Современная психология: формы интеллектуальной жизни

Она состоит в той или иной зависимости образного эффекта от конкретных реальных объектов, составляющих жизненную среду индивида и постоянно находящихся в опыте его восприятия и практических действий. Проблема предметности - это вопросы о том, есть ли у представления определенный вещественный источник и непосредственный объективный аналог, даны ли в нем обычные предметные элементы, возможна ли прямая проверка образа реальностью, может ли образ быть переведен в план обычных предметных форм. По перечисленным критериям можно найти существенные различия между образными эффектами.

Исключение составляют случаи, когда эти образы становятся репрезентацией прошедших, действительных, но не наблюдавшихся субъектом событий, отличающихся неопределенным ходом, загадочной логикой. Структура этих событий на основе полученной от других информации и фрагментарных предметных признаков восстанавливается индивидом в развернутой детальной картине. Например, так воссоздаются неординарный, вначале неясный поступок кого -то, или необычное стечение обстоятельств, или, возможно, сложное преступление, или «тайный ход вещей».

Продукты воображения и фантазии могут стать прообразами результатов творческих предметных действий, или причинами будущих событий, однако так же часто остаются только прекрасным или опасным достоянием субъективного душевного мира. Доступный индивиду предметный мир преображается в них и в своем новом образе иногда противостоит действительности. При этом элементы и отношения образов, хотя и замысловатым путем, но сохраняют в норме верность объективности. Предметность здесь может быть названа «измененной и ускользающей».

Образы сновидений. Связь многих из них с действительной жизнью индивида так смутна и отдаленна, что их можно назвать «беспредметными». В них элементы привычного мира ставятся в такие неестественные положения и связи, что резко противоречат известным порядкам и закономерностям своего существования. Ни одна сознательная фантазия не сможет догнать некоторые сновидения в их отлете от реальности. В соответствие им могут быть поставлены только произвольные абстрактные «безумные» мысли, совершающие насилие над истиной предметных отношений, искажающие и извращающие ее.

Психоанализ особо подчеркнул, что отдельные сновидения зримо, живо воплощают идею разрушения и неузнаваемой перетасовки частей вещного мира, подчиняя этот хаос исполнению бессознательных желаний сновидца. В отношении сновидений можно говорить об «исчезающей предметности».

В сравнении с образами восприятия, представления характеризуются свободной сменой состояний устойчивости и изменчивости. Характерная текучесть вторичных образов объясняется их вовлеченностью в действия не с реальными, а с идеальными предметами.

В норме человеку свойственна относительно устоявшаяся внутренняя картина мира, связывающая все частные образные впечатления и противостоящая их распаду, таянию, растворению. Известно несколько факторов образной константности.

-. Постоянство вторичных образов часто находится в прямой зависимости от инвариантности перцептов и в свою очередь поддерживает эту инвариантность. Так формирование относительно константных образов - схем связано с известной закономерностью, которую можно обозначить как «фактор прототипа». Прототип бессознательно объединяет прочно коррелирующие друг с другом внешние признаки конкретного объекта, взятого в качестве представителя какой-то эмпирической предметной категории, и стабильно предзадает восприятие всех объектов данной категории. Наличие перьев, клюва и крыльев в прототипе «птицы» безошибочно определяет нашу перцепцию и апперцепцию большинства пернатых. ( 71, с. 179)

- Свойство образной константности существенно зависит от активности и силы индивидуальной памяти, схватывающей, сохраняющей, интегрирующей, часто воспроизводящей перцептивные впечатления и созданные на их основе вторичные образы.

- Устойчивость сложных представлений обеспечивается стабильностью мыслительных связей между отдаленными элементами образного опыта. Сформированные интеллектуальные замыслы будущей деятельности и ее результатов, символические идеи, абстрактные теории и концепции, основываясь на образном опыте и организуя его, составляют вместе с ним единые ментальные структуры, благодаря которым мы привычно прогнозируем, понимаем и объясняем собственную жизнь.

