Спиваковская это
Скачать 3.81 Mb.
|
- Навигация по данной странице:
- ИГРЫ ПРИ даТСКОМ АУТИЗМЕ
| Глава I
ИГРА КАК МЕТОД ИЗУЧЕНИЯ НАРУШЕНИЙ РАЗВИТИЯ
Патопсихология, являясь ветвью психологической науки, опирается на теорию общей психологии. Это означает, что при изучении самых разных форм душевных заболеваний патопсихолог исходит из закономерностей психической жизни в норме. Б. В. Зейгарник не раз подчеркивала, что «лишь в том случае, когда результаты патопсихологического эксперимента анализируются в понятиях современной материалистической психологической теории, они оказываются полезными клинической практике, дополняя ее, а иногда и вскрывая новые факты» (1973, с. 7)'. Этот принцип полностью применим и к исследованию нарушений детской игры. Общие вопросы теории детской игры в отечественной психологии Развитие представлений о детской игре составляет замечательную страницу в истории отечественной психологии. Поставленная Л. С. Выготским задача создания новой теории игры получило детализацию в работах виднейших 1 Библиографию см. в конце второго тома. отечественных психологов А. Н. Леонтьева, А. В. Запорожца, Д. Б. Эльконина, П. Я. Гальперина, в исследованиях их сотрудников и учеников. Подробное и исчерпывающее изложение истории создания отечественной теории игры, ее основных понятии и экспериментальных исследований содержится в фундаментальной монографии Д. Б. Эльконина. Остановимся кратко на тех положениях теории детской игры, которые стали исходными для нашего исследования. В основе отечественной теории детской игры лежит представление о ее социальной природе. Ролевая игра возникает в ходе исторического развития в результате изменения места ребенка в системе общественных отношений, когда на основе развития общества включение детей в производительный труд отодвигается во времени. «Возникает новый период в развитии ребенка, — пишет Д. Б. Эльконин, — который по праву может быть назван периодом ролевых игр» (1978, с. 63). Игра понимается как «особый тип деятельности ребенка, воплощающий в себе его отношение к окружающей, прежде всего социальной действительности, имеющий свое специфическое содержание и строение -— особый предмет и мотивы деятельности и особую систему действий» (Эльконин, 1978, с. 150). В качестве основных структурных единиц игры выделяют воображаемую ситуацию, роль и реализующие ее игровые действия. Показано, что основу роли в развитой сюжетно-ролевой игре составляют не предметы, а отношения между людьми. В структуре игровой деятельности различаются таите компоненты, как сюжет и содержание. Сюжет игры — это та область дейстаительности, которая воспроизводится детьми в игре. Содержание игры — это то, что воспроизводится ребенком в качестве центрального, характерного момента деятельности и отношений между взрослыми. Ролевая игра не является продуктивной деятельностью, мотив игры заключен в самом ее процессе. При этом развитие мотивов игры просматривается в изменении
содержания. На ранних этапах детства мотив игры реали- зует потребность в действиях с предметами. Затем в ходе формирования потребности действовать как взрослый и вычленения взрослого в качестве образца мотивом ста- новятся не игровые действия, а воспроизведение роли. Щ развитой игре именно воображаемая ситуация и роль ста- новятся центральным смыслообразующим мотивом Анализ изменений в содержании игры позволил.
