Современная психология: формы интеллектуальной жизни

Восприятие времени неразрывно связано с актуальным сознанием времени, и эта связь придает временному событию качество я-присутствия внутри события. Сознательное восприятие времени события может быть субъективно продлено или прервано, или переведено в форму опосредованного, «абстрактного» временного слежения. В последнем случае сознание отнимает у субъекта ощущение реальности, непосредственность проживания, чувство сейчас-течения события. Отвлеченное уловление времени нарушает, по М. Хайдеггеру, единство трех мер временного присутствия субъекта в текущей жизни и, как следствие, репрезентирует жизнь не в ее непрерывном протяжении, а, например, в жестком рефлексивном расчленении на «теперь», «было» и «будет».

К числу закономерностей восприятия настоящего относят возможность «растягивать» воспринимаемое время за счет продления сознательной фиксации актуального события, продления активного взаимодействия субъекта с ситуацией, вовлечения массивов прошлого опыта и увеличения на этой основе временной перспективы осуществляющегося здесь-и-сейчас. В противоположность этой характеристике интуиции настоящего, восприятие прошлого обладает свойством воссоздания сжатости, слитости, концентрированности, сгущенности, которые приобретает временной объект при ускользании, погружении и уходе из состояния актуальности- для- субъекта.

Воспринимающий прошлое должен преодолеть сопротивление свертывания и угасания временных впечатлений, оставленных ушедшими событиями. Возможность изменения направления субъективного времени - превращения бывшей длительности в настоящую - свидетельствует о несравнимом ни с чем свойстве обратимости человеческого внутреннего времени. Обращение к прошлому требует особого опыта сознания и проживания, который может вывести субъекта за рамки схватывания только текущей длительности. Обычные формы сознания, соотнесенные в основном с наличной ситуацией, обнаруживают свою беспомощность, пытаясь установить связь «я» сразу с несколькими временными направлениями.

Как крайнее выражение развитой перцепции прошедшего известна та ее форма, которая наблюдается при неординарных состояниях сознания, подобных напряженным «прорывам» в прошлое или «расширениям его горизонтов». Трансцендентальная психология связывает доступность этих состояний со способностью субъекта жить в настоящем, непрерывно «вспоминая себя». ( 127)

Первичный образ временного объекта - события имеет эмпирические характеристики, которые частью соотносятся с внешне-предметным, а частью - с внутри-психическим планом индивидуальной жизни, выражены в параметрах объективного или субъективного времени, присущи преимущественно восприятию настоящего, или прошлого, или будущего. В философско - психологических исследованиях по проблеме времени упоминаются следующие из них:

1. 
   локализация объекта во времени;
   
2. 
   различенность элементов временного объекта;
   
3. 
   последовательность действия элементов объекта;
   
4. 
   одновременность действия элементов объекта;
   
5. 
   слияние в единство нескольких временных объектов или событий;
   
6. 
   встроенность событий;
   
7. 
   наполненность события временными элементами;
   
8. 
   временная близость - дальность соотношения элементов события;
   
9. 
   быстрота течения события и его временных составляющих;
   
10. 
    длительность или протяжение события во времени;
    
11. 
    направленность восприятия события: как захватывающего будущее или уходящего в него; как теперь-происходящего; как погружающегося или углубляющегося в прошлое; как всплывающего из прошлого и проступающего в настоящее и т. д.
    

Особо значима символика «застывшего времени». Она связана с распространенным в европейской культуре представлением о существовании времени в форме свойства, скрытого в созданных человеком вещах, то есть о времени, как бы ставшем пространством. Отсюда символический ряд: остановленное время, отвердевшее время, окаменевшее время, овеществленное время. Дворцы, храмы, остатки городов, старинные рукописи, древние одежды и украшения являются в нашем понимании хранителями тайны длившихся и протекших когда-то событий творения и использования этих вещей. Мы знаем, что возможно и развоплощение скрытого времени, и вновь возвращаем ему длительность, воображая себя создателями или причастными к созданию старинной вещи, реально реконструируя ее или проживая ее возникновение в сновидениях. Иными словами, наше восприятие прошлого возможно и как интуиция чистого времени прошедшего, и как активный процесс извлечения временного плана рождения и существования предметов, метафорически указывающих на заключенное в них время.

