Учебное пособие для студ ф-та референт-переводчик / Харков гуманит ин-т «Народная украинская академия»

а. США: английский, испанский

б. Щвейцария: итальянский, немецкий, французский, ретороманский

в. Латвия: латвийский, русский

г. Великобритания: английский, шотландский, валлийский

д. Канада: английский, французский

е. Финляндия: финский, шведский

2. Опишите, чем отличаются типы переключения кодов - билингвизм и диглоссия.

3. Составьте список своих ситуативных ролей в течении дня и укажите, чем отличается их языковое исполнение, продолжив заполнение этой таблицы:

Время	Ситуация	Роль	Направление общения	Стилистика речи
7:00 – 8:00	Дом	Сын/дочь	К вышестоящим	Литературный язык

 Рекомендованная литература
Беликов В.И., Крысин Л.П. Социолингвистика. — М., 2001.

Белл Р. Социолингвистика. — М., 1980.

Бодуэн де Куртенэ И.А. 1963. Избранные труды по общему языкознанию. — М., Т.1-2.

Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. — М., 1996.

Жирмунский В.М. Марксизм и социальная лингвистика // Вопросы социальной лингвистики. — Л., 1969.

Журавлев В.К. Диахроническая социолингвистика. — М., 1993.

Лабов У. О механизме языковых изменений // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 7. — М., 1975.

Почепцов Г.Г. Теория коммуникации. — К., 1996.

Почепцов Г.Г. Информационные войны. — М.,2000.

Швейцер А.Д. Современная социолингвистика. Теория, проблемы, методы. — М., 1976.

Швейцер А.Д., Никольский Л.Б. Введение в социолингвистику. —М., 1978.

Яворська Г.М. Прескриптивна лінгвістика як дискурс: мова, культура, влада. — К., 2000.

Якуба Е.А.Социология. — Харьков, 1995.

Ferguson Ch, Diglossia // Word. — 1959/ — No. 4.

Le Page R.B. Sociolinguistics and the problem of “competence” // Language teaching and linguistics: Surveys / Ed. By Kinsella V. — L., N.Y., 1979. — P. 39- 58.

Tollefson, James W. Planning Language, Planning Inequality.— London and New York: Longman, 1991.

Объектом психолингвистики служит совокупность речевых событий (речевых действий), а предметом ее анализа — «соотношение личности со структурой и функциями речевой деятельности, с одной стороны, и языком как главной «образующей» образ мира человека, с другой [Красных 2001:12]. Цель исследователей – «описание и объяснение особенностей функционирования языка как психического феномена (включая овладение и пользование как первым, так и вторым языком) с учетом сложного взаимодействия множества внешних и внутренних факторов при изначальной включенности индивида в социально-культурное взаимодействие» [Залевская 1999: 26].

Основной круг вопросов изучения роли мышления и языка в коммуникации сосредоточен на исследованиях:

• 
  языкового/речевого механизма человека,
  
• 
  проблем продуцирования, запоминания и понимания речи,
  
• 
  видов знаний и особенностей овладения ими,
  
• 
  ментального словаря и языковой картины мира,
  
• 
  проблем двуязычия,
  
• 
  национально-культурной специфики коммуникации,
  
• 
  взаимодействия языков и культур в межкультурной коммуникации,
  
• 
  гендерных особенностей речи (речевого поведения мужчин и женщин),
  
• 
  языковых нарушений (медицинская психолингвистика) и пр.
  

Прежде всего, сама мысль зарождается от различных потребностей человека, а значит, за мыслью всегда стоит мотив, то, ради чего мы говорим. Мотив – первая инстанция в порождении речи: определенная ситуация порождает мотив, который воплощается в коммуникативном намерении говорящего – его интенции. При восприятии мы движемся от понимания слов к пониманию смысла и через него – мотива речи.

В моделях Л.С. Выготского, А.А. Леонтьева А.Р. Лурии,
А.А. Залевской этапы развертывания речевой деятельности имеют вид:

Таким образом, в модели речемыслительного процесса выделяются следующие уровни (по И.А. Зимней):

• 
  ПОБУЖДАЮЩИЙ: под внешним воздействием формируется мотив, потребность и складывается коммуникативное намерение, например, потребность узнать точное время реализуется в намерении задать соответствующий вопрос;
  
• 
  ФОРМИРУЮЩИЙ: формируется смысл, выстраивается понятийная схема, выбираются слова и подходящее в данной ситуации грамматическое оформление, например, в разных ситуациях это может быть «Вы не могли бы сказать, который теперь час?» или «Сколько там натикало?»
  