В игре не только формируются новые мотивы, но И изменяется их психологическая форма. Игра создает ус- ловия для развития произвольного осознанного поведе-ния, именно в игре формируются зачатки самосознания. Игра оказывает существеннейшее влияние на развитие умственных действий, подготавливая переход к форми-рованию новых интеллектуальных операций, она «источник развития и создает зону ближайшего развития» (Вы-й готский, 1966, с. 74). Особенности патопсихологического анализа нарушений игровой деятельности Игровой эксперимент, тем более в условиях клини- ки, представляет значительную сложность. В общей детской психологии выработана особая стратегия экспе-римента, носящая название экспериментально-генети- ческого метода. Этот метод требует учета особенностей развития детей на этапах раннего детства, изучения предпосылок игры, перехода от ее низших уровней к более развитым формам. Реализации такого метода помогает объединение экспериментов над игрой с биографическим исследованием, которое в патопсихологии выступает в форме психологического анализа истории болезни. В детской психиатрии история болезни содержит последовательное описание жизни ребенка с момента рождения, особенностей ухода и воспитания, специфических черт раннего детства, взаимоотношений с близкими — взрослыми и сверстниками. Этот материал дает возможность очертить общий ход развития ребенка, показать особенности формирований познавательных процессов и видов деятельности на этапах, предшествующих возникновению игры. Исследование нарушений игры представляет собой целостный подход к анализу патологических явлений. Как подчеркивает Д. Б. Эльконин, «можно разложить игруна сумму отдельных способностей: восприятие + память + мышление + воображение». «Однако при таком разложении на отдельные элементы, — пишет он далее, —- совершенно теряется качественное своеобразие игры как особой деятельности ребенка». Таким образом, изучая искаженную болезнью игру, патопсихолог выявляет нарушения психических функций и эмоционально-аффективных состояний в их совокупном взаимодействии. Б. В. Зейгарник отмечает, что «патопсихологический эксперимент должен представлять собой известную модель жизненной ситуации, которая способна актуализировать не только умственные операции больного, но и его отношение, установки, направленность» (1973, с. 26). Не возникает сомнений в том, что эксперимент с игрой предоставляет возможность исследовать такую реальную жизненную ситуацию. Таким образом, изучение психических нарушений в детском возрасте с помощью игро- вой деятельности релевантно основным принципам патопсихологического эксперимента. Анализ ведущих типов деятельности, в данном случае игры, имеет даже некоторые преимущества по сравнению с другими методами детской патопсихологии. Дело в том, что такой подход позволяет не только констатировать те или иные отличные от нормы особенности детского развития, но, главное, проследить пути их формирования. Искажаясь под влиянием болезни, игровая деятельность приводит к возникновению особых патологических новообразований. Поэтому, если патопсихолог ставит перед собой задачу изучения нарушений общего хода развития и его внутренних механизмов в условиях психического заболевания, анализ игры становится необходимым. Другой важной особенностью подхода к изучению аномалий развития через анализ игры является возможность объединения задач диагностики и коррекции выявленных нарушений. Учитывая, что «сознательное управление психическим развитием ребенка совершается прежде всего путем управления основным, ведущим отношением его к действительности, путем управления ведущей его деятельностью... необходимо научиться управлять игрой» (Леонтьев, 1965, с. 247). Этот тезис ставит задачу нахождения адекватных приемов исправлений нахождения игры и формирования полноценной игровой деятельности, которая бы препятствовала искажениям дальнейшего психического развития и там, где возможно, устраняла уже сложившиеся патологические новообразования. Таковы главные направления патопсихологического подхода к изучению нарушений игры, положенные в основу нашего исследования. Глава II ПРОБЛЕМА АУТИЗМА И НАРУШЕНИЙ ИГРЫ ПРИ АУТИЗМЕ Детская психиатрическая клиника накопила достаточно обширный, хотя довольно пестрый эмпирический материал, отражающий нарушения игры при различных психических заболеваниях. Настоящая работа ограничивается анализом лишь одного из вариантов нарушений игры. Изучалась игровая деятельность детей с аутисти-ческим синдромом. Соображения, заставившие обратиться именно к этому типу аномального развития, будут подробнее освещены ниже; здесь же отметим, что это связано как с практической значимостью, так и с большим теоретическим интересом проблемы аутизма. В связи с этим перейдем к изложению взглядов, сложившихся в психиатрии и психологии на "проблему аутизма в целом и на проблему патологии игры при аутизме.
