Серия «золотой фонд психотерапии»

Человек, искренне стремящийся к самопознанию, преодолению и разрешению своих проблем, сталкивается с огромным разнооб­разием психологических систем, крайне затрудняющих проблему выбора, так как эти школы, взятые в целом, явно противоречат друг

ДРУГУ-

Например, дзэн-буддизм предлагает забыть или превзойти «эго» [48, 50], а психоанализ — усилить и укрепить «эго». Кто прав? Эта проблема стоит одинаково остро как перед непрофессионалами, так и перед психотерапевтами и практическими психологами.

Различные религиозные и психологические школы представля­ют собой не столько различные подходы к рассмотрению человека и его проблем, сколько дополняющие друг друга подходы к рассмот­рению различных уровней человеческого сознания. При этом все множество школ распадается на пять-шесть ясно различных групп, и становится очевидно, что каждая группа ориентирована преиму­щественно на один из основных диапазонов уровней психической организации.

Чтобы дать несколько кратких и общих примеров, отметим, что целью психоанализа и большинства форм традиционной психоло­гии является устранение раскола между сознательным и бессоз­нательным аспектом психики, с тем чтобы человек вошел в сопри­косновение со всем, что творится в его душе. Эти школы психоло­гии нацелены на воссоединение, если воспользоваться юнгианской терминологией, маски и тени для создания сильного и здорового «эго» — правильного и приемлемого образа себя. Иными словами, все они ориентированы на уровень «эго». Они пытаются помочь индивиду, живущему на уровне маски, переделать карту своей души так, чтобы перейти на уровень «эго».

В отличие от этого цель большинства школ так называемой гума­нистической психологии и психотерапии иная — устранить раскол между самим «эго» и телом, воссоединить психику и соматику для возрождения целостного организма. Вот почему о гуманистической психотерапии, называемой «третьей силой» (другими двумя явля­ется психоанализ и бихевиоризм), говорят также как о «Движении за осуществление возможностей человека». По мере расширения самоотождествления человека от одного разума или «эго» до орга-

низма в целом огромные возможности целостного организма выс­вобождаются и становятся достоянием человека.

Если мы пойдем еще дальше, то обнаружим такие дисциплины, как ранний даосизм, буддизм третьего круга Шакьямуни или ве­данты, задача которых состоит в интеграции целостного организ­ма и среды для восстановления внешнего тождества со всей Все­ленной. Они нацелены на уровень единства сознания во всем мно­гообразии.

Между уровнем сознания единства и уровнем целостного орга­низма лежат надличные, трансперсональные диапазоны психичес­кой реальности. Школы психологии и психотерапии, которые обра­щаются к этому уровню, заняты углубленным изучением «сверх­индивидуальных», «коллективных» или «трансперсональных» про­цессов в человеке. К числу школ, ориентированных на этот уровень, относятся психосинтез, юнгианский анализ, различные предвари­тельные ступени йогической практики, «трансцендентальная ме­дитация», различные дыхательные психопрактики типа холотроп­ного дыхания и так далее [27, 56, 62, 83, 119]. Цель некоторых из этих видов терапии, таких как юнгианская психология, состоит в том, что­бы помочь нам сознательно признать в себе эти могущественные силы, подружиться с ними и использовать их, вместо того чтобы быть движимыми ими бессознательно и против нашей воли [254].

Завершая эту часть нашей книги о методе как способе теорети­ческого исследования, мне хочется напомнить, что любая класси­фикация, любая иерархия, даже самая подробная и правдоподоб­ная — игра самого сознания. Все время мы имеем дело с уровнями игры сознания, а не с уровнями реальности. Любая иерархия имеет смысл настолько, насколько она может помочь не считать отражен­ный свет солнца самим солнцем, феномены, рожденные сознани­ем, за самое сознание.

Но:

Слова Д. М. Кеттела «Психология не может стать прочной и точ­ной, как физические науки, если не будет базироваться на экспе­рименте и измерении» (журнал «Mind», 1890), не теряют своей ак­туальности и через 125 лет развития психологии.

В предыдущем разделе при описании развития предмета пси­хологии мы уже писали о начале психологии как научной дисцип­лины во второй половине XIX века. Что касается метода психоло­гии как способов и приемов эмпирического изучения, то их ста­новление и развитие происходит в конце XIX в. Оно связано с зарождением дифференциально-^психологического изучения че­ловека, которое складывалось под влиянием запросов практики.