• 
  РЕАЛИЗУЮЩИЙ: артикулируется высказывание и создается текст.
  

Как отмечает Л.С. Выготский, мысль не воплощается в слове, а совершается в нем. На самом деле уже на этапе зарождения интенции, т.е. до того, как начинается вербализация мысли, человек уже знает, о чем он будет говорить. Полученный результат – вербальная форма – не всегда удовлетворяет говорящего, что наглядно видно в работе над письменным текстом: корректировка школьных сочинений, произведений художественной литературы (по словам В. Маяковского, поэт перебирает ради одного слова «сотни тонн словесной руды»).

Процесс восприятия (понимания) речевого сообщения во многом соответствует этапам порождения сообщения. Его можно представить как последовательность:

• 
  восприиятие формы, понимание прямого, «поверхностного» значения, заключенного в высказывании:
  
• 
  понимание непрямого, скрытого значения (подтекста) путем соотнесения с широким контекстом и с фондом знаний коммуниканта о мире;
  
• 
  осознание смысла высказывания на основе сопоставления формальных и содержательных данных, ситуации, контекста, то есть, интерпретация информации в целом [Красных 2001: 244].
  

• 
  в теории межкультурной коммуникации и переводческой практике;
  
• 
  в теории и методике обучения иностранным языкам;
  
• 
  в технологиях оптимизации аргументации и коммуникации в целом, как средство достижения личной и профессиональной успешности;
  
• 
  в медицинских целях: в практике психоанализа, в нейрофизиологии для диагностики травм и повреждений головного мозга, а также как компонент комплексного лечения;
  
• 
  как средство воздействия и манипулирования сознанием (PR и т.п.).
  

Так, в военное время СМИ проводят «информационные операции». Набор задач, решаемых журналистами разных воюющих сторон апробирован в ходе множества войн ХХ в. Например, для США, воюющих в Ираке, важной задачей СМИ по формированию общественного мнения становится легитимизация воинской акции. В частности, в вооруженном вторжении США в Ирак в 2003 г. эту функцию выполняли тележурналисты CNN, BBC и других СМИ США и их союзников. Создание в обществе мнения о законности и необходимости военных действия на чужой территории было подготовлено кампанией по нагнетанию страха перед Ираком, якобы имеющим оружие массового уничтожения. В ходе кампании СМИ проводили линию «героизации» своей армии и «демонизации» стороны противника: замалчивались собственные потери; скрывались размеры сопротивления войск Ирака оккупационным войскам и создавалось впечатление беспрепятственного продвижения войск США и их союзников по территории Ирака; демонстрировались сюжеты о помощи оккупационных войск гражданским лицам и создавался миф о радостной встрече мирным населением Ирака американо-британских войск как свидетельство справедливости и гуманности военной акции США. С другой стороны, « демонизация» чужой стороны достигалась созданием негативного образа лидера страны — тирана, террориста, коррупционера и пр.; наличием убитых и раненых в стане противника (создание образа слабого врага); описанием зверств армии Саддама по отношению к собственному мирному населению. Когда после окончания вторжения выяснилось, что оружия массового поражения на вооружении Ирака не было обнаружено, это вызвало серию политических скандалов в парламентах Великобритании и США летом 2003 г, но не получило широкого освещения в СМИ.

Особенность технологии манипулирования общественным сознанием в том, что в ходе информационных войн, как отмечает Г.Г. Почепцов, вырабатывается своеобразная система терминов: созданию позитивного политического имиджа служат обороты «военные действия» вместо «война», запрет на употребление прямого наименования «захватчик», «оккупант» и замена на эвфемизм «войска союзников», негативный образ противника рисуется словами «бандитские формирования, террористические группы» и т.п.
5.2. Онтология речи

Под онтологией системы понимают ее индивидуальное развитие. Онтология человеческой речи прослеживается на примере становления речевых умений, навыков и компетенции ребенка. Речь – важнейшая составляющая жизни человека, средство, с помощью которого осуществляется введение человека в социальную среду, в отношения между людьми. Благодаря речи формируются не только эмоционально наполненные, но и содержательные связи между матерью и ребенком, регулируется его социальное поведение, осуществляется влияние на образ мыслей и действий, осваиваются культурные традиции, т.е. реализуется регулятивная функция речи. В развитии речи выделяются этапы:

Начало голосовых реакций содержится в рефлексе младенческого крика, с которым, наряду с другими базовыми рефлексами, дитя является на свет. Начиная с возраста 2–4 и вплоть до 12–14 месяцев голосовые реакции укрепляются и расширяются, появляются «гуление» и лепет. Произнесение первых гласных, становится еще одной ступенью на пути расширения выразительных возможностей голосового аппарата.