Термин «аутизм» был введен в психологию Е. Блей-', лером (1928) для описания особого вида мышления, регулируемого аффектом. Определяя аутистический тип > 209 мышления, Е. Блейлер подчеркивает его независимость ) от реальной действительности, свободу от логических законов и управление «аффективными потребностями» человека. Последние сводятся к стремлению испытывать удовольствие и избегать неприятных переживаний. Итак, аутизм, в отличие от «рацио», подчинявшегося реальности, детерминируется желаниями, чувствами субъекта. Анализируя аутистическое и рациональное мышление, Е. Блейлер сопоставляет их по структуре, процессу и продукту. Логическое мышление целенаправленно, подчи- нено определенным правилам, совершается в понятиях. Аутизм использует материал представлений без всякой логической связи. Образы, случайные ассоциации, не-расчлененные символы составляют содержание аутисти-ческой мысли. Логическое мышление направлено на адек- ватное познание реальности, аутизм есть искаженное отражение действительности. С помощью логического мышления субъект не только познает внешний мир, но,:. и воздействует на него, взаимодействует с миром вещей и людей. Аутизм — состояние изолированности, отгороженности от мира, непроницаемости для внешних обстоятельств. Е. Блейлер выделил ситуации, в которых про-,: является аутистическое мышление взрослых в норме: 1) в вопросах, познание которых сталкивается с определенными трудностями; 2) в ситуациях, когда чувства преобладают над разумом в состоянии сильного аффекта. Под влиянием взглядов Е. Блейлера в психологию, внедрилось весьма широкое толкование термина «аутизм», как доминирования аффективного над рациональным. Возникает, например, понятие «аутизм восприятия», с помощью которого объясняются механизмы перцептивной защиты и перцептивной сенсибилизации. И наконец, понятию «аутизм» в психологических работах зарубежных авторов был придан генетический смысл. Аутизм стал определять психическое состояние ребенка на на- чальных этапах индивидуального развития. Остановимся на этом несколько подробнее. Представление об аутизме как первичной фазе детского развития наиболее полно представлено в психоанализе. Процесс развития ребенка, как известно, оценивается 3. Фрейдом (1913) в виде последовательной смены объектов удовлетворения сексуального инстинкта. На ранних стадиях развития либидо не носит направленного характера и не дифференцировано от других потребностей организма. Поэтому на данном этапе действует всеобщий «принцип удовольствия». Младенец, по Фрейду, аутичен, так как переживание удовольствия не связано с реакциями на внешний мир. Все впечатления ребенка, его психические структуры спаяны с аффектом и им вызываются. Аутистическое удовлетворение желаний прерывается в период от одного до полутора лет, когда инстинкты-табу вступают в конфликт с уже изолированным либидо. С теми или иными вариантами взгляд на аутизм как начальную стадию развития ребенка поддерживался многими другими психоаналитиками. Такой же точки зрения придерживался в своих ранних работах Ж. Пиаже (1923, 1924). Для Пиаже было важно показать, как изначально аутистическая детская мысль деформируется под влиянием логических законов, когда необходимость адаптации к среде заставляет ребенка сменить принцип удовольствия на принцип реальности. Считая эгоцентризм переходной ступенью от аутизма к логике, в качестве главного его признака Пиаже выдвигает преобладание субъективного, переживаемого над объективным, существующим в действительности. Невозможность стать на позицию другого, наделение вещей собственными побуждениями, незаинтересованность в понимании другими — все эти особенности эгоцентризма, по существу, сходны с описанными Е. Блейлером признаками аутис- 210 тического мышления. Интересно, что сам Е. Блейлер по вопросу о первичности аутизма как стадии развития занимал весьма противоречивую позицию. С одной стороны, он критиковал 3. Фрейда за концепцию изначально-сти аутизма, доказывая, что в раннем возрасте нет иллюзорного, аутистического удовлетворения желаний. Кроме того, Блейлер считал, что аутистическая мысль требует уже накопленного ранее материала, набора пред-: ставлений и ассоциаций. С другой стороны, разбирая воп- рос о генетических корнях логики и аутизма, Е. Блейлер пишет: «...