ношение,
  
• 
  поведенческий — соответствующая реакция, которая выража­ется в поведении.
  

Наиболее ярко всеобъемлющий характер духовных идентифи­каций проявляется в нравственных принципах (представления о добре и зле, правильности или неправильности отношения и пове­дения, мыслей и чувств). На мой взгляд, именно в «духовном Эго» находятся соотносимые с реальной активностью личности высшие эталоны человеческой жизни и проявления, духовные идеалы. Не­соответствие этим эталонам реальных мыслей, чувств, действий приводит к самым значимым и базовым личностным чувствам — угрызениям совести и чувству вины, греховности.

В качестве высших эталонов могут выступать различные реаль­ные и вымышленные персоны, которые на различных стадиях лич­ностной эволюции могут меняться.

Не так важно, кто является эталоном — отец, мать, их отноше­ния, бабушка, дедушка, известный певец, Заратустра в интерпре­тации Фридриха Ницше или Будда Шакьямуни. Важна их регуля­тивная роль. Важно сравнительное соотнесение интроецириван-ного гештальта с потенциальной или реальной поведенческой реакцией, отношением, оценкой, мыслью или чувством.

Человек ценит себя в той мере, в какой существует тождество с эталонной персоной и утрачивает свое достоинство в той мере, в какой испытывает отрицательное и пренебрежительное отноше­ние к себе в сравнении с этими высшими эталонами.

Вне сомнений, общество обусловливает форму и содержание процесса формирования «духовного Эго». Часто оно предоставля­ет готовые структуры «духовного Эго». Таковыми являются все мировые религии, некоторые всеобъемлющие философские сис­темы и почти любая идеологическая машина, которую выстраива­ет государство для подчинения и эксплуатации личности.

Но мы не должны переставать думать о том, что сознание чело­века активно и ничего не принимает без своей интерпретации, — не факт существования персоны как некоторого идеального об­разца прельщает, а то содержание, которое вкладывает личность в эту персону. Не объекты идентификации имеют контролирующую и регулятивную силу, а их осмысление, интерпретация, своеоб­разное переживание личностью.

В современном обществе распространено мнение, что духов­ные измерения мало интересуют большинство слоев населения. Обыденное сознание людей почему-то идентифицирует духовные области существования или с религией, или с медитациями или с какими-нибудь сектантскими движениями.

Без сомнения, человек достаточно редко обращается к глобаль­ным проблемам бытия и, может быть, не каждый день обращается к смыслу своего существования. Не это важно. Важно, что психо­духовные ценности ежедневно и ежечасно реализуются через «ма­териальное» и «социальное Эго» и человек все время существует, соизмеряясь с духовными измерениями бытия.

Духовное развитие человека предполагает радикальное преоб­разование «нормальных» черт личности, пробуждение скрытых прежде возможностей, вознесение сознания в новые для него сфе­ры, а также новую внутреннюю направленность деятельности. Не удивительно, что такая великая перемена, такая фундаментальная трансформация проходит несколько критических стадий, которые нередко сопровождаются психодуховными кризисами различной интенсивности, содержания и продолжительности.

Если основные смыслы человеческого существования не раз­решаются на каком-то этапе и в каком-то приближении, то возни­кает экзистенциальная пустота и человек вплотную сталкивается с абсурдом существования. В этот момент жизнь становится по­пыткой превозмочь абсурд человеческого существования. Часто это похоже на шизофреническое стремление построить дом на зыбучем песке.

То, что люди не занимаются духовными областями существова­ния ежедневно, является признаком психического здоровья. В кон­це концов, тысячелетиями существует попытка разрешения основ­ных проблем человеческой жизни, а тотального и окончательного их решения нет. Для разрешения экзистенциальных проблем ну­жен особый момент, особые обстоятельства жизни и состояния со­знания. Они разрешаются во время пиковых, запредельных, сак­ральных, нуминозных переживаний, имеющих глубоко интимный, непередаваемый характер.

Одновременно «духовное Эго» — единственная структура лич­ности, которая может связать и связывает личность с вечностью и вневременным существованием, возможностью обладать всем мыслимым пространством и «быть как Боги».