Субъективное начало захватывает не только то, что метафорически воспринимается, но и сам процесс этого восприятия, в том его моменте, когда субъект пытается влиять на собственное время. Он стремится организовать, спланировать свое время, придать его восприятию то направление, которое в наибольшей степени отвечает его жизненным задачам: извлечению опыта прошлого, интенсивному проживанию настоящего, прогнозированию будущего.

Иногда субъектная активность осуществляется в форме напряженной рефлексии воспринимаемого и проживаемого времени. Узнав «свое время», мы надеемся упорядочить темпоральный строй нашей жизни, представить его как гармоничный, ритмичный, равномерный, событийно плотный и разнообразный, подобный великолепному музыкальному произведению в хорошем авторском исполнении.

Рефлексии жизни в литературном наследии великих (3; 17; 45;152) полны обращений к теме времени. Самосознание времени жизни воплощается в абстрактных идеях времени, как у Августина, в описаниях трансцендентных видений, как у К. Юнга, или в психологических самоотчетах, как у С. Дали. Появляются интимно звучащие выражения субъективных отношений ко времени: непостижимое для меня время; ускользающее от меня время; враждебное мне время; неподвластное мне время; я - неподвластный времени; преодоление мной времени; несущее меня время; время, грозящее мне концом; творимое мной время; утраченное мной время и т. д.

В попытках осознать субъективный временной план жизни, мы стараемся проникнуть мыслью в воспринимаемое бессознательное время. Эффекты осознания существенно определяются способностью мышления различать, измерять временные единицы, силой рефлексивной настройки субъекта на «работу» со временем, массивом событий, активно проживаемых субъектом и выделяемых им как относительно самостоятельные моменты жизни. Кроме этих факторов, психологи отмечают влияние на сознательную перцепцию времени и ее характеристики эмоционального тона проживания событий, разнообразия событий, интенсивности действий субъекта внутри события, объективного масштаба и личной значимости происходящего в жизни субъекта.

Сложный ансамбль выделенных условий осознания восприятия внутреннего времени задает эмпирические закономерности этого восприятия. С. Л. Рубинштейн обозначает их как «законы отклонения психологического времени от объективного». ( 114, с. 294)

Так, сознанию воспринимаемого настоящего присущи следующие закономерности:

- чем беднее событиями текущая длительность, чем однообразнее ее событийное наполнение, чем тусклее и неприятнее она переживается, тем более тягучей и растянутой она осознается;

- чем богаче, содержательнее, разнообразнее событийное наполнение настоящего, чем приятнее оно переживается, тем меньшей кажется его длительность, тем сильнее порыв продлить его;

- чем менее сознательно различено текущее время, но чем больше оно при этом заполнено внешними действиями субъекта и извне привнесенными событиями, тем более длительным оно кажется; возникает эффект «детского растянутого настоящего»;

- чем более интенсивным и напряженным является внутреннее психическое реагирование на настоящее с установкой избегать грозящего истощения, тем вероятнее феномен сведения текущего времени в «точку», в мгновенье, когда внимание смещается на «убегание» времени в прошлое;

- настоящее воспринимается как особенно долго длящееся, когда присутствие в нем проникнуто для нас сильным и нетерпеливым ожиданием приятного предстоящего или когда мы погружены в проживание удовольствия при сниженном контроле сознания.

Осознанная перцепция прошлого улавливает бессознательное внутреннее время иначе:

- чем более заполненным событиями являлся некий период жизни, тем более длительным он выступает в перцептивном погружении в прошлое;

- чем беднее событийно, чем однообразнее прожитое, чем менее протекшие события сопровождались эмоциональными подъемами, самостоятельными действиями и личными достижениями, тем более свернут в осознанном восприятии временной план ушедшего;

- прошедшая жизнь в целом, даже если она была интенсивной и разнообразной, при осознании неисполненных намерений воспринимается быстротечной, унесшей многие возможности;

- чем больше творчества, фантазии, рефлексивных усилий вовлечено в восприятие прошлого, чем больше мы захвачены «поиском утраченного времени», тем длительнее становится для нас ушедшее, тем длиннее ретенциальный след в настоящем.