логическое мышление, работающее с помощью картин воспоминания, должно быть приобретено путем опыта, в то время как аутистическое мышление следует прирожденным механизмам» (Блейлер, 1928, с. 63). В контексте нашей проблемы необходимо подчеркнуть еще один аспект психологических представлений об аутизме, а именно связь аутизма и детской игры. Концепции первичности аутизма утверждали взгляд на психическое развитие как социализацию, в процессе которой аутизм ломается под воздействием требований окружающей среды. С этой точки зрения игра, являясь деятельностью, аутистической по своей природе, несет в себе черты, отражающие противоборство аутизма и реальности. С точки зрения 3. Фрейда, включение «цензуры», препятствующей аутистическому удовлетворению, заставляет инстинктивное влечение искать обходные пути и символические формы. Одной из форм символического проявления инстинкта и является детская игра. При этом действия с различными игрушками, символизируя неосознаваемые побуждения, помогают и их «не раздражающей цензуру» реализации. В дальнейшем неопсихоанализ, как известно, сформулировал принципиально сходный взгляд на детское развитие. Но и здесь игра оп-; ределяется как деятельность, наименее контролируемая обществом (следовательно, аутистическая), в которой, ребенок получает возможность проявить подавляемые; воспитанием желания и аффекты. Противопоставление травмирующего опыта воспитания и свободной, аутис- | тической игры содержится во взглядах А. Адлера, К. Коф- ,< фки, отчасти у В. Штерна и в некоторых других теориях; детской игры. Игра аутистична и с точки зрения Ж. Пиа- \ же. На определенном этапе развития у ребенка уже нет}. аутизма, но сохраняется аутистическая игра с ее неисчерпаемыми возможностями реализации нереализуемых в действительности желаний. Завершая обзор психологических представлений об аутизме в зарубежной психологии, можно сделать следующие выводы.
Аутизм как болезнь; нарушения ИГРЫ ПРИ даТСКОМ АУТИЗМЕ В психиатрической литературе термин «аутизм» используется для описания различных состояний. Например, вслед за Е. Блейлером аутизм стал обозначать осо- 212 бое поведение взрослых людей, страдающих шизофренией, проявляющееся в активном уходе от контактов с внешней действительностью, погружением в мир собственных переживаний. В детской психиатрии выделен особый синдром «ран него детского аутизма», впервые описанный Л. Каннер в 1943 г. в работе «Аутистические нарушения аффективно го контакта». С этого времени детский аутизм стал наи более спорной и широко обсуждаемой проблемой детс кой психиатрии. В большом числе отечественных и зарубежных исследований, содержащих многолетние на блюдения, дается подробное и разностороннее клини ческое описание специфического поведения аутичных детей (Бендер, 1966; Беттелхейм, 1967; Вроно, 1971; Гу- ревич, 1925; Мнухин, 1947; Орнитц, 1965; Поллак, 1969; Симеон, 1948; Сухарева, 1937; Зороски, 1968; Тахака- ши, 1960; и др.). К типичным симптомам детского аутиз ма относят отход ребенка от контактов с взрослыми и детьми, желание сохранения постоянства окружающей обстановки, страх перед любыми изменениями, отказ от использования речи либо своеобразная речь с наруше- ниями коммуникативной функции. В игре аутичных де- тей клиницисты отмечают однообразие действий, мани-пулирование руками, использование бытовых предметов, патологическое фантазирование. Дискуссия в клинических работах относительно син- дрома аутизма развернулась в основном по двум аспек- там. Одной из дискутируемых стала проблема нозологи- ческой специфики синдрома, является ли аутизмсамостоятельным заболеванием или вариантом шизофрении. Этот сугубо медицинский вопрос в контексте дан- ной работы рассматриваться не будет. щ Другой аспект клинической дискуссии о детском Ц аутизме представляет большой интерес и для патопсихо-.'ji логического изучения. Дело в том, что при решении вои-1 роса о природе и механизмах детского патологического! 213 аутизма клиницисты использовали различные психологические теории и .