В психологию целостной индивидуальности

1. С более синхронными нейрофизиологическими процессами второй фазы ПС в период подтверждения прогноза о появлении частого события, с большей синхронизацией ПА в периоды прогнозирования этого же собы­тия, однако только в стадии стабилизированного образа действия.

2. С меньшей синхронизацией в мозговых процессах третьей фазы ПС при подтверждении прогноза о наступлении маловероятного события, а также с менее синхронными нейрофизиологическими процессами антици­пации в «фоне» (по параметру ПА простых произвольных движений).

Так, частота успеха решения задачи, отражаясь в вариативности исполь­зуемой испытуемым стратегии поведения, вместе с тем сказывается на пси-

Характеристика стратегии поведения в период ее стабилизации (N 27) скоррелировала с показателями 1 и 17. С последним из названных парамет­ров выявлена статистическая связь на 1 % уровне значимости. Эти факты свидетельствуют о том, что большая вариативность стратегии при ее сфор­мированности соотносится с более синхронными процессами антиципации «фона» и с менее синхронными ПС второй фазы при подтверждении про­гноза о появлении часто наступающего события.

Дисперсия показателя 25 оказалась статистически связанной с индекса­ми N 8 (к=0,869, р<0,01) и N 12 (к=0,738, р<0,05). Это означает, что чем бо­лее вариативна «максималистская» тактика испытуемого в конце экспери­мента, где стратегия испытуемого уже стабилизировалась, тем более син­хронны ПС третьей фазы при неподтверждении прогноза об отсутствии вспышки и третьей фазы ПС в ситуациях неподтверждения прогноза о по­явлении вспышки. Таким образом, характеристики дисперсии стабилизиро­ванной стратегии вероятностно-прогностической деятельности отражаются в поздних компонентах потенциалов сличения, когда испытуемый уже ин­формирован о неподтверждении своего первоначального прогноза (высоко-или низковероятного) о развитии событий будущего.

Комплекс корреляционных связей выделен среди характеристик син­хронизации биоэлектрических процессов в ходе реализации действий в со­ставе вероятностно-прогностической деятельности. В частности, коэффи­циенты синхронизации в период генерации второй фазы ПС при непод­тверждении прогноза об отсутствии вспышки (неуспех) (N 7) положитель­но скоррелировали:

1) с суммарным ПС этой же ситуации (N 5);

2) с соответствующими индексами целого ПС в той же ситуации, но при подтверждении прогноза (N1);

3) с первой фазой ПС в ситуации прогноза о появлении вспышки. Аналогичные в основном прямые корреляционные связи выявлены и

между другими показателями синхронизации дистантно расположенных областей мозга после начала произвольного движения: параметры 1-9, 2-11, 5-13, 6-10, 8-12, 10-12 статистически соотносятся при 0,634<к<0,786; 0,05<р<0,01.

Резюмируя результаты корреляционного анализа, отметим, что характе­ристики синхронного функционирования дистантно расположенных отде­лов головного мозга человека на разных этапах деятельности, в частности, в период антиципации событий будущего и сличения их с реально насту­пившими событиями, оказываются статистически связанными. Исследуе­мые характеристики соотносятся с показателями стратегии поведения, из-
бранной индивидом на разных уровнях развития вероятностно-прогности­ческой деятельности.

Полученные данные о существовании корреляционных связей между уровнями синхронизации мозга в периоды вышеозначенных стадий разви­тия вероятностно-прогностической деятельности, а также соотнесение ин-тегративных показателей функционирования дистантно расположенных областей мозга с характеристиками избранной субъектом стратегии пове­дения, очевидно, не могут быть объяснены в контексте индивидуальных особенностей локальной или последовательной активации отдельных моз­говых структур.

Материалы исследования свидетельствуют скорее об определенной сте­пени сходства интегративных индивидуальных параметров мозга, характе­ризующих совместное функционирование лобной и затылочной областей мозга.

Мозговые процессы, вовлекающие элементы различной анатомической принадлежности в единую систему, в современной психофизиологии при­нято рассматривать в контексте общемозговых, системных характеристик индивидуальности [28, 34, 131 и др.].

Исследование таким образом интерпретируемых индивидуальных еди­ниц психофизиологической интеграции в поведении, несомненно, нуждает­ся в дальнейшей разработке, уточнении понятийного аппарата, в дополни­тельном экспериментальном материале. На начальных этапах представлен­ного здесь экспериментального исследования было бы преждевременным делать какие-либо категоричные выводы. На наш взгляд, сейчас возможно лишь гипотетически очертить область осмысления получаемых эмпириче­ских фактов.