Дальнейшее развитие активности звукопроизводящего механизма обнаруживается в феномене «младенческого пения». Благодаря этому у ребенка происходит тренировка, выработка привычки производить звуки. Он уже способен произносить первые слоги.

В возрасте около года у детей обнаруживается достаточно развитая система общения с окружающими как голосом, так и другими двигательными способами. Но общение происходит довольно успешно и при отсутствии у ребенка возможности использовать слова языка. Малыш подходит к такой ступени развития, когда весь «коммуникативный каркас» у него созревает: он понимает обращенную к нему речь (в возможных для него пределах), одобрение или неодобрение, сигнализирует с помощью голоса о своих состояниях. Годовалый малыш использует искаженные слова языка взрослых или собственные, придуманные им.

Например, малыш заинтересовался встреченной во время прогулки собакой. Взрослый поясняет: «Это собачка, «ав-ав». Такого рода встречи повторяются и ребенок узнает собаку, воспроизводит звук, изданный взрослым. Причина этого в том, что звуковое воздействие извне говорящего взрослого накладывается на собственную активность звуковыводящего механизма ребенка и производит суммирующее действие. Так в 9-13 месяцев голосовые реакции включаются в процесс общения, возникает «проторечь» в форме звуковых сигналов — слов и словосочетаний.

С 11-13 месяцев дети начинают использовать в общении звукоформы, имитирующие слова окружающих. От произнесения одного слова ребенок переходит к сочетанию нескольких слов, а к 2 годам овладевает способностью строить простые предложения. Сложные предложения появляются в его жизни позже, а в возрасте 5 лет он уже может произнести связный мини-текст из нескольких предложений.

В первый год жизни ребенок способен без труда произносить 75 различных фонем. Младенец любой национальности с одинаковым успехом может произносить английское th, щелкающий звук, гортанные звуки. Однако по мере адаптации в соответствующей моноязыковой среде он постепенно перестает издавать звуки, несвойственные этому языку.

Для того, чтобы ребенок овладевал определенным языком, ему необходимо социальное окружение: его домашние, знакомые в детском саду, во дворе и пр. Они задают образцы речевой деятельности, обеспечивая ребенка необходимыми языковыми средствами. Слыша разные языки дома и за его стенами (билингвальная ситуация) ребенок в первые три года жизни употребляет их не разделяя, объдиняя по смыслу слова разных языков в одном предложении. К 4-5 годам происходит дифференциация различных языков в сознании ребенка и он адекватно использует тот или иной язык в зависимости от окружающей обстановки.

Естественные эксперименты, поставленные природой, когда ребенок рос среди животных или жил практически в полной социальной изоляции (феномен Маугли), показали: лишенный человеческого общества, он не только не овладевает хотя бы зачатками человеческой речи, но и утрачивает способность овладеть ею в будущем, поскольку без речи замедляются процессы мозговой деятельности. Возраст 7-9 лет полагают критическим для овладения человеческой речью: перейдя этот «порог» человек уже не сможет овладеть членораздельной речью в полном объеме, если он не владел ею раньше. Замечено также, что если ребенок, кроме нежной, любящей матери, не общается с другими людьми, его речевые способности могут формироваться менее интенсивно. Парадокс заключается в том, что заботливая мама обычно «улавливает» желания ребенка до того, как тот их выскажет. У него просто нет необходимости постоянно наращивать свой речевой потенциал.
5.3. Гендерные проблемы языковой коммуникации
В поведении человека, в целом, и в его речевой коммуникации, в частности, находят отражение социально-культурные различия по признаку пола — гендерные различия (от лат. gender — пол). Важно понимать, что понятие гендера гораздо шире биологического понятия sex: это прежде всего социальные и культурные различия, базирующиеся на физиологических различиях функций полушарий головного мозга. Гендерно обусловленные модели поведения задаются не природой, а являются продуктом общества и отражают культурно обусловленные стереотипы, которые изменяются с изменением общества: достаточно сравнить, насколько различны стереотипны женщины эпохи домостроя и современной бизнес-леди, стереотип подчинения/доминирования мужчины периода матриархата и патриархата. Не менее разительны контрасты стереотипных представлений о мужчине или женщине в разных этно-культурных условиях (паранджа, женская половина дома однозначно ассоциируются с женщиной Востока, харакири — с мужчиной в Японии).