- Постоянство представлений поддерживается и благодаря однородным повторяющимся практическим действиям с предметными источниками: хорошо представляю то, с чем часто действую. Образ такого источника, отрываясь от перцепции, позволяет затем осуществлять внутреннее моделирование и проигрывание внешних действий, определяя их коррекцию и совершенствование. Столь же константны образы, направляющие деятельность по собственному опредмечиванию: удерживаю то, что воплощаю.

- За всеми перечисленными факторами можно обнаружить стойкую мотивацию индивида к конкретной образной репрезентации в рамках сложившегося у него интегрального образа мира. Множественные желания, истощившиеся в отношении какого-либо объекта, перестают быть условием его полного и целостного образного воссоздания.

Однако, не противореча постоянству, неотъемлемой чертой представлений является живая подвижность ментальных образов, ведущая к их реконструкции, разрастаниям или редукции. Особенно заметна изменчивость образов художественного воображения, фантазии и сновидений; меньшим изменениям подвержены образные «портреты» классов предметов и «образцы» предметных свойств.

Крайние проявления изменчивости: неординарные летучесть, рассеяние и превращение дневных и ночных образных видений, необратимость мелькнувших образов, порождение знакомого образа заново, незакрепление представлений в духовном опыте - бывают связаны с избыточностью образного генерирования, переживаемой иногда как мучительное чувство невозможности реализовать и выразить все наплывающие внутренние впечатления. Обычная же подвижность представлений часто обусловлена нашими произвольными усилиями, направленными на то. чтобы вызвать образ, изменить что-то в нем, разложить на элементы или качественно преобразовать.

В целом, текучесть представлений, сопряженная с присутствием образных констант, необходимых для сохранения реалистичных репрезентаций объектов, является основанием способности индивида свободно творить субъективные миры, различно моделирующие действительность. Поэтому нам так близок и понятен смысл высказывания «мой мир изменился».

Структурность образа.

Специфическое сочетание постоянства и подвижности образа во многом обусловлено особенностями его структурной организации. Правда, в отношении воображения, фантазии, образных моделей и сценариев следовало бы говорить скорее не о «структурах», а о «синтезах».

Представления-синтезы сохраняют многие признаки, характерные для перцептивных структур: состоят из элементов, связанных взаимными соответствием, дополнением, притяжением; определяются количеством этих элементов; зависят от величины и формы элементов; детерминируются общим способом, посредством которого элементы соотносятся друг с другом в пространственно – временном, то есть предметном, плане. Предметное происхождение целостных представлений подчеркивается понятиями «структурное образное пространство», «предметный порядок представлений», «архитектоника образов», «поле представлений» и т. д.

В актуальном поле представлений образы соотносятся как имеющие эмпирические сходства, различия, общность, противоположность, последовательность - одновременность возникновения и исчезновения. И вместе с тем, основные связи, определяющие его строение помещаются вне восприятия и самих представлений, «по ту сторону видимости, в некоем закулисном мире, который глубже и шире, чем оно само» (139, с. 264). Представляемые предметные структуры образуются и воссоединяются посредством сознательной и бессознательной мысли индивида о скрытых и абстрактных отношениях вещей, посредством мысли, следующей за сознаваемыми и внесознательными желаниями образно воссоздать значимую ситуацию.

Образная структура менее всего является внезапно возникшей и навсегда застывшей, подобно картине в художественном собрании. Если сместить фокус психологического рассмотрения с самой «фигуры» образа на его внутренние и внешние связи, на его место в игре жизни, воображения, фантазии и сновидений, то образ окажется динамичным, живым синтезом всех событий встреч индивида с первоисточником представления. Первоначальная репрезентация, отдающая исходному предмету все преимущества «реально существующего», постепенно становится самодостаточным «созданием», «существом», развившимся в познавательном и творческом опыте субъекта, являющимся для последнего не менее реальным, чем предмет - референт, а также подтверждающим для субъекта реальность его собственного «я».

Эрих Нойманн, интерпретируя образ Фауста, созданный Гете по впечатлениям о действительных личностных прототипах, подчеркнул его внутренние творческие трансформации в душевном мире автора и переход художественного образа в «вещественный» символ Эго автора. Предметный образ становится образом авторского воображения, а затем образом самого автора.