Именно в конце XIX века оформилась «индивидуальная психо­логия», целью которой было изучение индивидуальных особеннос­тей человека с помощью экспериментально-психологических ме­тодов. Общеизвестно, что первыми достижениями индивидуальной психологии были исследования учеников В. Вундта: Э. Крепелина, Д. Кеттела, а также других ученых — А. Бине, А. Лазурского. Тесто-логия не являлась единственным направлением психологии диф­ференциальной психологии. А- Ф. Лазурский (в 1912 году) писал, что изучать индивидуальные различия с помощью одних только те­стов недостаточно, и выступал за естественный эксперимент, бла­годаря которому исследовались не отдельные психические процес­сы (как с помощью тестов), а психические функции и личность в целом. Примерно в эти же годы другим русским ученым Г. И. Россо-лимо был предложен метод целостной оценки личности с помощью «психологического профиля», показывающего уровни развития пси­хических процессов. В начале XX столетия были заложены основ­ные прототипы современных направлений метода психологии как способов и приемов эмпирического изучения.

В силу того, что отцы-основатели психологической науки были представителями точных наук, то они привнесли в психологию ба­зовую позитивистскую идею о том, что основной характеристикой научного метода является объективность.

Психологическая наука на уровне исследовательских методов — это способ получения знаний на основе объективных наблюдений, которые проводятся таким образом, чтобы исследователи с нор­мальным восприятием при использовании одних и тех же методик достигали одних и тех же результатов.

Что касается нормы восприятия, то оно, к сожалению, не может быть усреднено, и это особенно это касается психологов, которые претендуют на уникальность своего восприятия и понимания мира. Следует отметить, что часто научная гипотеза, выдвигаемая иссле­дователем, категориально-смысловой аппарат парадигмы или шко­лы психологии создают предпосылки «влияния установки на вос­приятие». Собственно, объективность в науке не подразумевает независимость ученого от предмета его исследований, но пред-

полагает, что если наблюдения проведены объективно и описаны достаточно точно, то они могут быть снова повторены другими ис­следователями, и, на наш взгляд, воспроизводимость является един­ственной характеристикой, которая отделяет то, что является нау­кой, от того, что таковой не является.

Мера научности метода определяется связью теоретических по­строений с исследуемыми психологическими явлениями. Катего­риальный аппарат должен быть тщательно определен, чтобы значе­ние терминов было понятным относительно феноменов психичес­кого, наблюдаемых объективно, а также относительно теорий, разработанных для объяснения этих феноменов.

Современный психологический рынок стран СНГ и России навод­нен множеством способов и приемов эмпирического изучения раз­личных сфер функционирования личности и групп, которые исполь­зуются на практике как профессионалами, так и людьми далекими от психологии.

С другой стороны, многие из этих исследовательских методов не имеют достаточного научного осмысления. Часто малоизвестно, на каких методологических позициях разработана та или иная экспе­риментальная процедура, тест, каким образом результаты и выводы воздействуют на испытуемого или на группу клиентов, каковы ожи­даемые результаты и соответствует ли именно, эта методика постав­ленной цели... Использование методов превращается в игру со мно­гими неизвестными. Особенно это касается тех методик, которые переведены с других языков и не прошли научную апробацию в России.

Если мы будем фиксировать свое исследовательское внимание на интерперсоне (групповое сознание и бессознательное), то об­наружим, что в современной практической психологии и психоте­рапии разработано колоссальное количество методов и техник для групповой работы с населением.

Несмотря на это множество, точных и адекватных исследова­ний эффективности такой работы единицы и, как правило, они мало отвечают необходимости многомерности исследования трансфор­мации как личности, так и группы.

Разорванность и фрагментарность, научная некорректность этих исследований, их огромная зависимость от научных парадигм и ги­потез самих исследователей являются уже патологией не роста, а жизни тех странных многоформных безжизненных призраков, фан­томов, которые принято называть психологическим исследованием групповой работы.