Категория гендера активно исследуется лингвистикой с конца 60-х годов ХХ в. Обнаружены психолингвистические особенности мужской и женской письменной речи, которые применяются, в частности, в судебно-авторской экспертизе текстов. По данным [Кирилина 1999: 59] это:

Этнопсихолингвистика понимается как направление, которое рассматривает речевую деятельность в преломлении национально-культурной специфики и с учетом национально-культурной составляющей дискурса. Естественно, что общие принципы теории речевой деятельности едины, универсальны для человека как биологического вида (homo sapiens). В противном случае коммуникация представителей разных культур была бы в принципе невозможна. Следовательно, необходимо определить, что является национально и культурно специфичным, вычленить, описать и по возможности структурировать то, что предопределяет характерные черты национального дискурса, и факторы, обусловливающие особенности национального языкового сознания, что и находится в центре внимания этнопсихолингвистики и лингвокультурологии, теории межкультурной комуникации.

Объект этнопсихолингвистики - совокупность речевых событий или речевых ситуаций, имевших место в условиях коммуникации, а предмет ее анализа - национальная коммуникация во всей совокупности своих проявлений и факторов, обусловливающих ее специфику. Собственно-лингвистические исследования изучают особенности используемых языковых средств, затрагивают языковое сознание и то, каким образом оно обусловливает выбор языковых средств, влияет на порождение (и восприятие) текстов.

Целью этнопсихолингвистики является описание и объяснение

Английский язык характеризуется строгим порядком слов (субъект – предикат – объект), нарушить который может только особая эмфаза в особом контексте в особой ситуации. Не менее жесткий порядок слов в немецком и скандинавском языках, предполагающих инверсию только при определенных контекстуально-грамматических условиях (в прямом вопросе или при начальной позиции в предложении не субъекта, а любого другого члена предложения). Соответственно, все высказывания порождаются по определенно заданной схеме. В русском, украинском, белорусском языках, как считается, порядок слов свободный. Но это лишь гипотетически. У нас порядок слов отражает, например, актуальное членение (тема-рематическое строение) высказывание и выражает, таким образом, категорию определенности / неопределенности, а кроме того, может свидетельствовать и о принадлежности текста тому или иному регистру. Сравните: «В комнату вошел человек», «Человек вошел в комнату», «Вошел человек в комнату». Понятно, почему многие иностранцы считают наш язык трудным для усвоения.

Не менее важны и стратегии речевой коммуникации, устоявшиеся правила и нормы речевого поведения в той или иной культуре. В нашей культуре на вопрос-приветствие «Как поживаешь?» ожидается бодрое замечание общего типа и человек, который начинает подробно рассказывать как он живет, рискует попасть в число зануд. Еще меньше это является вопросом в американской и британской культурах: стандартным и вежливым считается обмен репликами - приветствиями типа How are you? – Fine, and you? — Fine, thanks, в ходе которого не рекомендуется останавливаться, лишь замедляют ход (если Вы общаетесь с коллегой в офисе). Жалоба на головную боль, неприятности дома и т.п., допустимые в нашей культуре в ответ на «Как дела?», приводят американца в замешательство, ибо нарушают привычный ритуал общения и он, как свидетельствует серия экспериментов, проведенных автором в Мичиганском университете, просто не знает как себя вести дальше. Напротив, в разговоре с немцем на вежливое «Как поживаете?» желательно отвечать обстоятельно, не упуская ни одной детали, подробно рассказывать о состоянии Вашего организма в целом и каждого его органа в отдельности, не пропустив ни одной мелочи: как отмечает В. Красных, если Вы не хотите все это выслушивать, не задавайте таких вопросов» [Красных].

Среди национально культурных стереотипов речевого поведения выделяют этикет, проксемику (дистанцию общения), паралингвистику (кинесику: мимику и жесты, сопровождающие речь). Изучение проксемики показывает, что представители разных национально-лингво-культурных сообществ при непосредственном общении придерживаются своей специфичной «дистанции общения». Это практически неосознаваемая часть коммуникативного акта, поскольку контролировать расстояние между собой и собеседником очень трудно. Для американцев и жителей Северной Европы Эдвард Холл выделяет четыре стандартные зоны общения – то есть, принятое в данной культуре, усвоенное в процессе воспитания и неосознанно поддерживаемое расстояние общения:

• 
  интимная зона (intimate distance): менее 18 дюймов (46 см.), признается не приемлемой в общественных местах;
  
• 
  личная зона (personal distance): от 18 дюймов до 4 футов (50 — 120 см), расстояние для беседы с друзьями и знакомыми;
  
• 
  общественная зона (social distance): 4 – 7 футов (120 – 210 см), приемлемое расстояние для деловых бесед и общения с незнакомыми;
  
• 
  публичная зона (public distance): свыше 12 футов (от 350 см), дистанция публичного выступления.
  