Каждый значимый образ в своем целостном устойчивом контуре таит множество скрытых наслоившихся и слившихся индивидуальных впечатлений. Даже не укорененный в повседневной действительной жизни образ может длительно оживляться синтетическими усилиями человека, который создал «эпопею» своих отношений и с целостным представлением, и с его отдельными элементами.

Как, к примеру, сложилось и продолжает структурироваться наше представление о Джоконде? Воссоздавая образ женщины, вдохновившей Леонардо да Винчи, мы все, одинаково вспоминая дивное целое ее облика, вольно-невольно присоединяем и растворяем в нем то, что нам известно из опыта многих разновременных толкований сущности этого изображения. При этом универсализм образа требует символического вмешательства в живописный оригинал. То внутренний взор открывает черты Моны Лизы как прекрасной анонимной итальянки времен Возрождения, то в ней просматриваются трепетно запечатленные черты возлюбленной художника, то проступают таинственные материнские черты, то кажется, что это внутренний облик самого Леонардо, его подвижное женственное творческое начало, обозначенное глубинной психологией как Анима.

Рассмотрение внутренних образов предполагает использование сложного структурного подхода, учитывающего и законы формирования перцептов, и специфические законы целостности - нецелостности представлений, и моменты сосуществования факторов устойчивости и динамизма образа, и закономерности превращения последовательности процесса структурообразования в одновременность синтетического представления, а также единство типологического и индивидуального развития образных репрезентаций.

Такой взгляд обращается и к объективно наблюдаемым, и к феноменологическим характеристикам представлений, расширяя границы понимания образов за пределы собственно научной психологии. Заметим, однако, что даже изощренный феноменологический анализ пока не дал много существенных добавлений к исследованным «объективным» характеристикам образных структур.

Систематизируя разнородные данные о структурности представлений, получаем ряд определений.

1).Зрелые образные гештальты соотносятся не столько с четко обозначенными изолированными составляющими внешнего пространства, сколько с пространственно - временными взаимодействиями предметов и предметных свойств друг с другом и с субъектом. Образное целое оформляется как «конфигурация структурообразующих сил, схватывающая подвижные границы референта в пространственно - временном потоке событий».( 7, с. 287) В динамическом гештальте соединяются силы внешних отношений предмета, включая действенные связи субъекта с ним, а также силы внутри - психической активности желаний, переживаний, оценок и смыслов субъекта, ориентированной на данный предмет. Прежде всего это характерно для образов воображения, для обобщенных образов личностно ценных объектов и для сновидений. Так, насыщенность значимых образов силовыми влияниями эмоций и чувств в сравнении с начальной «безличной» перцепцией была изысканно подмечена Гете при воспоминании о панораме Страсбурга, наблюдаемой с вершины собора.

«Вид новой страны, в которой нам предстоит пробыть какой-то срок, имеет ту своеобразную обнадеживающую прелесть, что вся она лежит перед нами как белая страница. Ни радости, ни горести, нам сужденные, не написаны на ней, это веселое, пестрое, оживленное пространство еще немо для нас; наш взор останавливается лишь на предметах, которые сами по себе примечательны; ни любовь, ни страсть еще не наложили своей меты на тот или иной уголок, но чаяние грядущего уже тревожит юное сердце, неутоленные чувства в тиши торопят то, что может и должно прийти и что - все равно, благо то или горе, - мало - помалу воспримет характер местности, в которой мы находимся.» ( 35, с. 301)

2) На формирование образных структур существенно влияет активное отношение субъекта к предметным источникам представления. В частности, впечатление целого сохраняется, воспроизводится и совершенствуется, если оно входит в состав деятельности с объектами, отвечающими мотивам познания, творчества, удовольствия, увлеченности, страсти, веры, ответственности. Мотивация жизненного роста, самоактуализации и любви, поддерживаясь на разных этапах деятельности, соединяет ее предметные элементы между собой, обусловливая создание завершенных образных детерминант конструктивных действий.

Субъектные факторы появления и развития образных гештальтов больше выражены в мире представлений, чем в мире перцепции.