Но «по мере того, как в переживаемом ( воспринимаемом - авт.) времени выступает на первый план установка на будущее, снова видоизменяются закономерности, определяющие переживаемую длительность.» (Там же, с. 295)

В перцептивном отношении к будущему отмечены следующие закономерные особенности:

- будущее воспринимается в зависимости от «знака» переживаний, наполняющих его ожидание: время ожидания желательного события кажется наступающим слишком медленно, а наступление нежелательного события проживается как ускоренное;

- если мы в настоящем тщательно строим планы на предстоящее, мысленно наполняем его событиями, связанными причинными или иными зависимостями, будущее воспринимается нами как длительное, наступающее замедленно, издалека, и иногда в нетерпении мы торопим его;

- если в своем отношении к будущему мы испытываем чувство зависимости от извне приходящих событий, которые растворят и подхватят нас, будущее воспринимается как близкое, надвигающееся и способное катастрофически оборваться для нас;

- если отношение к предстоящему выходит на уровень предвидения или прорицания конкретных событий, непосредственное восприятие будущего приобретает характер трансцендирования, преодолевающего временное деление на «сейчас», «до» и «после»

В итоге рассмотрения пространственно - временных характеристик перцепта видим, что эффектом восприятия обычно выступает сложный динамичный образ пространственного объекта, имеющего объективное и субъективное время, меняющего свои положения и свои состояния, приобретающего и утрачивающего эмпирические качества, претерпевающего внешние метаморфозы, изменяющего свое место в наблюдаемой предметной обстановке и непосредственно проживаемом событии. Помним, что перцепт соотносится с особенностями или единичного изолированного предмета, или предметной группировки, или непосредственно доступного предметного пространства, или отдельного события, или встроенных, последовательных событий и т. д.

Репрезентативной моделью многообразия воспринимаемого служат результаты наблюдения за происходящим на театральной сцене. Видимая сцена с элементами ее декорации и пустотами между ними образуют воспринимаемое внутреннее пространство того, что происходит перед нами и для нас. Взаимное расположение предметов, их соответствие и притяжение или рассогласование и отталкивание, их действие друг на друга образуют сферу воспринимаемых предметных отношений во внутреннем пространстве. Действующие лица во всех деталях их облика и внешних взаимодействий дополняют и интегрируют воспринимаемое внутреннее пространство. Сценическая ситуация, кроме того, дается нам в своем временном срезе: в одновременности, последовательности и длительности того, что сливается для нас в образы «моментов» происходящего, например появления героя, его приближения к героине, ее движения навстречу и внезапного замирания лицом к лицу. На чувственно-перцептивном или первичном интуитивном уровне нами улавливаются нюансы незримых психических событий, разыгрывающихся на «сцене» душевных взаимодействий героев. В качественный контекст воспринимаемого включаются и черты динамического я-образа зрителя. Это его место по отношению к сцене, параметры субъективного времени проживания и понимания спектакля, выражения в жестах, позах. словах я-отношения к нему.

Но как бы ни были полно представлены качества, моменты, фрагменты, отдельные события пространственно-временной развертки спектакля, основная тенденция нашего восприятия - не различение, дробление, разделение воспринимаемого, а его организация, объединение в целое. Целостные образы или «структуры» предметного пространства сцены, внешних межпредметных и межперсональных отношений, завершенного рисунка видимых событий, связи «я» со сценическим целым образуют основные феноменальные результаты зрительского восприятия.

Целостность, структурность образа восприятия являются важнейшими из его общих свойств, к рассмотрению которых мы переходим.

5. 
   Общие свойства перцепта.
   

В обосновании указанного свойства уместнее всего обратиться к гештальт-психологии.( 27; 28; 36 ) Согласно предлагаемой ею теории восприятия, образ-структура или образ-гештальт порождается воспринимающей активностью, объединяющей, упорядочивающей чувственные впечатления о предметных структурах внешнего мира. Причем, структуропорождающая перцептивная деятельность может стать столь совершенной, что привносит в эффекты восприятия синтезы, изменяющие для созерцателя привычное видимое пространство и проживаемое время: разделенное вдруг становится единым; бессвязные последовательности внезапно оказываются текущими в общем ритме; в новом целом совершенно преобразуются хорошо знакомые вещи. Но и не достигая такой силы наступления на реальность, восприятие неизменно, повинуясь присущей нам способности воссоздавать изоморфные отношения между упорядоченной предметной действительностью и психической реальностью, ставит нас перед фактом относительной устойчивости, строгой оформленности окружающего.