Именно поэтому в духовных областях существует огромное ко­личество смыслов, которые в основном касаются духовного само­совершенствования. В «Я-духовном» находится то, что мы обозна­чаем как религиозные идентификации (я — буддист, я — право­славный, я — мусульманин и т.д.). В «духовном Я» существуют представления о духовном пути, огромное количество психопрак­тик, которые предоставляют возможность трансцендирования «Я-социального» и «Я-материального» и насыщения истыми пережи­ваниями и новыми прозрениями «Я-духовного».

В психологии достаточно много концепций о том, что является пиковым выражением «духовного Эго».

Некоторые психологи обозначают таковым стремление к само­актуализации, другие — к самореализации, третьи — к служению. В менее прагматичных духовных движениях мы встречаемся с «ахимсой гуру» или священных обязанностях учителя к своим уче­никам.

Структуры идентификации отражают жизненные цели и фор­мы активности, которые люди себе цыбирают, и указывают не толь­ко на тип, но и на уровень их внутреннего развития.

Цель духовных идентификаций лежит за пределами материаль­ного мира: духовный рост, знания, ментальность.

Как мы уже говорили выше, цели «материального» и «социаль­ного Эго» — конкретные вещи мира, особенно «физическая чет­верка»: деньги, власть, секс, общественное положение. Надо отме­тить, что высшие ступени духовной активности полностью деваль­вируют эти ценности и трансцендируют Эго.

Особенно показательны в этом отношении поиск и реализация высших психодуховных состояний, которые в традициях называ­ли просветлением.

После конспективного изложения содержания и структуры «ду­ховного Эго» мы хотим остановиться на основных тенденциях-этой большой подсистемы личности.

Пока человек расширяет пространство своего «Я-духовного», это считается также позитивным эволюционным и биографическим ша­гом. Детское стремление «Стать большим» на самом деле являет­ся доминирующим в человеке до тех пор, пока он имеет достаточ­ный уровень витальности. Когда мы говорим «Он (она) имеет вес» в духовном движении, то указание на чисто материальную сторо­ну («вес» понятие физическое) показывает, что «Я-духовное» в человеке значимо и его (ее) весомый вклад (в философию, в пси­хологию, направление науки, совершенствование образования...) оценен социальным окружением.

Чем большее интеллектуальное пространство захватывает идея, концепция или теория, порожденная лидером, тем он ценнее не толь­ко в социальном плане, но и в плане внутренней самооценки. В этом смысле интеллектуальная экспансия и популярность являются не­ким критерием того, каким образом человек расширяет свое про­странство, какой у него потенциал «Я-духовного».

На уровне социальных установок и личностной самооценки рас­ширение ареала влияния идеи и вообще расширение влияния счи­тается позитивным. Экспансивная тенденция управляет не только поведением человека, но и реальной активностью больших и малых человеческих групп и этносов. Мы можем четко и однозначно про­следить данную тенденцию в развитии любой мировой религиоз­ной системы, философской или научной школы.

Мы можем обнаружить некоторые аналогии в биологических сообществах. Мы можем даже предположить, что запускающий механизм мало управляется человеком сознательно, так как опи­рается на бессознательную инстинктивную природу подавления и захватывания все больших ареалов выживания. Чем больше аре­ал у вида, тем больше у него возможности к воспроизводству, воз» можности выжить за счет биоценоза. На самом деле это нормаль­ный эволюционный, биологически оправданный механизм.

Но есть кардинально важное отличие проявления экспансив­ной тенденции «Я-духовного» — захватывается пространство со­циального сознания через каждую рефлексирующую личность.

И в силу того, что духовное воспроизводство считается приори­тетным для сохранения специфически человеческих качеств, у Эго появляется возможность не только обусловить мышление, осознание реальности, мораль, модель мира представителей сво­его поколения, но иногда и влиять на мировосприятие, мировоз­зрение многих и многих поколений после своей жизни. Образца­ми в этом отношении являются Лао-цзы, Будда, Христос, Маго­мет, которые для огромного количества людей все еще определяют не только стиль мышления и мировоззрение, но и структуру, содер­жание «материального» и «социального Я».

Любой вклад в экспансивную тенденцию возвращается стори­цей. К великому сожалению, среди людей мало тех, кто может стать учителем жизни. Социум обучает всему, но только не тому, как ре­шать личностные духовные проблемы.