«Хороший перцептивный гештальт» является типичным признаком эффективной адаптации к среде и обстановке, достижения жизненного комфорта, сохранения интеллектуальной уверенности в упорядоченности предметного окружения. Подобная связь с формами реактивной жизни существует и у «хорошего образа – эталона», «хорошего образа – прототипа», «хорошего образа – модели».

Отличительные достоинства внутреннего образа связаны прежде всего с присущими субъекту творческой интуицией целого, напряженным индивидуальным поиском понятийных связей, бессознательной синтетической активностью, влечением к единству и сведению вещей в противоположность стремлению к их разделению и разрушению. Кроме того, структурирование представлений часто направляется к выражению, понимаемому и принимаемому другими. В этом плане «хорошее представление» означает «образную возможность» индивида выйти за рамки наличных устоявшихся жизненных условий и совершить этот выход вместе с людьми, сенситивными к обновлению художественных, символических, фантазийных и архетипических гештальтов.

Профессора, невзирая на богатый негативный опыт, собираясь на встречу с новыми студентами, неизменно надеются найти в них соответствие символическому образу «идеальной студенческой аудитории», где каждый в соотношении с другими демонстрирует все преимущества юношеской привлекательности, молодежного вкуса, духа современности, интеллектуальной пластичности, внимательности, любознательности, доброжелательности, любви к науке и культуре.

3) Психологически описать, интерпретировать, истолковать можно только образы, являющиеся содержаниями или продуктами образного сознания. Даже улавливая эффекты бессознательных образных процессов, приходится довольствоваться переносом на их изучение качеств и закономерностей сознательных образов.

• 
  Образы, даже стремящиеся к буквальному воссозданию перцептивного целого, обычно отличаются слитостью элементов, размытостью очертаний, панорамностью фона, признаками растворения контура «фигуры» в образном окружении.
  
• 
  Четкие образные дифференцировки внутри целого с относительно неизменным составом, отделенность от других структур в пространстве представлений характерны прежде всего для образов - схем как обобщенных эмпирических аналогов абстрактных понятий.
  
• 
  В потоке сознаваемых представлений образы часто возникают как слабо дифференцированное целое с едва обозначившимися элементами и межэлементными связями. Эти смутные образы - либо свидетельства несовершенной репродукции, либо мимолетной перцепции, либо несостоявшегося понимания предмета, события, ситуации.
  
• 
  Структура образов воображения, фантазии, грез, творческого моделирования обладает значительной свободой, подвижностью и открытостью для изменений. При устойчивости центральных элементов структуры и относительной прочности их связей, остальной элементный состав подвержен множеству непроизвольных и произвольных изменений. Фрагменты структуры замещают, вытесняют, исключают друг друга; появляются новые и утрачиваются старые компоненты; зарождаются новые внутриструктурные отношения и разрушаются ранее установившиеся; внутри наличной структуры намечаются контуры новых гештальтов, способных к самостоятельному существованию. В процессе актуальной образной активности свободные представления готовы для переструктурирования, реструктуризации, для распада на множество других гештальтов и объединения в крупные целостные образования.
  
• 
  Образы-символы, фантазийные образы, сновидения, патологические представления допускают в свои структуры элементы, не имеющие распространенных аналогов в привычном для субъекта мире. Элементы могут обладать необычными размерами, неординарными модальностью и интенсивностью, ирреальными очертаниями. Соотношения элементов также часто выходят за пределы обычного. Устанавливаются связи, не характерные для повседневно воспринимаемых и понятийно определяемых реальностей. Например, образу может быть присуща качественная двойственность; сквозь элементы с положительными свойствами могут проступать элементы с противоположными характеристиками; противоречивые фрагменты мерцают, сменяя друг друга; общее качество образа может сменить «знак» своей ценности для личности. Обращаются нормальные временные и пространственные отношения: обычно разделенное становится единым, существующее только в составе целого превращается в автономное, объективно разнесенное во времени совершается одновременно, нарушается порядок последовательности в событийных структурах, виртуальные образы приобретают в проживании качества непространственности и вневременности.
  