Расположение субъекта к психическому структурированию действует в текущей жизни естественно и бессознательно как врожденная перцептивная установка, может развиться как фиксированная установка, может, наконец, достичь уровня дарования великого художника или исследователя, которые везде находят элементы для установления новых зависимостей.

«Целое» - основной атрибут, сущность перцепта. Составляющие его детали, как однородные, так и разнородные, со всеми их сенсорными признаками выступают внутри целого взаимодействующими элементами, преобразующимися под влиянием структурных связей. Перцептивная структура дана индивиду отдельно от всего иного, непосредственно присутствующего в его жизненной ситуации. Эта отделенность и изолированность перцепта объясняется структурной психологией наличием контура, или границы, или граней у воспринимаемого объекта, превращающими его в «фигуру» на слабо расчлененном перцептивном «фоне». Признаками данности автономной фигуры являются четкость, резкость, интенсивность проступания из фона, замкнутость - незамкнутость контура, слияние и соотносительная стабильность ее деталей.

Принцип границы, изоляции объединяет в класс перцептивных структур множество различных феноменов. К ним относятся образы единичной вещи или живого существа, группировок внешне подобных предметов, того, что вместе и одновременно оказалось выхваченным светом из окружающей тьмы или тени, сочлененных или прикрепленных друг к другу предметов, наконец, того, что оказалось в предельно раздвинутом поле восприятия человека, стремящегося свести воедино все присутствующее. Возможно, увлеченность идеями структурной психологии побудила Марселя Пруста многократно описывать опыты своего видения текущей жизни, внезапно рождающего необычные визуальные гештальты.

«Часто освещенные окна какого-нибудь дома надолго останавливали меня в темноте, являя моим глазам правдивые и таинственные черты недоступной мне жизни. Вот здесь гений огня показывал мне на картине в пурпурных тонах кабачок торговца каштанами, где два унтер-офицера, положив портупеи на стулья, играли в карты, не подозревая, что некий волшебник выхватывает их из темноты, как на сцене, и представляет такими, каковы они сейчас на самом деле, глазам остановившегося прохожего, который им не виден.» ( 107, с. 84)

Перцептивные структуры в их отношении к подвижным - неподвижным и устойчивым - изменчивым образованиям предметного мира имеют следующие формы:

- постоянные, с одним и тем же набором стационарных элементов;

- находящиеся в неустойчивом «равновесии», то есть изменяющиеся и возвращающиеся в прежнее состояние;

- испытывающие постепенные необратимые качественные трансформации;

- динамические, формирующиеся при регулярных изменениях и сменах их частей;

- относительно устойчивые, допускающие перемены положений и ограниченные движения своих элементов.

Так старинные дома на набережной знаменитого города выглядят вечными и незыблемыми. Но их отражения в воде колеблются, меняя очертания при самом осторожном движении умелого гребца. Как музыка звучит оброненная кем-то фраза о «дворцах, распластавших свои черные бархатные силуэты на по- вечернему серой воде». Уходит невозвратный свет дня, и навсегда исчезают сегодняшние очертания города в спокойных водах. Появляется новое видение - картина отраженных городских огней.

Перцептивная структура способна поглощать, нивелировать индивидуальность своих элементов; она выявляет прежде всего то, что их объединяет и длительно удерживает это единство. Элементы как бы растворяются во взаимодействии друг с другом, и на первом плане в перцепте оказываются не их качества, а характер установившихся внутриструктурных отношений. В этой связи родилось понимание структуры как чего-то принципиально иного, чем ее компоненты, взятые изолированно, и допущение разнообразия структурных объединений на основе одних и тех же элементов, но в различных ситуациях и при различных установках наблюдателя.

Роль структурных связей перцепта столь велика, что гештальт-психологи находят здесь влияние особых «сил», рождающихся при восприятии предметного целого. Возникают силы упорядочения и разрушения порядка, отталкивания и притяжения элементов, силы их совместного развития и регресса, силы стремления элементов к центру образа и силы обратной устремленности, силы пространственных и временных направлений взаимных изменений ( увеличение - уменьшение, возрастание - убывание, направленность вверх - вниз, развертывание - сокращение и т. д.) Как правило, перцептивный гештальт имеет тенденцию к установлению и сохранению тех силовых отношений, которые совершенствуют впечатление об объекте. Тогда противоположно направленные силы уравновешиваются, однонаправленность преобладает над разнодействием, силы уподобления элементов подавляют силы их рассогласований, силы слияния одолевают силы разрывов внутри структуры. М. Вертгеймер полагал, что отвечая порядку предметного мира, наблюдатель сознательно и бессознательно вовлечен в «борьбу за хороший гештальт», то есть такой перцептивный образ, где все находится в равновесии, все соразмерно, симметрично, гармонично, ритмично и регулярно.