Но необходим огромный вклад в экспансивную тенденцию для достаточно устойчивого осваивания интеллектуального простран­ства и сверхусилия — чтобы вклад «духовного Эго» возвращался учениками, признанием, славой и живым вниманием адептов. Лю­бая остановка в экспансии смерти подобна, а любое сужение аре­ала влияния смертью и является. Вне сомнения, «духовное Я» об­ладает относительной автономностью, самостоятельностью и са­модостаточностью по сравнению с другими подструктурами. Но учение умирает без учеников, без их поддержки, понимания и сопе­реживания. Без учеников умирает и «духовное Я» учителя.

Достижение уникальной идеи, состояния, переживания, качеств личности именно в «духовном Я» является более перспективным. Любой так называемый личностный рост или духовное самосовер­шенствование представляют собой больше трансформационный, нежели конативный, экспансивный шаг.

Все, что более или менее значимо в «духовном Я», представляет собой продукт трансформации, изменения, а часто разотождеств-ления с определенными аспектами Эго. А высшие состояния созна-

274

ния, каковыми являются любовь, сострадание, радостность и рев­ностность, просветление, являются переживаниями самого уникаль­ного качества.

Консервативная тенденция выполняет важную функцию — обеспечивает структурность, целостность, индивидуальность лич­ности, стабильность существования человека. Более того, за счет этой тенденции обеспечивается устойчивость микро- и макросо-циальных сообществ.

Одновременно эта тенденция имеет и негативные последствия:

• 
  часто при высоком динамизме жизни личность не может дей­ствовать в соответствии с новыми ситуационными требова­ниями, проявляет неготовность к отказу от уже сформиро­ванных потребностей и от привычных способов их удовлет­ворения или к принятию новых мотивов деятельности.
  
• 
  в «духовном Эго» консервативная тенденция часто проявля­ется в излишней фиксированности на идеях и переживани­ях, жесткости, ограниченности эмоциональной оценки тех или иных событий и в образовании сверхценных смыслов.
  
• 
  даже при полном изменении базовых основ модели мира сре­ди основного населения личность может проявить когнитив­ную ригидность — неготовность к построению новой кон­цептуальной картины окружающего мира при получении до­полнительной информации, которая противоречит старой картине мира.
  

Как мы указывали выше, в структуру «Я-духовного» входит очень много смыслов и духовных ценностей. Многие ценности важны в

силу эмоционального отношения к ним и особенно потому, что они обрастают элементами личной истории. Любая ценность валена, по­стольку, поскольку она вплетена в личностную биографию, а иногда и в историю рода или большей социокультурной общности. Жес­ткость идентификаций зависит от того, с какими эмоциональны­ми состояниями она отождествляется.

«Духовное Я» является основой личности. Любое разрушение структурной целостности, нарушения в функционировании основ­ных тенденций переживаются личностью или как угроза, или как кризис, как притязание на ее интимное пространство, и вызывают какую-то адекватную или неадекватную реакцию.

Дело не в содержании реакции: защитной, агрессивной, вос­торженной... Важно, что реакция всегда возникает.

Все эти три базовые тенденции зависят, как мы уже указывали выше, от одной переменной, которая мало зависит от личности. Эту переменную я называю уровнем витальности. Уровень витально­сти — это та жизненная энергия, с которой человек рождается, и в основном она носит чисто биологический характер. Любое живое существо рождается с определенным уровнем энергии. Есть ана­логичное понятие «личностной силы» у Карлоса Кастанеды. Она считается стержневой, основной, самой важной структурой. Кто имеет личностную силу, считается самоактуализированной, сво­бодной личностью. По отношению к витальности все тенденции являются зависимыми переменными.

В «духовном Я» витальность может принять некое уникальное качество, которое уже никак не соотносится с природногенети-ческими или другими предпосылками. Мне хотелось бы отдельно остановиться на роли психодуховного кризиса в трансформации витальности в силу духа, как катализатора трансформации при­родной энергии в качество той стойкости, устойчивости духовной силы личности, которая не сравнима по эффективности даже с самой мощной жизненной энергией,

Таким образом, мы можем предложить следующую классифи­кацию причин возникновения духовных кризисов:

1. 
   Кризисы, связанные со структурой Эго.
   
2. 
   Кризисы, связанные с невозможностью реализовать основ­ные тенденции личности.
   
3. 
   Кризисы витальности.
   