экспериментальные исследования. • Исключение составляет грубо биологизаторский подход, согласно которому симптомы детского аутизма связаны с биологическим повреждением нервной системы. Таковы взгляды Л. Бендер (1966), которая полагает, что аутизм представляет собой реакцию организма на патологию нервной системы, вызванную генетическими факторами. Возникающая эмбриональная незрелость, или «пластичность», по выражению Л. Бендер, нервной системы проявляется во всех сферах психической жизни индивида и может вызывать симптомы аутистического поведения. Аналогичные биологизаторские взгляды разделяет М. Рим-ланд (1964). Он объясняет аутизм специфической патологией ретикулярной формации, отмечая у аутичных детей ослабление электрофизиологических показателей реакции пробуждения. Такие факты нарушения игры при аутизме, как монотонность, обедненность движениями, объясняются общим преобладанием тормозных процессов, снижением энергетического потенциала. Понятно, что с точки зрения отечественной патопсихологии такое выведение всех проявлений аномального аутистического поведения из факта первичной биологической неполноценности мозга представляется полностью несостоятельным. Уместно будет еще раз вспомнить принципиально важное положение Л. С. Выготского об ошибочности расположения «в один ряд первичных — биологических особенностей дефективного ребенка и вторичных — культурных осложнений дефекта» (1960, с. 54—55). Вернемся к обзору клинической дискуссии о природе аутистического синдрома. Для нашего исследования наибольший интерес представляли клинические исследования, в которых использовались различные психологические теории и эксперименты. Наиболее распространенным является объяснение аутизма регрессом или задержкой развития ребенка на генетически ранних эта- \ пах. Такая точка зрения принадлежит прежде всего клиницистам психоаналитической школы. Считается, что уход ребенка от контактов с окружающими означает задержку развития на стадии первичного аутизма («нарциссизма»). Задержка возникает вследствие повышенной фиксации либидо на собственном теле, затрудняющей переход на другие объекты. Фактами патологической фиксированное™ либидо на объектах, соответствующих периоду «первичного аутизма», объясняются также формы искаженной аутистической игры детей с веревочками, тряпочками, которые трактуются как символизация влечения к пуповине. Стереотипия игровых действий сопоставляется с недостаточным удовлетворением сосательного рефлекса. Принцип задержки развития реализуется также в некоторых исследованиях, базирующихся на изучении познавательных функций. В этих работах сопоставляется поведение аутичных детей с выделенными Ж. Пиаже стадиями развития интеллектуальных операций. Б. Беттел-хейм (1967) выдвинул предположение, что аутистичее-кое поведение связано с задержкой развития на 4-й стадии сенсомоторного интеллекта — на'этапе усвоения понятий о постоянстве объектов. В качестве подтверждающего данную гипотезу факта выдвигается непереносимость аутичными детьми изменений во внешней среде. Интересные соображения, объясняющие некоторые особенности аутистической игры, приводятся К. Н. Ку-иерник (1972). Было показано, что у аутичных детей рефлексы, связанные с дистантными анализаторами, являющиеся основой сенсомоторных схем, формируются значительно позже, чем в норме. Такой задержкой объясняются феномены нарушения интеграции представлений о собственном теле при аутизме. В связи с этим игра рукой перед глазами, характерная для здоровых детей трехмесячного возраста, сохраняется при аутизме на длительное время. В исследовании В. Гольдфарб (1961) изучаются
215 циркулярные реакции аутичных детей. Оказалось, что формирование этих реакций значительно задерживается при аутизме, тогда как в норме они возникают у детей шестимесячного возраста. «В процессе развития аутизма, — анализирует эти данные К. Н. Куперник, — все происходит так, как будто в моторной и игровой деятельности ребенок приспособился к ограниченному набору поведенческих реакций, эффект которых ему хорошо известен» (1972, с. 153). Так объясняются возникновение стереотипных действий с предметами или специфические движения руками, напоминающие взмахивания крыльями у птиц. Интереснейший экспериментальный материал, научная достоверность фактов отличают этот подход от мистических построений психоанализа. И все же в объяснении причин детского аутизма эти направления, по существу, близки друг другу. Их объединяет, во-первых, представление об аутизме как недоразвитии. Во-вторых, аутистическое поведение целиком объясняется патологией лишь одной психической структуры, будь то инстинкт или сенсомоторный рефлекс. При таком объяснении игнорируется связь между различными сторонами психики, разрывается существующее в процессе развития взаимодействие между формированием отдельных познавательных функций и навыков. Целостный, организмический подход к объяснению патологического аутизма принадлежит К. Гольдштейну (1938). Применяя гештальтистские принципы о структурной целостности к клиническим фактам, К. Гольдштейн считал, что любое изменение во внутренней или внешней среде неизменно приводит к перестройке соотношения между организмом и средой. При нормальном развитии эти перестройки происходят весьма легко. В тех же случаях, когда дети неспособны к абстрактному^ мышлению, возникает «катастрофическая», в известном смысле защитная реакция в виде аутистического поведения. Набор поведенческих реакций у аутистических детей резко огра- 216 ничивается. Этим объясняются факты примитивности и стереотипии игры детей при аутистическом синдроме. Положение об аутизме как защитной реакции получило весьма широкое распространение в самых разных исследованиях. Но, пожалуй, больше всего «защитная» функция аутизма подчеркивается теми авторами, которые при объяснении его природы главное значение придают социальным факторам, прежде всего неблагоприятному семейному климату и ошибкам воспитания. Анализ отношений между детьми и родителями стал лейтмотивом исследований неофрейдистов и психологов «эго». Аутистическое поведение объясняется затруднением
Таково основное содержание «психогенного» под-хода к объяснению причин детского аутизма. В конкрет- ных исследованиях этого направления выделяются раз- личные факторы или компоненты, играющие, по мнению авторов, ведущую роль в генезе аутистического поведе ния. Один из таких факторов был описан Л. Каннеро (1945). По его наблюдениям, родители детей'с аутизмой имеют высокий интеллектуальный потенциал, излишн; холодны в общении с ребенком, чрезмерно рациональны и позиционны, вследствие чего они не способны со здать ту теплую, доверительную, эмоционально насыщен ную атмосферу, которая так необходима детям. Аналогичную точку зрения поддерживают М. Клейн (1932) и М. Малер (1952), считая, что недостаток материнской ласки — главная причина детского аутизма, а отказ детей от общения возникает как следствие неспособности матери установить непосредственный эмоциональный контакт с первых недель жизни ребенка. Изучая поведение детей, воспитывающихся в домах ребенка, некоторые авторы в качестве детерминирующего аутизм фактора выдвигают так называемую «материнскую депривацию», выступающую в виде резкого отрыва ребенка от матери или внезапной замены ухаживающего за ребенком взрослого (Беттелхейм, 1967; Сарвус и Гарсиа, 1961). Многими исследователями подчеркивается роль эмоционального состояния матерей, отражающаяся в способах воспитания ребенка. Так, в исследовании Д. Н. Штотт (1973) генез аутизма описан как серия стадий, представляющих собой различные по степени варианты неприспособленности. Ребенок, потребности которого в эмоциональных контактах постоянно не удовлетворяются, становится аутичным постепенно. Сначала его «защитные» реакции имеют вид раздражительности, агрессивности или депрессии. Будучи неадекватной, такая защита усугубляет неприспособленность ребенка, постепенно приводит к потере уверенности в себе, аутоагрессивности, к ограничению контактов и в конце концов к аутизму. Д. Н. Штотт выделяет несколько типов неадекватного материнского отношения к ребенку, наиболее неблагоприятных в отношении возникновения аутентических черт поведения. Первый — мать, которая настолько эмоционально зависит от ребенка, настолько повышенно тревожна, что подавляет ребенка своей неадекватной аффектацией. Второй тип — периодическое, внезапное отвержение своего ребенка у матери, подверженной депрессивным состояниям. И наконец, Последний тип — мать, полностью отвергающая своего 218 219
ребенка, совершенно безэмоциональная и равнодушная к нему. Неблагоприятные особенности воспитания как факторы в генезе аутизма рассматриваются Ж. Деспер- том (1940) и Т. Айзенбергом (1956). Они полагают, что аутистические черты детей являются реакцией на поведе ние резкой, холодной и эгоистичной матери, требующей от ребенка абсолютного подчинения. Способы воспита- ния детей в некоторых семьях, пишет Т. Айзенберг, пред- ставляют собой карикатуру на уотсоновский бихевиоризм. Родители требуют от детей безоговорочного, слепого под чинения, при этом положительно оценивается лишь спо собность ребенка быть автоматом. При таких условиях вос питания у детей, по данным этих авторов, возникали длительные аутистические состояния. Д. Макноу и Л. Цит рин (1973) в качестве детерминирующих аутизм факто- ров среды выделяют отделение детей от