В реальных структурах даны, однако, предельно разнообразные по качеству предметы и предметные отношения - от изысканных до безобразных. Мир может быть так дан в восприятии, что перцептивная структура становится, к примеру, хуже или лучше своих составляющих, выступает организацией более низкого или более высокого уровня, чем каждый ее элемент в отдельности. Конечно, понятия ценности или уровня структуры отсылают нас к ее содержанию и смыслу, но в человеческом мире созерцание и наблюдение всегда направляются оценивающей мыслью.

Так создатели популярной сейчас «психологии толп», рассматривают толпу как динамическую, изменчивую структуру, образ словесных и эмоциональных выражений, действий и реакций которой отличается несравненно более примитивным рисунком, чем это может позволить себе любой человек, когда он не поглощен ею. В целом, толпа выражает готовность к эмоциональным всплескам, слепой агрессивности, распаду и хаосу.

И напротив, есть превосходные структуры общностей, которые собирают и подчеркивают то, что едва намечено в индивидах или рассеяно в них и что выступает в отдельно взятом человеке скорее потенцией, чем действительным высшим свойством. Реальность таких структур и незабываемость впечатлений о них может быть вновь подтверждена текстом Марселя Пруста.

Его герой во время прогулки по набережной видит: каким-то «странным движущимся пятном», «стайкой», «светоносной кометой» к нему приближаются не то пять, не то шесть девушек, разительно отличающихся от примелькавшейся толпы. Из-за удаленности он не может уловить своеобразия каждой из них, но зато ему отчетливо открывается их внешнее единство. Рефлексия впечатления поражает:

«В той последовательности, в которой развертывалось передо мною это дивное целое, соседствовали самые разные облики, сосуществовали всевозможные краски, что не мешало ему быть недробимым, как музыка... Передо мной всплывал белый овал лица, глаза черные, глаза зеленые, но я не мог придать эти черты девушке, которую я отличил от других. И вот от этого отсутствия в моем восприятии граней, которые мне надлежало в недалеком будущем провести, в группе девушек наблюдалось мерное колыхание, непрерывное излучение текучей, собирательной, движущейся красоты.» ( 105, с. 309)

В восприятии, подобно прустовскому герою, мы можем переходить от крупных диффузных целостностей, объединяющих множество элементов, к уловлению структурной сложности отдельного элемента, к попеременному структурному видению нескольких элементов, к сосредоточению на внешних связях элементов - структур и к внезапному открытию в ранее поверхностно знакомой большой структуре новых гештальткачеств (Хр. Эренфельс). Последние возникают как перцептивные новообразования, отличающие структуру от ее составляющих, и при этом необходимо обусловленные их взаимовлияниями. Угроза хаоса и гармония красоты - гештальткачества упомянутых структур: толпы и дружеской компании девушек. Особенностью указанных качеств является их относительная универсальность, возможная принадлежность различным структурам из разных сфер жизни. Например, перцептивно - символическое качество «направленности ввысь» свойственно и восходящему солнцу, и готическому храму, и музыкальному высокому crescendo, и переживанию нарастающего ожидания, и стройному телу гимнаста или танцовщицы.. ( 73, с. 103)

Структура образа восприятия может быть устроена, упорядочена по нескольким основным принципам, связанным как с законами организации объективного мира, так и с сущностью субъективной способности наблюдателя интуитивно следовать этим законам.

1.Элементы структуры могут соотноситься по принципу центра и периферии. Такова например структура образа усадьбы или - совсем из иной области - образ митинга с оратором, возвышающимся над слушателями.

2.Структура также может иметь несколько центров, тяготеющих, однако, к одному главному; вокруг каждого центра группируются элементы, взаимодействующие с другими центрами и их перифериями. Примером служит образ паркового ансамбля с беседками, фонтанами, цветниками и клумбами, выступающими центрами «зон», «уголков», «мест» парка и способными подчеркнуть красоту основного сооружения - большого фонтана, павильона или скульптуры.