Исследования паралингвистики (кинесики) доказали, что в разных культурах речевое общение сопровождается разными жестами, их количество регламентировано. Так, во время беседы руки французов никогда не бывают свободны. Именно руки придают их мыслям форму, очертания и объем. По движениям рук можно догадаться о душевном состоянии собеседника, об уровне его интеллекта и о сердечных привязанностях. Поцеловать кончики своих пальцев означает одобрение. Похлопывание по своим щекам тыльной стороной ладони выражает скуку. У французов, итальянцев существует масса разнообразных жестов, сопровождающих говорение – для неодобрения, недоверия, превосходства, извинений и сожалений, легкого недоумения и чрезвычайного удивления, для растерянности и тоски. Поэтому французы считают ужасно невежливым, если Вы разговариваете с ними, сунув руки в карманы. Напротив, в культурах северных стран, таких как Британия, Россия, эмоциональная жестикуляция во время общения традиционно считается неприличной и допускается в самых умеренных количествах.

С большой осторожностью следует использовать жесты, сопровождающие общение, поскольку одни и те же жесты по-разному воспринимаются в различных культурах. Так, американский жест, обозначающий “o’key” (сомкнутые в виде кольца большой и указательный палец) будет оскорбительным для араба, так как в арабской или персидской культурах, как и в Бразилии, он относится к сексуальной сфере. Известен случай, который приводит американский психолог Г. Триандис: однажды президент Р. Никсон на переговорах изобразил “o’key” и, сам того не желая, оскорбил бразильцев, для которых этот жест – непристойный.

Жесты-символы также не универсальны. Любой представитель американской культуры, в которой большую роль играет спорт, знает, что в конце матча рефери поднимает вверх руку победившего боксера. В отечественной культуре в официальных ситуациях в больших аудиториях получил распространение жест двух рук, поднятых в пожатии над головой как символ мысленного приветствия всем присутствующим, рукопожатия каждому в аудитории. Неудивительно, поэтому, что когда Л.И. Брежнев после переговоров с президентом США вышел к народу, сделав названный жест, американцы расценили его как «Я победил» и их реакция была противоположная той, на которую он рассчитывал.

Широко употребительны в общении всех народов кивки головой, означающие «да» и «нет». В большинстве культур движение сверху вниз означает согласие, а покачивание – соответственно, наоборот. Однако они зеркально противоположны для болгарина, индийца, турка или грека. В.В. Красных приводит пример, когда ее коллега впервые работала с индийцами. Объяснив новый материал, она, как и положено преподавателю, задала вопрос: «Вам все понятно?» Индийцы покачали головой. Преподаватель поняла их абсолютно однозначно и начала повторно объяснять тот же материал. Далее – по схеме: «Вам все понятно?» - покачивание головой. И так повторялось несколько раз. Преподавательница в ужасе, студенты в недоумении. Наконец один, самый смелый студент, набравшись храбрости, сказал, что группа уже давно все поняла и ждет продолжения [Красных 2001].

5.5. А. А. Потебня и Харьковская лингвистическая школа

В XIX в признаным отечественным центром иследований в области языкознания и психологии был Харьков, старейший в Украине (в границах того века) Харьковский императорский университет, основанный в 1804 г. императором Александром І (ныне Харьковский национальный университет им. В.Н. Каразина), где работал Александр Афанасьевич Потебня (1835–1891) – крупный и оригинальный учёный энциклопедического склада, совместивший в себе философа, языковеда, историка литературы, исследователя фольклора и мифологии, принадлежащий в равной степени украинской и русской науке.

Его характеризовал широкий круг лингвистических интересов (философия языка, синтаксис, морфология, фонетика, семасиология русского и славянских языков, диалектология, сравнительно-историческая грамматика, проблема языка художественных произведений, эстетическая функция языка). Он занимался теорией словесности, поэтикой, историей литературы, этнографией, фольклором. А.А. Потебня знал, кроме родных украинского и русского, ряд древних и новых языков (старославянский, латинский, санскрит, немецкий, польский, литовский, латышский, чешский, словенский, сербскохорватский).

Его основные работы: "Мысль и язык" (1862), "Два исследования о звуках русского языка" (1864–1865), "Заметки о малорусском наречии" (1870), "Из записок по русской грамматике" (1874), "К истории звуков русского языка" (1874 – 1883), "Объяснения малорусских и сродных народных песен" (1883 и 1887), "Значения множественного числа в русском языке" (1887–1888). "Этимологические заметки" (1891). Им издано со своими примечаниями "Слово о полку Игореве", события которого разворачивались на реке Северский Донец в окрестностях Харькова.