родителей, даже на короткий срок, утерю ребенком «объекта любви», ко торым может быть не только отец или мать, но бабушка или другой близкий взрослый. Кроме того, в качестве, значимых моментов выявлены пренебрежительное отно- шение родителей к детям и «недооценка ребенка», вы- ражающаяся в гиперопеке или полном игнорировании, «постоянная критика», неодобрение, физические нака- зания. В контексте психогенного подхода к природе аутистического синдрома особое значение придается аутисти-; ческой игре. Считается, что в игре как деятельности, наиболее эмансипированной от воспитательных воздействий, аутичный ребенок спонтанно проявляет подавленные в реальной действительности чувства, аффекты, способности и умения. В качестве подтверждающих эту гипотезу фактов используются результаты многочисленных экспериментов по изучению агрессивного поведения детей в игре с куклами. Было показано, что дети с аутистическим поведением, которые строго наказывались дома, проявляли наиболее сильную, повышенную агрессивность; в игре. Однако, если по условиям эксперимента родители присутствовали на игровом сеансе, агрессия либо полностью исчезала, либо проявлялась в превращенных, латентных формах (Левин; Вардвил, 1962). Таким образом, в зарубежных исследованиях в качестве причин, вызывающих детский аутизм как болезненное явление, выдвигаются биологическая незрелость или повреждение нервной системы, патология познавательных процессов, регресс или задержка развития, действие механизма психологической защиты при неправильном воспитании. Проблема аутизма в норме и патологии в отечественной психологии и психиатрии Проблема аутизма решается в отечественной психологии в контексте более широкого вопроса о соотношении аффективного и рационального в человеческой психике. При обосновании понятия деятельности в качестве единицы анализа психики человека прежде всего утверждалось положение о единстве аффекта и интеллекта, о неправомерности разделения познавательных процессов и мотивов, потребностей, установок человека. Хорошо известна читателю критика концепции Е. Блейлера в работах Л. С. Выготского (1956) и Б. В. Зейгарник (1962). Для нас особую важность представляет генетический аспект проблемы аутизма. В работах российских психологов процесс развития'; понимается как усвоение общечеловеческого опыта в ходе I практического и речевого общения с близкими взрослы-( ми и собственной активной деятельности ребенка. «Не, существует исходной независимости индивида от обще-! ства, как нет и последующей социализации», — подчеркивал Л. С. Выготский (1956, с. 137).
220 Таким образом, отечественная теория детского развития доказывает совершенную несостоятельность представлений об антагонизме детского аутистического мира, полного аффектов, чуждому и бесстрастному миру взрослых. Теории первичности аутизма игнорируют доказанный многочисленными наблюдениями и экспериментами факт постоянного развития, усложнения и изменения как самих эмоциональных процессов, так и форм взаимодействия взрослого и ребенка. Специальными исследованиями показано, что испытываемые ребенком чувства дискомфорта, нужды в пище, ощущаясь как состояния напряжения, не являются потребностями, тогда как первые потребности ребенка социальны, а не аутистичны (Фигурин и Денисова, 1929; Лисина, 1974; Эльконин, 1978; и др.). «Мир ребенка — это прежде всего взрослый человек как важнейшая часть окружающей ребенка действительности, часть мира взрослых», — резюмирует Д. Б. Эльконин критику концепции двух миров (1978, с. 118). Выше уже освещались основные положения отечественной теории детской игры. Здесь важно отметить следующее. Игра понимается как деятельность, возникающая на определенном этапе онтогенеза, как одна из основных, ведущих форм развития психических функций. Это один из способов осознания ребенком мира взрослых, это «арифметика социальных отношений» (Эльконин, 1978). Таким образом, функция игры — не бегство от взрослых к аутистическому удовлетворению желаний, а, наоборот, более глубокое осознание окружающего мира. Такая идея отнюдь не отрицает связь игры с потребностями и мотивами ребенка. Наоборот, в игре наиболее полно реализуются эмоциональные состояния детей, ; однако это не аутентические, а социализированные эмо- ции, социальные по своему происхождению, сформированные в общении в совместной жизни со взрослыми. Таково в самых общих чертах решение генетического аспекта проблемы аутизма