3.Структура может не обладать отчетливо выраженным центром или центрами и дается как совокупность более или менее важных для ее сохранности элементов. Так выглядит для преподавателя новая аудитория студентов. Так первоначально дана зрителю стена музейного зала, увешанная незнакомыми картинами. Так звучит музыкальное произведение из нескольких частей или смотрится гавань, полная кораблей.

4.Одна из разновидностей перцептивных структур характеризуется связью нескольких или множества сложных подструктур, одинаково важных для основной структуры. Такова видимая связь созвездий, образующая едва ли не самое лучшее, что есть у человека - звездное ночное небо. Этот же принцип организации присущ изображениям земных объектов на самых разнообразных картах. Монолитность целого на этих картах должна быть столь же нерушима, как постоянен земной ландшафт, и нарушение этого соответствия может вызвать настоящую когнитивную катастрофу. Вспомним чеховского героя - учителя географии - помешавшегося оттого, что не нашел на карте Берингова пролива.

Придавая особое значение соотношению в структуре перцептивного образа частей и целого, гештальт-психология осуществила серьезные исследования по этой проблеме, открыв закономерные влияния структуры на восприятие элементов и обратные зависимости восприятия структуры от взаимодействия ее элементов. Приведем эти соотношения так, как они описаны Л. М. Веккером (27), с некоторыми пояснениями и дополнениями.

Влияния первого типа, то есть доминирование целого над частями, имеют следующие эмпирические проявления.

- Одни и те же элементы, включенные в разные перцептивные целостности, воспринимаются как различающиеся по модальным характеристикам, значениям и смыслам. Хрестоматийными примерами указанного феномена являются двойственные изображения ( девушка - старуха, профили - ваза и т. д.), а также рисунки, моделирующие оптические иллюзии Эббингауза, Мюллера - Лайера и др. Кроме того, из опыта жизненных наблюдений нам известно, что одна и та же деталь одежды, положим шляпа, выглядит большей или меньшей, ярче или тусклее, изящнее или грубее и даже изменяет цветовые оттенки в зависимости от того, в структуре какого наряда мы воспринимаем ее. Драгоценный камень среди подобных камней в составе ожерелья воспринимается не таким крупным, сияющим в полной чистоте своего цвета, как тот же камень в перстне. По аналогии, человек в однородной общности выступает для наблюдателя прежде всего в своей внешней похожести на остальных и лишь выделившись в автономную структуру, обнаруживает индивидуальность деталей внешности.

- Если в перцептивной структуре произошла замена элементов при сохранении их соотношений, целостность перцепта сохраняется. Так мы легко узнаем мелодию, независимо от того, на каком инструменте нам ее наиграли. Уютная обстановка комнаты остается прежней для нас, если на привычных местах появились новые вещи, функционально и эстетически близкие тем, которые они заменили. Усовершенствования машины любимой марки могут коснуться всех ее деталей, и тем не менее своеобразие ее целого остается неприкосновенным..

- Если внутри воспринимаемого целого утрачиваются некоторые не самые важные его элементы, структура не разрушается. Например, образ человеческого лица столь устойчив к выпадению деталей, что сохраняется при существенных лицевых травмах, узнаваем в самых упрощенных масках, идентифицируется в любых изображениях. Многие близкие нам по-житейски структуры при самых значительных сокращениях состава продолжают существовать для нас как целое. Деревья с опавшими листьями и обломанными ветром ветвями, полуразрушенные и строящиеся дома, поломанная игрушка из детства, платье, у которого мы убрали раздражающие нас детали и т. д.

- Доминирование целого над элементами действует в восприятии почти магически, когда хорошо знакомый и ожидаемый во всей полноте своих деталей объект вдруг является наблюдателю в обедненном или несколько измененном виде и тот иллюзорно и убежденно находит в образе недостающее и несуществующее. Так при беглом увлеченном чтении не замечаются пропуски в словах и опечатки. Знакомый кажется нам «выглядящим как всегда», несмотря на некоторые перемены в его внешности. Нам кажется, что нравящиеся нам люди неизменно носят и пользуются только красивыми вещами.