Автор этой книги в течение 15 лет занимается практической груп­повой работой в русле интенсивных интегративных психотехноло-

86

гий с применением различных методов, индуцирующих изменен­ные состояния сознания (ИСС) и провел более 500 групповых тре­нингов с участием 16 000 человек. По этой причине автор из своего опыта представляет, насколько сложно организовать сколь-либо достоверные экспериментальные исследования как индивидуаль­но, так и в групповом пространстве.

Наверное сама интегративная теория работы должна пройти ту фазу, когда преобладает постепенное накопление эмпирических, эк­спериментальных данных и доминируют описательные схемы ис­следования.

На этой стадии научные исследования носят экстенсивный ха­рактер и сами исследователи проявляют больше экспансивную тен­денцию, интроецируя в свое концептуальное пространство все боль­шее и большее количество фактов.

Можно со всей уверенностью утверждать, что исследования ра­боты с кризисами проходят эту эмпирическую фазу своего разви­тия. И может быть, в силу этого наблюдается незрелый характер самих научных представлений, раздробленность и фрагментар­ность рефлексии предмета, эклектизм, противоречивость, бессис­темность и др.

Переход с эмпирической стадии на интегративное представле­ние о групповой работе нами ассоциируется с необходимостью максимально полной замены аналитического, аспектного, фраг­ментарного способа исследования на целостный, учитывающий все системные взаимосвязи как личности в группе, так и между участ­никами группового процесса. Чтобы эта замена не осталась теоре­тическим посылом, обобщенной декларацией, мы решили конкре­тизировать ее в исследовательскую программу с адекватной опе-рационализацией исполнения и анализа.

Эта книга написана не только потому, что автор чувствует на­стоятельную необходимость интегративного, многомерного иссле­дования групповой работы. Ее необходимость была продиктована также неудовлеторенностью качеством и достоверностью иссле­дований, которые проводились на территории бывшего СССР мно­жеством психологов и психотерапевтов, включенных в групповую форму психологической работы с населением.

В соответствии с логикой научного исследования мы в начале обозначим то проблемное поле, на которое могут быть ориентирова­ны исследовательские программы. Это позволит нам получить бо­лее надежные и достоверные знания наиболее экономным и крат­ким путем.

В качестве основной проблемы мы можем вычленить исследо­вание эффективности работы с кризисами.

87

Сама проблема дифференцируется на ряд частных проблем:

1. 
   Сравнение уровня эффективности различных методов и на­правлений групповой работы.
   
2. 
   Вычленение наиболее эффективного фокуса эффективности различных направлений и методов групповой работы.
   
3. 
   Определение психотехник, которые наиболее адекватны для изменения определенных процессов, свойств, состояний лич­ности и групп.
   

• 
  подверженность значительной части населения развитию у них острого и хронического стресса, утомления и переутом­ления и других функциональных состояний, повышение об­щего уровня и плотности невротизации, снижающей уровень жизнедеятельности, работоспособности, возможности само­реализации целых групп населения;
  
• 
  возрастание количества экстремальных условий, в которых личность выполняет свои функциональные обязанности, за­частую на пределе своих психофизиологических и эмоцио­нально-волевых возможностей.
  

Большинство из разрабатываемых в настоящее время в стране методов работы с кризисными состояниями населения не отвеча­ет требованиям по психологической эффективности, психогигие­не, психоэкологии, что резко снижает их конкурентоспособность на мировом рынке психологических услуг и деформирует само по­нимание и функции практической психологии среди населения страны. Во многом это связано с установившимися приоритетами при разработке психотехнологий, которые объяснялись во многом отсутствием конкуренции в советский период и невостребованно­сти самих психологических услуг в массовой среде населения. Ус­ловия резко изменились, но приоритеты и стереотипы продолжа­ют действовать.

Целью исследовательских программ является повышение уров­ня жизнедеятельности населения, психологической устойчивости

88

и продление профессионального долголетия в условиях стресс-факторов, личностной саморелазиции клиентов на основе анализа существующих методов групповой работы, создания и внедрения новых психологических, реализуемых в современных программ­но-аппаратных средствах контроля и коррекции функционально­го состояния человека.

В результате исследований должны быть разработаны:

1. Апробированная исследовательская Программа эффективно­

2. Проекты создания нормативных средств контроля, коррекции

и анализа состояния кризисной работы различного профиля для осуществления оперативного наблюдения за эффектив­ностью в процессе этой работы, оценки состояния и принятия решения о выборе программы взаимодействия, воздействия, коррекции в зависимости от клиентского заказа (2 этап).