Среди результатов исследования обратили на себя внимание статисти­ческие связи, обнаруженные между характеристиками синхронизации моз­говых процессов антиципации и аналогичными интегративными индекса­ми, вычисленными для разных периодов произвольных движений, дейст­вий в том числе, включенных в реализацию вероятностно-прогностической деятельности. Эти материалы свидетельствуют, что в поведении уже в пе­риод антиципации, когда создается образ будущей, еще не реализованной моторики, входящей в механизмы достижения целей действий, межсистем­ные мозговые отношения согласуются с ожидаемыми событиями будуще­го, которые только еще планируются в предстоящем движении как дейст­вии.

Образно такое согласование можно было бы сравнить со сложнейшей полифонией, в которой заранее спланирован со-настрой существенных для гармонии звучания взаимодействующих характеристик.
С другой стороны, выявленный здесь со-настрой нейрональных процес­сов разных этапов организации движения в поведении может при его даль­нейшем изучении интерпретироваться как один из механизмов обобщения психофизиологических механизмов деятельности, важность которого для оценки природных предпосылок индивидуально-психологических разли­чий обосновывается, в частности, В.М. Русаловым и М.В. Бодуновым [49, 131, 132].

В этой связи особый интерес представляет выявленный в работе факт соотнесенности стратегии вероятностно-прогностической деятельности и характеристик психофизиологических процессов разных уровней организа­ции «живого движения», реализующих развивающуюся и формирующуюся деятельность. Возможно, в данном эмпирическом факте проявляется «сли­тие» нейронального и психологического, о котором писал еще И.П. Павлов (см. у А.В. Брушлинского [51]).

Однако осмысление эмпирических материалов об интериндивидуаль­ных вариациях пространственно-временной синхронизации в данном кон­тексте было бы преждевременным без обращения к дифференциально-пси­хофизиологическому плану анализа.

Предмет дифференциальной психофизиологии составляют природные, конституциональные, индивидуально-стабильные особенности нервной системы, которые в то же время являются генетически обусловленными. Развитие этих представлений привело к необходимости выделить еще и психофизиологические особенности индивида как опосредующее звено ме­жду генотипом и психологическими особенностями. Предполагается при этом, что генотипические свойства могут влиять на поведение человека и на его психику лишь постольку, поскольку они влияют на психофизиологи­ческие процессы [92, 122], изучающиеся в дифференциальной психофизио­логии главным образом через ЭЭГ-характеристики.

Относительно ряда таких индивидуальных особенностей в современной генетической психофизиологии показана высокая степень их генотипично-сти [122 и др.]. Однако материалы генетико-психофизиологических иссле­дований также указывают на тот факт, что индивидуально-стабильные по­казатели могут не испытывать непосредственных генетических влияний (эта проблема уже упоминалась при формулировании задач диссертацион­ной работы). Возникает вопрос, как же сочетаются эти подчас несовмести­мые качества? Правомерна ли одновременность такого сочетания?

Некоторые пути разрешения данной проблемы могут наметить исследо­вания функциональных систем развивающейся деятельности и, в частно­сти, материалы, представленные в данном разделе монографии.

Функциональные системы человека, как показано нами ранее [35-39], постоянно содержат в своих синдромах информационные эквиваленты бу-
дущих результатов или целей действий человека, и в этом аспекте они ва­риативны и подвержены регуляторным влияниям социально обусловлен­ных детерминант (мотивационно-потребностной сферы, направленности и установок личности и т. д.).

Вместе с тем указанные функциональные системы, условно названные нами квазигенетическими [37], содержат в своей структуре индивидуально-типологические факторы [35], которые, согласно нашему предположению, являются стержневыми для организации признаков индивидуальности и входят в целостные психофизиологические образования развивающейся деятельности в качестве «прасистем». По-видимому, эта системообразую­щая роль индивидуально-типологических симптомов создает предпосылки стабильности, индивидуализированности всего строения психофизиологи­ческих образований человека.

Отмеченное единство вариативности и стабильности функциональных систем формирующейся и развивающейся деятельности составляет важный аспект взаимодействия качеств индивида и личности в структуре индиви­дуальности.