А.А. Потебня утверждал тесную связь языка с мышлением и подчёркивает специфичность языка как формы мысли, но "такой, которая ни в чём, кроме языка, не встречается". Язык он понимал как средство не выражать уже готовую мысль, а создавать её. Различая язык и речь (на Западе де Соссюр сделает это гораздо позже), А.А. Потебня видел в речи динамическую сторону языка, в которой "совершается действительная жизнь слова", только в которой возможно значение слова и вне которой слово мертво.

А.А. Потебня предвосхищал и соссюровское противопоставление синхронии и диахронии. Он призывал к изучению явлений языка в их взаимосвязи, взаимообусловленности (т.е. в системе).

Особой заслугой А.А. Потебни является разработка "ономатопоэтической теории языка", в соответствии с которой мыслительно-речевой акт считается индивидуально-психическим творческим актом, признаваемым или отвергаемым при его восприятии и порождающим новую мысль, а не воспроизводящим уже готовую истину. Основным фактором развития языка признаётся смена поэтического мышления мышлением прозаическим.

А.А. Потебня призывал к исследованию языка в связи с историей народа, с обращением к фольклору и художественным ценностям, составляющим достояние национальной культуры. Язык для него выступал порождением "народного духа" и вместе с тем источником национальной специфики народа ("народности").

Грамматические категории он трактовал как основные категории мышления. Значительный вклад А. А. Потебня внёс в разработку синтаксиса, в рамках которого формировались оригинальные представления о слове, грамматической форме, грамматической категории.

Ему принадлежит трактовка мифа как специфического слова. Выработанный им лингвистический подход прилагается к построениям в области поэтики и эстетики, символики фольклора и художественного творчества.

Вся деятельность А.А. Потебни была с Харьковским университетом, где при его активном участии и под его влиянием складывалась Харьковская лингвистическая школа, лингвистические основания которой заложены его предшественниками И. И. Срезневским (1812–1880) и П. А. Лавровским (1827–1886), продолжены Д. Н. Овсяннико-Куликовским (1853–1920) и другими. Ценность научного вклада и влияние идей Харьковской лингвистической школы XIX в. общепризнаны в отечественном языкознании и зарубежом.

Вопросы для обсуждения

3. 
   Проанализируйте, какие элементы следующей ситуации являются для вас этнокультурными и языковыми лакунами, определите типы лакун: молодой служащий русского консульства в Японии Эраст Петрович Фандорин, который только что спас незнакомого разбойника-японца в трактирной потасовке, беседует с переводчиком:
   

4. 
   Понаблюдайте за своей речевой коммуникацией и определите типичные для славянской культуры зоны общения.
   

Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. — М., 1996.

Выготский Л.С. Собрание сочинений в 6 томах. Т.2. — М.,1982.

Донец П.Н. Основы общей теории межкультурной коммуникации. — Харьков, 2001.

Жинкин Н.И. Механизмы речи. — М., 1958.

Залевская А.А. Введение в психолингвистику. — М., 1999.

Зимняя И.А. Психологические аспекты обучения говорению на иностранном языке. — М., 1985.

Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. — М., 1976.

Кирилина А.В. Гендер: лингвистические аспекты. — М., 1999.

Красных В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации. — М., 2001.

Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология. — М., 2002.

Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. — М., 1977.

Лурия А.Р. Язык и сознание. — М., 1979.

Потебня А.А. Эстетика и поэтика. — М., 1976.

Слобин Д., Грин Дж. Психолнгвистика: Пер. с англ. — М., 1976.

Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. — М., 1997.

Целенаправленность — важнейшая категория речевой деятельности, которая всегда присутствует в дискурсе. Даже в ситуациях кажущейся бесцельности, внешней тривиальности разговора (например, так называемая «светская болтовня» — small talk) реализуется определенная цель — улучшение отношений, упрочение контакта между собеседниками, приятное времяпровождение, необходимое и требуемое этикетом начало, продолжение, завершение информационного обмена

В процессе коммуникации собеседники обмениваются речевыми действиями, целью которых может быть: что-то сообщить (Идет дождь), о чем-то спросить (Который час?), предложить (Давайте пойдем в театр!), приказать (Равняйсь! Смирно!), восхититься (Чуден Днепр при тихой погоде…) и др. Цель, ради которой совершается речевое действие, называют интенцией, коммуникативным намерением. Целеполагание лежит в основе всякой деятельности, в том числе деятельности общения, и охватывает как ближние, так и дальние цели. Любой акт речевой деятельности — не только передача содержания, но и выражение интенции; он изменяет существующие отношения между коммуникантами и создает предпосылки для дальнейших речевых и неречевых действий.