3. Проекты создания средств восстановления работоспособно­

В российской психологии существуют следующие требования к эмпирическому научному методу:

• 
  достоверность, которая сводится к минимализации влияния случайных факторов на измерение и постоянство получае­мых результатов;
  
• 
  объективность, которую мы можем интерпретировать как вос­производимость, стабильную повторяемость данных и мини-мализацию влияния личности исследователя;
  
• 
  валидность, которая отражает соответствие метода предмету исследования и оценивает, измеряется ли рассматриваемая характеристика или, напротив, измерение отражает влияние других факторов.
  

оставаться на описательном уровне. Тем более что если возвратить­ся к анализу парадигм психологии, можно утверждать, что суще­ствует большое количество противоположных подходов к описанию предмета науки. Вне сомнения, хотя это и печально, данный факт демонстрирует примитивное состояние психологической науки.

К началу третьего тысячелетия выявился тот факт, что психоло­гия, по праву претендовавшая на роль лидера человекознания, не обладала должной методологией интегративного познания челове­ка, включая все уровни функционирования психического — персо­ны, интерперсонального и трансперсонального.

Метод как способ профессионального психологического психотехнического, практического воздействия или взаимодействия с субъектом (индивидуальным или групповым)

Изначально этот пункт являлся не только важным в реализа­ции психодуховного пути в различных традициях. Для меня вер­шиной психотехничности является буддийская культура сангхьи. Именно в закрытых школах буддийской традиции был разрабо­тан язык дхарм — это алфавит базисных переживаний в простран­стве психической реальности.

В индийской традиции любая проявленная и непроявленная природная субстанция (пракрити) имеет три' гуны (качества, свой­ства):

• 
  сатьва — уравновешенное, гармоничное, благое начало,
  
• 
  раджас — подвижное, страстное, деятельное,
  
• 
  тамас — косное, инертное, темное.
  

Вот буква «Б». Пусть это будет Любовь. Духовная любовь, чис­тая и благостная — дхарма номер один. Страстная и бурлящая — дхарма номер два. Апатичная, заниженная, пожирающая — дхар­ма номер 3.

Этот язык дхарм — или язык состояний целостных пережива­ний — являлся базой буддийской психологии.

Обучение в буддийской психологии происходило от алфавита к грамматике — от переживания состояния (буква «А» языка пере-

живаний, потом другая буква языка переживаний, третья буква языка переживаний) к осознанным переходам из одной дхармы в другую.

Каждый, от простого бхигшу (монаха) до архата (достигшего выс­шей степени реализации, того, кто вырвал с корнем причины стра­даний и вышел за пределы смертей и рождений) предельно ясно осознавал, что это за переживание. Так был построен язык пережи­ваний в древней буддийской психологии. И дальше разрабатыва­лась грамматика языка, как от одного состояния переходить к дру­гому состоянию.

Бхикшу обучался особым психотехникам, которые позволяли ему осознанно проживать, и что более важно, изменять состояние, вы­бирать состояние, управлять состоянием. Каждый из европейских психологов знает, что психические состояния имеют потоковый характер и мало управляемы сознательно. В этом смысле психо­техничность буддизма предельна [17, 18, 115, 183].

В конце концов,бхигшу, изучивший алфавит и грамматику, на­учался самостоятельно достигать и находиться в брахма-вихаре, то есть в пространстве ничем не ограниченных четырех прекрас­ных драгоценных состояний сознания:

• 
  любящая доброта (приносящая чистую радость),
  
• 
  сострадание (удаляющее страдание), •, радость (счастье в счастье других) и
  

Нахождение в этих состояниях сознания уже могло явиться при­знаком архатства, земного просветления или — говоря языком со­временной психологии — достижения высших ступеней интегра­ции личности.

Насколько я понимаю, именно эти проявленные качества и явля­ются возможными человеческими обозначениями высших уровней личностного развития и роста, проявления — достижения челове­ком своей Самости, души.

Мы должны признать, что современная российская психология теоретична, но не психотехнична. Собственно, это касается не толь­ко российской, но и ортодоксальной психологии Европы и Америки.