Обратная зависимость: определяемость целого элементами и их соотношениями - имеет следующие основные выражения.

- К объединению в перцептивное целое расположены объекты, находящиеся в пространственной близости друг к другу и отличные этим от прочих составляющих воспринимаемой предметной обстановки. Группа девушек, поразившая героя Пруста, всадник на пустынной дороге, селенье на равнине выступают единичными примерами бесчисленного множества структур, организованных по этому принципу.

- Фактор близости часто определяет перцептивное целое в сочетании с фактором однородности, или похожести, или внешнего подобия элементов. В структуру объединяются объекты, сходные по модальным характеристикам: форме, цвету, величине и т. д.

- Пространственно - модальное сродство элементов как задающее их перцептивное объединение сочетается в сложной динамичной структуре с их временным подобием: одновременностью возникновения и действия, непосредственным равномерным и ритмическим следованием друг за другом, их захватом общей длительностью какого-то события. Благодаря данной закономерности мы наслаждаемся хоровым пением, его разноголосьем и слиянием голосов, тем, что голоса солистов, звуча в разное время, образуют единое созвучие общего строя песни.

- Динамические перцептивные структуры возникают, благодаря общим изменениям, которые происходят в нескольких или множестве объектов, благодаря сходным и согласованным действиям, совершаемым различными воспринимаемыми объектами а также вследствие совместного движения, перемещения объектов перцепции. Общеизвестными фактами формирования таких структур являются образ взрыва как рассеивания в воздухе земли, камней, песка, обломков строений или образ игры как согласных действий игроков, или образ полета птичьей стаи.

- Особенно «сильным» структурообразующим фактором выступает объединение элементов в замкнутый контур, чему способствуют и их пространственно-временная близость, и коллективная активность, и модальное сходство. Исчерпывающими выражениями данной зависимости выступает любая вещь, изолированный предмет, группировки объектов, отграниченные своими собственными поверхностями от других предметных структур, а также совокупности объектов, заключенные внутри неких самостоятельных предметных границ, ограждений, ограничений, пределов. Так, переместившись в уже упомянутую обстановку, воссозданную Веласкесом на картине «Менины», мы нашли бы идеальные образцы перечисленных структур. Структурное целое всего находящегося и происходящего в стенах комнаты дворца, «целое» королевской четы, неразрывная связь художника, кисти, мольберта и холста, старинные картины в рамках и отражения лиц в зеркальной раме - все отвечает закону структурирования «контуром».

- Еще одна зависимость целого от его элементов обнаруживается на примере объединений объектов, обладающих «хорошей формой». Речь идет о структурах, детали которых отличаются симметрией, модальной согласованностью, соразмерностью, соответствием, равенством, равновесием, периодичностью, правильностью. Эти структуры особо притягивают наблюдателя, подтверждая его естественные ожидания меры, гармонии, красоты в предметном мире. «Идеальные» природные объекты (пропорциональное человеческое тело, тело животного и птицы, прекрасные цветы, растения, ландшафты), а также классические произведения архитектуры, живописи, музыки воплощают для созерцателя закон хороших форм. Всюду в предметах мы ищем правильные очертания овалов, кругов, треугольников, цилиндров и т. д., ищем чистоту цветов, ровность поверхностей, ритмичность звучания.

В символизме «человек» считается образцом совершенной целостности частей, выражающим своим телом принцип организации «микрокосма» и «универсума». Из древних текстов пришла в современную культуру идея, что соразмерность, симметрия и соответствие деталей человеческого тела такое же, как в пентаграмме.

«Человек составлен в соответствии с числом пять: он состоит из пяти равных частей в высоту и из пяти - в окружности; у него пять чувств и пять частей, отразившихся на руке пятью пальцами.... Каждая часть тела соотносится с соответствующей частью универсума: голова - небо, дыхание - воздух, живот - океан, нижние конечности - земля, телесное тепло - огонь...» ( 69, с. 567)

Две рассмотренные как противоположные зависимости частей и целого в действительности являются лишь абстрактно различенными двумя правилами достижения перцептивной структурой максимальной устойчивости при минимальных степенях свободы ее элементов. В любом образе восприятия при его внимательном анализе можно найти проявление каждой из рассмотренных зависимостей универсального отношения «целое - части».

Эффект данности целостного образа восприятия достигается в процессе