Чтобы реализовать коммуникативное намерение, говорящий (адресат) строит высказывание, используя единицу языка – предложение. Но, во-первых, выказывание не всегда бывает оформлено в виде законченного предложения, а во-вторых, смысл высказывания шире смысла предложения: ведь он включает коммуникативное намерение. Поэтому одним и тем же предложением можно совершить разные по коммуникативной цели речевые акты, что видно по их результатам: так, предложение «Почему в комнате холодно?» может быть воспринято как вопрос и иметь результатом ответ-объяснение («Сегодня отключили отопление»), а может быть понято как побуждение закрыть форточку или дверь. И наоборот: одно и то же намерение может быть выражено разными предложениями: Помогите мне, пожалуйста!, Я хотел бы, чтобы ты мне помог; Будет хорошо, если ты мне поможешь!; Ты мне поможешь? Не могли бы Вы мне помочь? и т.п.

Коммуникация - это речевое взаимодействие, протекающее между коммуникантами согласно поставленным им целям в определенной ситуации, контексте, с соблюдением определенных принципов (принципов кооперации, вежливости). Единица коммуникации – коммуникативный акт, который, по определению Т.А. Ван Дейка, включает акт говорения и невербальное общение. Коммуникативный акт включает в себя собственно речевой акт говорящего, аудитивный акт слушающего и коммуникативную ситуацию, включающую в себя факторы адресанта и адресата, их целей, контекста и т.п. Как отмечал О.Г. Почепцов, коммуникативный акт – это взаимодействие отправителя и получателя, в основе которого лежит сообщение.
6.2. Теория речевых актов
С античных времен все многообразие предложений разделялось на повествовательные, вопросительные, побудительные. Прагматика обращает внимание на то, что вопросительное по форме предложение может реализовать просьбу: Вы не могли бы мне помочь? = Помогите мне, пожалуйста; или утвердительное предложение Здесь стало холодно может означать косвенную просьбу Закрой, пожалуйста, форточку! Как же адресат выбирает соответствующий своим целям тип предложения (высказывания) и как он распознает интенцию говорящего в обращенном к нему высказывании? На этот вопрос отвечает теория речевых актов – логико-лингвистическая теория, которая изучает прагматику и структуру речевых актов как единиц языковой коммуникации и языковой (речевой) деятельности в целом в рамках такого направления, как прагмалингвистика (от греч. прагма — дело, деяние, поступок). Сам термин прагматика введен в науку исследователем знаковых систем (семиотики) Чарлзом Моррисом, который обосновал три основных измерения семиотики: семантику, синтактику, прагматику. Прагмалингвистика представляет собой один из функциональных подходов к анализу языка: это изучение язика в действии, функционирование языковых форм в различных ситуациях общения, их коммуникативного смысла, типов и компонентов РА и т.п., то есть исследование «языка в контексте».

Создатели ТРА Джон Остин, Джон Серль исходили из того, что словом можно совершить различные действия: утверждать, просить, приказывать, благодарить, поздравить, извиниться и т.п. В своей работе «Как совершить действие словами (How to do things with words)» [1986] Дж. Остин впервые привлек внимание к тому, что некоторые действия совершаются собственно произнесением определенных языковых формул: Нарекаю тебя Иваном; Объявляю вас мужем и женой; Виновен. Действительно, чтобы передать привет достаточно сказать об этом. Вспомните, как опечалилась Мартышка из мультфильма, когда Удав именно так и передал ей привет: «Где же мой привет? Давай его сюда! Он был такой большой, такой горячий!», причитала она. «Наверно ты его потерял по дороге!». И Удав отправился назад за вещественным «приветом».

В теоретическом плане основные положения ТРА в общем виде можно свести к трем исходным посылкам:

• 
  понятие деятельности признается ключевым для понимания языковой коммуникации;
  
• 
  язык рассматривается как средство взаимного воздействия коммуникантов;
  
• 
  функционирование языковых единиц обусловлено контекстом и ситуацией.
  

локуции иллокуции перлокуции.

Локуция соотносится с актом произнесения высказывания. Локутивный аспект РА – это языковая структура высказывания. Примерами совершения изолированного локутивного акта может быть произнесение ребенком фразы ради произнесения, без осознания ее содержания; или повторение предложений учащимися в учебных целях, например, при работе над произношением. В реальном же общении реализация предложения/ высказывания неразрывно связана с придачей ему иллокутивной силы.