Российские и западные психологи, философы обычно предпо­лагают, что интеллектуальное обучение и анализ -*• «кратчайший путь» к, пониманию и даже разрешению кризисных состояний. К сожалению, часто понимания и анализа недостаточно даже в про-

91

стых жизненных ситуациях, не говоря об иерархических ступенях интеграции.

Во всех религиях и у всех народов всегда были скрытые свя­щенные традиции, которые использовали технологии работы с сознанием для достижения его большей целостности. Можно на­звать как пример таких традиций древние братства — суфизм в исламе, дзен-буддизм в буддизме, каббала в иудаизме, орден ро­зенкрейцеров и исихазм в христианстве и так далее. Но практи­ка этих традиций никогда не становилась доступной для всех людей.

Любые психодуховные традиции — имели ли они тайный, эзо­терический, закрытый характер или претендовали на доступность и открытость — являются отражением определенного принципа движения к целостности и бесконфликтности сознания. Существует непрерывный спектр принципов движения к целостности; одним из концов этого спектра является трансцендентный подход, дру­гим — интегративный подход.

Трансцендентный подход (от латинского слова transcendere — выходить за пределы, проходить сквозь), принимая иллюзорность материального мира, для достижения целостности считает неже­лательным взаимодействие с его структурами. При этом усилия человека концентрируются на прохождении сквозь материаль­ный мир к целостности при минимальном с ним взаимодействии. Именно поэтому на протяжении всей эволюции человечества со­здавались разные эзотерические сообщества и закрытые рели­гиозные социальные ниши (сангхьи, монастыри, братства, орде­на, общины), чтобы создать определенную групповую субкульту­ру вне пределов профанической жизни.

Интегративный подход, принимая тотальную реальность на­шего мира как объективную, подчеркивает факт того, что мы сами выбираем включенность в нее. До тех пор пока этот выбор реали­зуется нашим сознанием, интегративный подход предлагает не бороться с материальным миром, а принять его полностью, тем самым достигая целостности осознания.

Крайним выражением интегративного подхода является «ис­кусство безусловного принятия», которое мы культивировали на уровне методологического принципа в начале 1990-х годов. При этом усилия человека сосредоточены на осознании конфликтов и напряжений в своем сознании и путей их интеграции. При дос­тижении целостности внутренняя конфликтность исчезает сама собой, а человек осознает свое существование в целостности сво­его сознания, смотрит на мир из своей первичной целостности — индивидуального свободного сознания.

92

К началу XXI столетия в интегративном подходе появилась одна особенность, которой раньше никогда не было. Современ­ный человек имеет возможность самостоятельно повышать уро­вень целостности своего сознания, самостоятельно достигать ин­теграции, не передавая это основное право нашей жизни друго­му человеку — психотерапевту, жрецу, шаману, психологу, священнику — человеку, являющемуся носителем интегративных функций общества.

Мы можем предположить, что именно в начале третьего тыся­челетия перед человеком появилась возможность выбора за пре­делами ограничений школ, братств, сект, появилась реальная воз­можность свободного выбора пути — в конце концов и за преде­лами и самой психологии, которая часто представляет из себя систему верований*.

Еще в начале 1990-х годов мы основали прикладное психоло­гическое направление, которое обозначили как «интенсивные ин­тегративные психотехнологии». Мы рассматривали его как сис­тему теорий, концепций, моделей, методов, умений и навыков, ко­торые ведут человека к большей целостности, к меньшей конфликтности, раздробленности сознания, деятельности, пове­дения.

Интенсивность психотехнологий вызвана следующими при­чинами:

• 
  огромным массивом кризисных состояний личности, высо­кой репрезентацией кризисной личности в социуме;
  
• 
  сжатием времени, убыстрением и уплотнением энергоинфор­мационных процессов в обществе и индивидуальном сознании;
  
• 
  проявленной потребностью быстрого и эффективного, точно­го и безопасного разрешения проблем личности за счет рас­ширения ресурсов самоосознания и рефлексии.
  

Интенсивные интегративные психотехнологии работают на сле­дующих уровнях психики как живой, открытой системы:

а) физическом и психофизиологическом (работа с физически­
ми, соматическими последствиями стрессов и стрессоген­
ных ситуаций, психофизиологическая саморегуляция и др.);

б) психологическом (самоисследование, разрешение внутрилич­