в отечественной психологии. Отсюда следует вывод, что аутизм в виде нарушений эмоциональных контактов между ребенком и взрослыми существует как явление патологическое. Вопрос об этиологии детского патологического аутизма до настоящего времени не является решенным и в отечественной психиатрии. В связи с этим изучение игры у детей с аутистичес-ким синдромом представляет интерес не только в контексте изложенных выше подходов к объяснению патологического аутизма, но и как дополнительный аргумент против теорий изначальности аутизма и аутистической природы детской игры. Оценивая изложенные выше зарубежные исследования познавательных процессов при патологическом аутизме, следует отметить, что это направление представляется наиболее перспективным. Экспериментальное изучение различных симптомов аутизма позволит, по-видимому, расширить представление о механизмах этого сложного явления. Вместе с тем и этот подход представляется несколько ограниченным. Дело в том, что нарушение психики нельзя познать изолированным изучением отдельных функций. Именно поэтому в данном исследовании аутистический синдром изучается путем анализа целостной единицы поведения, через изучение нарушений игровой деятельности. Следует подчеркнуть, что, хотя изучение игры при аутистическом синдроме проводилось и в рамках психоаналитической теории и ее вариантов, исследователи этого направления, следуя психоаналитической традиции, подчеркивали лишь один компонент игры, а именно возможность проявления в ней установок, отноше- 222 ний, чувств ребенка. Игра, таким образом, изучалась лишь в той степени, в какой она создает условия для психоаналитического понимания ребенка и его проблем. При таком подходе перед исследователями принципиально не могла встать задача изучения структуры самой патологически измененной игры. Между тем именно к такому рассмотрению пробле мы обязывает разработанный в российской психологии методологический подход к игре как ведущей деятельно сти, формирующей «зону ближайшего развития» ребен- ка (Выготский, 1966; Эльконин, 1960). С точки зрения теории деятельности игра перестает пониматься как удобный прием для оценки нарушений аффективной сферы. Игра психически больного ребенка не может быть понята в отрыве от оценки развития дру гих видов деятельности на этапах, предшествующих ее формированию, от степени сформированности познава- тельных процессов. Учитывая, что именно в русле ведущей деятельноети происходит развитие отдельных психических процес сов и личности ребенка, психологический анализ дол жен показать, что патологические новообразования искаженной игре не только проявляются, но и, главное, формируются. Поэтому изучение структуры самой игро-вой деятельности становится основным при анализе на- рушений развития. Итак, исследование структуры игровой деятельности у детей с аутистическим синдромом представляется полезным в теоретическом отношении как для патопси хологии, так и для детской психиатрии. Наряду с этим подобная работа может иметь и прак тическое значение в виде разработки приемов коррекци онных занятий с больными детьми в процессе игры. Подход к исследованию игры при аутизме с позиций теории деятельности по-новому оценивает и ее кор, рекционно-терапевтический потенциал. Терапевтическое значение игры нельзя ограничивать, как это делают зарубежные игровые терапевты, лишь возможностью осознания травмирующего конфликта. Целесообразность ее использования для коррекции психических нарушений связана с признанием того факта, что «игра ведет за собой развитие» (Выготский, 1966). Следовательно, необходимо нахождение адекватных приемов для формирования полноценной игры, которая бы препятствовала искажениям дальнейшего психического развития и корректировала уже сложившиеся патологические новообразования. В связи с изложенными соображениями в нашей работе были поставлены две основные задачи:
225 Каталог: repository -> history history -> Предисловия к первому и второму изданиям history -> Фромм Э. Душа человека ее способность к добру и злу Эрих ФРОММ Душа человека ее способность к добру и злу history -> Цвет и психика history -> Л. С. Выготский мышление и речь history -> Лекции по общей психологии М., 2000 history -> Т. В. Прохоренко Москва ■ Санкт-Петербург • Нижний Новгород ■ Воронеж Ростов-на Дону ■ Екатеринбург ■ Самара Новосибирск Киев ■ Харьков ■ Минск 2005 ббк 88. 3я7 Скачать 3.81 Mb. Поделитесь с Вашими друзьями:
|