Следуя логике такого анализа, необходимо отметить, что развитие дея­тельности как непрерывный процесс является способом формирования че­ловека, его задатков, его способностей. В этом, по существу, бесконечном процессе индивидуального развития в разного рода деятельностях сущест­вуют определенные вехи, благодаря которым, как можно предположить, становится возможным индивидуальное обобщение в психофизиологии деятельности разнородных ее составляющих с образованием надситуатив-ных синдромов нейро- и психофизиологических признаков. Поэтому в ре­альном поведении индивидуально-характерные синдромы психофизиоло­гических особенностей соотносятся с индивидуально-обобщенными «бло­ками», такими, например, как стадия сформированности стратегии дейст­вий. Такого рода квазигенетические образования способны фиксировать в психофизиологии индивидуальности связи типа кумулятивных, свойствен­ных для процесса психического развития, где результат развития каждой предшествующей стадии включается в последующую, трансформируясь при этом определенным образом [92, с. 369].

Сказанное выше созвучно с мыслью Б.Г. Ананьева, полагавшего, что единичный человек как индивидуальность, может быть понят лишь как единство и взаимосвязь его свойств как личности и субъекта деятельности, в структуре которых функционируют природные свойства индивида [9].

Высказанные теоретические предположения, на наш взгляд, объясняют соотнесенность интериндивидуальных особенностей разных этапов реали­зации деятельности и разного рода деятельностей. Однако эта гипотеза, хо­тя и подкрепляется материалами данного исследования, а также фактами

4. 2. Типологические особенности функциональных систем в предпочтении стратегий вероятностного прогнозирования

В разделе рассматриваются соотношения, выявленные между индиви­дуальными особенностями интегративных мозговых процессов, реализую­щих функциональные системы разнородных действий в периоды антиципа­ции и сравнения, и характеристиками стратегии вероятностно-прогности­ческой деятельности. Результаты исследования анализируются в контексте эволюционно-системного подхода к изучению человеческой индивидуаль­ности, что дает возможность по-новому осмыслить проблему индивидуаль­ных стилей деятельности.

В этой связи эвристичной оказывается разрабатываемая В.М. Русало-вым специальная теория индивидуальности [132], позволяющая рассматри­вать возможность образования «надситуативных» комплексов психофизио­логических признаков на основе системообразующей роли генотипа.

В данном разделе исследования изучались соотношения, выделяемые между соответствующими параметрами процессов антиципации и сравне­ния (на основе регистрации мозговых потенциалов антиципации (ПА) и сравнения (ПС) и показателями стратегий, избираемых человеком при ре­шении задач вероятностного прогнозирования. Учитывая то, что существу­ет связь стратегий (как систем обобщенных приемов решения задач разных типов) и индивидуальных стилей деятельности (ИСД) (включающих свое­образную систему психологических средств, к которым сознательно или стихийно прибегает человек в целях наилучшего уравновешивания типоло­гически обусловленной индивидуальности с предметными, внешними ус­ловиями [78]), можно предполагать, что материалы нашего исследования помогут по-новому «высветить» и план осмысления проблем ИСД.

Теоретическим основанием первичного изучения нейро- и психофизио­логического уровней реализации действий для понимания закономерностей целостной индивидуальности является сформулированная Б.Ф. Ломовым идея о том, что «генотипические особенности могут влиять на поведение человека и на его психику лишь постольку, поскольку они влияют на ней­рофизиологические процессы» [92, с. 379]. В данной парадигме важное значение приобретает известное положение современной методологии о том, что любой поведенческий акт реализуется функциональной системой,

В силу сказанного в данном исследовании в качестве основного показа­теля использованы параметры пространственной организации активности мозга, которые занимают особое место в системных представлениях [34, 131 и др.]. Так, М.Н. Ливанов связывал явление пространственной синхро­низации колебаний биопотенциалов мозга с новым качеством его функцио­нирования, лежащим в основе психических явлений [91а].

В типологических исследованиях характеристики дистантных отноше­ний между разными отделами головного мозга уже зарекомендовали себя в качестве перспективного феномена изучения биологических основ индиви­дуальности [131, 132]. Важность таких исследований постоянно подчерки­вал В.Д. Небылицын, утверждая, что тесное взаимодействие мозговых об­разований в обеспечении их целостной работы создает и самую возмож­ность рассматривать нервную систему в качестве регулятора целенаправ­ленного поведения.