«Дальше бесновались персонажи забавных снов, уродливые создания, безобразная помесь человека, животного и домашней утвари, монахи с колесиками вместо ног и котлом вместо живота, воиныв латах из посуды и с птичьими лапами, размахивающие деревянными саблями, чиновники, крутящиеся на вертеле, короли с башней в форме перечницы вместо ног, алхимики с мехами вместо головы, развратницы, сделанные из тыквы с прихотливыми выпуклостями…Все это шевелилось, ползало, бегало, прыгало, хрюкало, свистело, как в «Вальпургиевой ночи» Гете.» (40, с. 256)

• 
  Структурность представлений детерминирована особым состоянием субъекта, которое по-разному можно определить как «ожидание целого», «установку на целое», «априорное понимание целого» и т. д. Сознательно оно дается как предпочтение целостности и завершенности рассеянию и хаосу.
  

Особая ценность установки на целое проявляется в случае расцвета способности, которую Гете назвал «творящим талантом». В современном понимании, он формируется в виде гигантского индивидуального ментального образа прошлого, настоящего, возможного и трансцендентного миров, где в невероятном богатстве элементов каждый из них и каждая их связь готовы в любой момент образотворчества к спонтанному и совершенному взаимослиянию в бесконечное множество новых целых. В самонаблюдении Гете, его способность порождать образное целое актуализировалась постоянно, и на ней он основывал всю свою жизнь.

• 
  Эрих Нойманн, исследовавший процессы культурного и индивидуального развития архетипических образов-символов, построил примечательную структурную модель генеза человеческих представлений. Первоначальное состояние архетипов определяется как их неразделенное существование внутри коллективного бессознательного. Они имеют форму диффузного, рассеянного внесознательного образа мира, обладающего непрерывностью и ассимилирующего все эмоциональные влияния на человека. Затем в слиянии архетипов с неоформленным содержанием появляются признаки структуризации. Начинается процесс фрагментации архетипов, их выделения из целого, «расщепления», «отщепления», «изъятия» из бессознательного посредством пробуждающегося сознания. Этот процесс сопровождается конкретизацией эмоциональных компонентов архетипов, и те, которые способны подавить Эго, устраняются из сознания. Дифференцированные архетипы обрастают богатым предметным содержанием с амбивалентными и тонко различенными эмоциональными наполнениями, которое постепенно обобщается в универсальные образные «системы личности». Каждая система ( Отец Прародитель, Великая Мать, Эго - герой и т. д. ), будучи элементом живописного мира архетипов, сама в свою очередь проходит многие стадии фрагментации. Так, на определенных стадиях сознание фиксирует двойственность архетипов и их противоречия.
  

Фрагментация архетипов как основная закономерность их осознания идет при опосредовании абстрактными процессами, вырывающими у бессознательного сначала образный символ, затем символическую идею и символическую концепцию. И образы, и идеи, и концепции в данном случае выступают всеобщими гештальтами понимания и интерпретации человеческой жизни, становления сознания и развития «я». Рационализация при этом не означает де - эмоционализации архетипов; открытые индивидом символы отмечены для него сложным паттерном сознаваемых переживаний - от очарованности до отвержения. Аффективно принятые абстрактные архетипы, их группы стремятся к эго- объединению в целостную строго организованную образно - рациональную картину мира.

То, что справедливо для индивидуальной эволюции структурных образов-символов, может быть распространено на другие формы представлений. Для их психогенетического анализа вполне применимы понятия бессознательного первичного рассеянного целого, фрагментации, выделения фрагментов из дифференцирующегося целого, сознательного освоения и персонализации фрагментов, различения и изоляции свойств во фрагментах, в том числе противоположных, сведения фрагментов в сложные внутренне противоречивые образные структуры, очищения этих структур от избыточных аспектов, сосредоточения на структурных отношениях, достижения равновесия, гармонии, относительной завершенности структуры, приведения состава представления в состояние обобщенности, близкое к феномену мыслеобраза. Эта модель хорошо объясняет возрастное развитие образных аналогов понятий, динамику образов творческого воображения, эволюцию юношеских фантазий, этапы создания авторских образных картин, проектов и сценариев профессиональной деятельности.