Понятие иллокуции соотносится с коммуникативной интенцией говорящего. Так, произнося «Я приду», мы можем констатировать факт, планируемый в будущем, обещать, угрожать, предупреждать, т.е. использовать это предложение для произведения разных иллокутивных актов. Только в определенном контексте и ситуации в соответствии с намерениями адресанта высказывание обретает свою иллокутивную силу, которая и определяет тип РА: утверждение, запрос информации, побуждение и т.п.

Адекватно понятый РА достигает цели в виде перлокутивного эффекта. Перлокутивный акт – это то воздействие, которое данное высказывание оказывает на адресата, при этом имеется в виду не сам факт понимания адресатом смысла высказывания, а те изменения, которые являются результатом этого понимания: адресат испугается, поверит в свою неправоту, совершит требуемый поступок и пр. На несоответствии локуции и иллокуции, с одной стороны, и перлокуции, с другой, построены многие шутки и анекдоты, использующие эффект ‘обманутого ожидания’, например:

«Бомж забрел на дачу новых русских, подходит к хозяйке и говорит:

– Мадам, сжальтесь, я уже целую неделю не видел мясного!

– Несчастный… Нора, вынеси ему котлетку, пусть посмотрит!»

До сих пор проблемной остается классификация речевых актов. В науке известны ‘узкий’ и ‘расширительный’ подходы к решению этого вопроса. Если в рамках первого подхода выделяют, как правило, от пяти (Дж. Серль, Г.Г. Почепцов) до девяти базовых типов РА (Д. Вундерлих), то в рамках второго при более детализированном рассмотрении РА дробят до пятнадцати и более типов (Ю.Д. Апресян). Выделяя базовые типы РА основоположники ТРА Дж. Серль, Дж. Лич производят классификацию, основываясь прежде всего на параметре цели РА.

В наиболее распространенной в лингвистике классификации по параметрам иллокутивной цели, направлении приспособления к действительности и условию искренности Дж. Серль [Серль 1986], Дж. Лич, Г.Г. Почепцов выделяют следующие речевые акты (давая им различные названия):

(1) констативы (репрезентативы) – РА, сообщающие о положении дел: констатация, прогноз, сообщение, описание («Нет ничего тайного, что не стало бы явным»);

(2) директивы – РА, используемые говорящим для побуждения слушающего к совершению некоторого действия; сюда относятся такие подтипы, как распоряжения, приказы, требования, просьбы, мольбы, приглашения, советы, рекомендации, инструкции;

(3) комиссивы – РА, в которых говорящий берет на себя обязательство совершить некоторый поступок (англ. commit – брать на себя обязательство); подтипами данного речевого акта являются промисив– обещания, клятвы, заверения; предостережения, предложения («Позвольте предложить вам чашечку чаю») и менасив – угрозы («Вот я тебе!»);

(4) экспрессивы – РА, выражающие психологическое состояние говорящего: извинения, благодарность, соболезнования, упреки, удивление, возмущение;

(5) перформативы (декларации) – РА, где называемое действие совершается самим произнесением высказывания («Я назначаю Вас председателем», «Объявляю военное положение» и т.п.); их успешность гарантирует их истинность: это объявления, акты, называния, приговоры, назначения на должность и др.

Наиболее известные типологии РА приведены в табл. 6.1: большинство типов РА совпадает с системой Дж.Серля (констатив, комиссив, директив) и Дж.Лича (рогатив — квеситив). В особый класс выделены перформативы — речевые акты, служащие для совершения действия, выраженные только положительными глагольными формами настоящего времени.

Существуют и более дробные деления внутри базовых РА. Так, директив подразделяется на инъюнктив и реквестив, экспрессивы включают в себя РА фатические метакоммуникативы, на которые впервые указал основоположник украинской прагмалингвистики Георгий Георгиевич Почепцов. По его определению, “фатическая метакоммуникативная коммуникация” это “коммуникация, сопутствующая коммуникации”, она направлена на “включение/переключение внимания адресанта на сообщение, поддержание на нужном уровне внимания адресанта в период передачи сообщения и, наконец, на размыкание речевого контакта” [Почепцов 1981:52-59]: «Здравствуйте! Вы меня слышите? До свидания». Фатическая метакоммуникация является проявлением ведущей потребности адресанта в социальном контакте, включенности в совместную деятельность, без чего невозможен эффективный обмен информацией. Цель произнесения таких РА — организация и регулирование социального контакта, а не передача существенной информации. Как средство социализации коммуникантов фатические метакоммуникативы принадлежат к классу экспрессивов.