Методика исследования, позволяющая изучать в ПА механизмы реали­зации вероятностно-прогностической деятельности, описана ранее. В ней ПА представлялись в виде ординат медленно развивающейся предшест­вующей действию волны. В данном разделе анализируются коэффициенты синхронизации ПА двух отведений, вычисленные по методу пирсоновских корреляций. ПА получены в следующих условиях регистрации: I) при обычных произвольных движениях, которые испытуемые совершали в мо­менты времени, выбранные по своему усмотрению; II) при счете таких дей­ствий; III) в начале формирующейся вероятностно-прогностической дея­тельности при частом успехе; IV) при стабилизированной деятельности в ситуациях «частый успех»; V) в начале формирующейся деятельности при редком успехе; VI) при стабилизированной деятельности и редком успехе.

Мозговые потенциалы, регистрируемые после произвольного движения, включенного в вероятностно-прогностическую деятельность, условно на­званы потенциалами сличения (именно в эти периоды происходит сравне­ние, компарация ожидаемого и реально наступившего события (ПС регист­рировались А.В. Васильевой в ходе совместных опытов). Избирательное суммирование биопотенциалов осуществлялось на вычислительной маши­не АТАС 501-20 (Япония) по 12 накоплениям отдельно для следующих че­тырех вариантов ситуаций опыта: 1) подтверждение прогноза появления вспышки; 2) не подтверждение прогноза появления вспышки; 3) подтвер­ждение прогноза отсутствия вспышки; 4) неподтверждение прогноза отсут-
ствия вспышки. Синхроимпульсом, запускающим суммацию биопотенциа­лов, служила фотовспышка длительностью 20 мс, которая включалась ав­томатически через 200 мс после момента нажатия на кнопку. Коэффициен­ты синхронизации вычисляли для всего анализируемого временного отрез­ка (480 мс), а также для трех временных периодов его развития, соответст­вующих 0-96, 96-312, 312-480 мс. Данные фазы были избраны исходя из представлений о гетерогенной структуре МВП [28, 133, 175].

Таким образом были получены следующие показатели-коэффициенты пространственной синхронизации: 1) целого ПС в ситуации 3; 2) первой фазы ПС в ситуации 3; 3) второй фазы ПС в ситуации 3; 4) третьей фазы ПС в ситуации 3; 5) целого ПС в ситуациях 4; 6) первой фазы ПС в той же ситуации; 7) второй фазы ПС в той же ситуации; 8) третьей фазы ПС в той же ситуации; 9) целого ПС в ситуациях 2; 10) первой фазы ПС в той же си­туации; 11) второй фазы ПС в той же ситуации; 12) третьей фазы ПС в той же ситуации; 13) целого ПС в ситуациях 1; 14) первой фазы ПС в той же ситуации; 15) второй фазы ПС в той же ситуации; 16) третьей фазы ПС в той же ситуации; 17) ПА произвольных действий; 18) ПА счета движений; 19) ПА ситуации III; 20) ПА ситуации IV; 21) ПА ситуации V; 22) ПА си­туации VI (ситуации ПС обозначены арабскими, а ПА — римскими цифра­ми; пояснения даны в тексте).

С помощью корреляционного анализа вышеперечисленные параметры были сопоставлены со следующими показателями, характеризующими стратегию поведения испытуемых, формирующуюся по ходу снятия неоп­ределенности в вероятностно-прогностической деятельности: 23) показа­тель разницы между реальной частотой появления вспышки и частотой вы­движения испытуемым прогноза о ее появлении, вычисленный как средняя разность между числом вспышек и количеством нажатий на правую кнопку для 40 проб-действий, реализуемых в период формирования стратегии по­ведения в ходе развития деятельности; 24) дисперсия показателя 23; 25) по­казатель, аналогичный параметру 23, но вычисленный для периода стаби­лизированной стратегии поведения; 26) дисперсия показателя 25. Сопос­тавление ПА и ПС проведено на материале обследования 8 испытуемых.