Основатель трансперсональной психологии Ст. Гроф в книге «Неистовый поиск себя» ввел понятие «духовного кризиса» — со­стояния, с одной стороны, обладающего всеми качествами психо­патологического расстройства, а с другой — имеющего духовные измерения и потенциально способного вывести индивида на бо­лее высокий уровень существования. Для того чтобы понять про­блему духовного кризиса, необходимо вслед за Грофом рассмот­реть ее в более широком контексте «духовного самораскрытия» [34, 37, 38].

Духовное самораскрытие (spiritual emergense) — это движение индивида к расширенному, более полноценному способу бытия, включающему в себя повышение уровня эмоционального и психо­соматического здоровья, увеличение степени свободы выбора и чувство более глубокой связи с другими людьми, природой и всем космосом. Важной частью этого развития является рост осознания духовного измерения — как в своей собственной жизни, так и мире в целом.

Подобно рождению, духовное самораскрытие на протяжении человеческой истории рассматривалось как неотъемлемая часть жизни, и лишь в современном обществе оно стало воспринимать­ся как нечто болезненное, — так же как и процесс рождения. Пе­реживания, происходящие во время этого процесса, варьируются в широком спектре глубины и интенсивности — от очень мягких, до полностью переполняющих и вызывающих замешательство.

Духовное самораскрытие можно условно подразделить на два типа: имманентное и трансцендентное. Имманентное духовное са­мораскрытие характеризуется обретением более глубокого воспри­ятия ситуаций повседневной жизни; эти переживания индуциру­ются, как правило, внешними ситуациями и обращены вовне (по­стигать Божественное в мире). Трансцендентное духовное самораскрытие — способность более глубоко воспринимать свой внутренний мир (постигать Божественное в себе).

В основе духовного самораскрытия (независимо от формы) ле­жит яркое и убедительное переживание выхода за пределы физи­ческого тела и ограниченного Эго и связи с чем-то большим, что находится вне человека и одновременно пронизывает все его су­щество.

В трансперсональной психологии Станислав Гроф и его жена Кристина Гроф внесли поистине огромный вклад в разработку про-

277

блемы эволюционного кризиса [30, 31, 34, 37, 38]. С. Гроф — психи­атр с более чем тридцатилетним опытом исследовательской рабо­ты в области необычных состояний сознания. В начале своей науч­ной деятельности он разрабатывал программы, посвященные пси­ходелической терапии, а с 1973 года сосредоточил свое внимание на эмпирической психотерапии без наркотиков. Гроф опублико­вал более девяноста работ и является автором следующих книг: «Духовный кризис», «Путешествие в поисках себя», «За предела­ми мозга», «ЛСД-терапия», «Области человеческого бессознатель­ного», «Встреча человека со смертью», «Психология будущего», «Зов ягуара».

Интерес Кристины к феномену духовного кризиса коренится глу­боко в личной мотивации. Во время рождения ребенка она пережи­ла спонтанное и совершенно неожиданное духовное пробуждение, идентифицированное как проявление пробуждения Кундалини. В 1980 году Кристина основала Сеть духовной помощи (СЕН) — орга­низацию, поддерживающую людей во время духовного кризиса.

Во время своей практической деятельности Гроф убедился, что современное понимание человеческой психики поверхностно, ис­ходя из него невозможно оценить некоторые феномены. Многие состояния, которые психиатрия рассматривает как проявление психической болезни неизвестного происхождения, на самом деле отражают процесс самоисцеления психики и тела. Изучение те­рапевтического потенциала подобных состояний и попытки решить теоретические задачи, возникающие в связи с этим, стали делом жизни Станислава Грофа [37, 38].

Концепция духовного кризиса включает в себя открытия многих дисциплин, в том числе клинической и экспериментальной психи­атрии, современных исследований сознания, эмпирической психо­терапии, достижения антропологии, парапсихологии, танатологии, сравнительной религии и мифологии. Наблюдения, накопленные во всех этих областях, показывают, что духовные,кризисы несут по­ложительный потенциал, их не следует смешивать с психическими заболеваниями, имеющими биологические причины и нуждающи­мися в медицинском лечении. Такой подход соответствует и древ­ней мудрости, и современной науке.

Спектр переживаний при эволюционном кризисе чрезвычайно богат: в него вовлечены интенсивные эмоции, видения и другие из­менения в восприятии, необыкновенные мыслительные процессы, а также физические симптомы — от дрожи до чувства удушья. Мож­но выделить три основные группы этих переживаний: биографи­ческую, перинатальную и трансперсональную.