Графические изображения ПС, полученные для испытуемых Б.Б., Л.К. и А. С. в ситуациях подтверждения прогноза о появлении вспышки и в ситуа­циях неподтверждения прогноза об отсутствии вспышки, приведены на рис. 1. Эти изображения демонстрируют вариативность метрики потенциа­лов при интраиндивидуальной характерности их топологии. Так, сравнение рисунка потенциалов в двух несхожих вышеуказанных ситуациях выявляет сходство ПС одного и того же человека и различие ПС разных испытуе­мых. В частности, присущее исп. А.С. наложение фаз альфа-волн в перио­ды сличения, включенные в разные ситуации вероятностно-прогностиче-

Визуальный анализ ПС также свидетельствует об индивидуально-харак­терном изменении потенциалов в разных ситуациях деятельности. Так, у исп. Б. Б. отмечается резкое увеличение ПС затылочной области в ситуаци­ях неподтверждения прогноза редкого события. Соответствующий ПС по амплитуде в 1, 8 раза превышает потенциал, выде ленный в ситуациях под­тверждения предсказания частого события. Напротив, для исп, Л. К. харак­терен более выраженный ПС затылка в первой из указанных ситуаций на фоне ярко выраженного ПС лба во второй ситуации.

Стоит более подробно остановиться на материалах обследования исп. А. С. (забегая вперед, отметим, что эта испытуемая продемонстрировала стабильную тактику вероятностно-прогностической деятельности) (рис. 2). Затылочный ПС этой испытуемой в ситуации неподтверждения редкого со­бытия был в 1, 5 раза более выражен, чем ПС в ситуации 1. Вместе с тем в ситуации 1 у той же испытуемой выявлена яркая выраженность (в лобных отведениях) поздней фазы ПС, наблюдаемой с латентным периодом 368 мс. Этот комплекс особенностей ПС исп. А.С. в актографическом анализе поведения соотносится с тактикой завышения частоты события, вероят­ность наступления которого в эксперименте заметно превышала вероят­ность альтернативного события.

Такая переоценка часто наступающего события уже неоднократно опи­сана целым рядом авторов (см., например, обзор [131, с. 204-208]) наряду со стратегиями следования и занижения реальной частоты событий. Подоб­ные тактики наблюдались и в наших опытах (см. рис. 2).

Основательный анализ индивидуальных особенностей испытуемых в вероятноятно-прогностической деятельности осуществлен в работе В.М. Русалова, где отмечены феномены индивидуальной устойчивости страте­гий поведения в разных вероятностных средах [131, с. 223-225].

Проанализируем статистические связи (коэффициенты ранговой корре­ляции), выявленные между указанными количественными характеристика­ми стратегий вероятностно-прогностической деятельности и параметрами ПА и ПС (таблица). В таблице представлены корреляции четырех характе­ристик стратегий с 22 параметрами ПА и ПС, которые описаны в тексте.

В стадии формирования стратегии поведения (в начале опыта) степень следования вероятности часто наступающего события (показатель N 23) оказалась тесно связанной (к=0,911; р<0,001) с коэффициентом синхрони­зации (N 1) в период подтверждения прогноза о наступлении маловероят­ного события — отсутствия вспышки. В соответствии со смыслом получен­ных соотношений меньшая ориентация человека на выявление высоковеро-
ятного события оказывается связанной с большей выраженностью синхро­низации разных областей в тот период, когда подтвердился прогноз о мало­вероятном событии. При этом в эксперименте имеет место прогнозируе­мый индивидом ход событий, подтверждающий предсказание редкого со­бытия.

Из таблицы также видно, что показатель N 25 оказался в обратной зави­симости от синхронности ПС третьей фазы. Здесь менее выражена ориен­тация на более частое событие среды в начале опыта (когда альтернатив­ные события субъективно остаются еще равнозначными по вероятности, хотя уже начинает осознаваться относительная редкость отсутствия вспышки) связана с усилением синхронизации протекания процессов мозга в случае, если подтверждается предсказание маловероятного события. Со­ответствующий коэффициент корреляции (N 23-8) равен — 0,673 при р<0,05.

Между рассматриваемой в данном контексте дисперсией характеристи­ки N 23 и суммированными биоэлектрическими показателями разного рода произвольных движений выявлены четыре значимые корреляционные свя­зи. Указанная дисперсия соотносится с показателями N 4, 17, 18, 20. В со­ответствии с этими данными можно заключить, что более выраженная «максималистская» стратегия формирующейся вероятностно-прогностиче­ской деятельности соотносится с: 1) более синхронными нейрофизиологи­ческими процессами второй фазы ПС в период подтверждения прогноза о появлении частого события, большей синхронизацией ПА в период прогно­зирования этого же события, однако только в стадии стабилизированного образа действий; 2) меньшей синхронизацией в мозговых процессах треть­ей фазы ПС при подтверждении прогноза о наступлении маловероятного события, а также менее синхронными нейрофизиологическими процессами антиципации фона (по параметру ПА простых произвольных движений).

Так, частота успеха решения задачи, отражаясь в вариативности страте­гии поведения, вместе с тем сказывается на психофизиологических процес­сах антиципации и реализации моторных актов разных стадий сформиро-ванности стратегии.

Характеристика стратегии поведения в период ее стабилизации (N 25) скоррелировала с показателями N 15 и 17. С последним из этих параметров выявлена статистическая связь на 1%-ном уровне значимости. Эти факты свидетельствуют о том, что большая последовательность «максималист­ской» стратегии при ее сформированности соотносится с более синхронны­ми процессами антиципации «фона» и с менее синхронными ПС второй фазы при подтверждении прогноза о появлении часто наступающего собы­тия.
Дисперсия данного показателя оказалась статистически связанной с ин­дексами N 8 (р=0,869, р<0,01) и N 12 (к=0,738, р<0, 05). Это означает, что, чем более вариативна «максималистская» стратегия испытуемого в конце эксперимента, где образ действий уже стабилизирован, тем более синхрон­ны ПС третьей фазы при неподтверждении прогноза об отсутствии вспыш­ки и третьей фазы ПС в ситуациях неподтверждения прогноза о появлении вспышки. Таким образом, характеристики дисперсии стабилизированной стратегии вероятностно-прогностической деятельности отражаются в позд­них компонентах ПС, когда испытуемый уже информирован о неподтвер­ждении своего первоначального прогноза (высоко- или низковероятного) о развитии событий будущего.

Кратко резюмируя результаты исследования, отметим, что индексы синхронного функционирования дистантно расположенных отделов мозга, зарегистрированные в периоды антиципации событий будущего и сравне­ния прогноза с реально наступившим событием, оказываются статистиче­ски связанными с характеристиками стратегии, избранной индивидом при «вероятностном обучении». При этом статистические зависимости показа­ны для процессов сравнения, а также антиципации, реализующей произ­вольные движения и действия в период стабилизированной стратегии пове­дения. Ситуации поиска стратегии не содержат таких связей.

Обсуждение полученных в представленном разделе монографии данных о соотнесении интегративных показателей совместного функционирования областей мозга на разных этапах деятельности с характеристиками страте­гии поведения, очевидно, не может основываться на общности локальной или последовательной активности отдельных уровней нервной системы. Такого рода комплексные объединения симптомов в структуре индивиду­альности в современной науке наиболее полно реконструируются в логике эволюционно-системного понимания развивающихся взаимодействий че­ловека с внешним миром [37]. При таком взгляде находят научное объясне­ние своеобразие реализующих произвольные действия психофизиологиче­ских механизмов, которые могут структурироваться при системообразую­щей роли генотипа. (В частности, известна высокая степень генотипиче-ской обусловленности потенциалов мозга, связанных с разнообразными произвольными движениями, в том числе включенными в вероятностное прогнозирование [97].

Экспериментальные факты свидетельствуют, что включенность геноти-пических признаков в функциональные системы, объективизирующиеся в процессах антиципации, определяется спецификой изучаемого момента развития деятельности, который может быть определен, в частности, в сис­теме координат, включающих стадию сформированности стратегии пове­дения и прогнозируемую субъектом вероятность «успеха» (совпадения

Отмеченные закономерности, по-видимому, обусловливают постоянное наличие в развивающейся индивидуальности непонятных здравому смыслу «сцеплений» и «слитий» разноуровневых ее свойств, осмыслить которые принципиально невозможно с помощью привычного дедуктивного способа их анализа в контексте «мозаичных» функционально-структурных пред­ставлений о генетически обусловленных свойствах нервной системы с их многочисленными психологическими проявлениями, включающими инди­видуальный стиль деятельности. Познание законов «сцепления» разнооб­разных индивидуальных особенностей требует обращения к эволюционно-системным, структурно-динамическим взглядам на природу индивидуаль­ности. В таком контексте мы можем выделить один из аспектов данного комплекса проблем, связанный с косвенной конкретизацией вопросов ин­дивидуального стиля деятельности (ИСД) и имеющий давние традиции изучения и богатый противоречиями фактологический материал.

Известно, например, что специфика планирования деятельности и кор­рекции ошибок, очередность трудности и дробность выполняемых заданий, преимущественная опора при этом на словесно-логическую или образную информацию, предпочитаемый темп и стереотипность действий, распреде-ляемость усилий при их реализации, характер отдыха — так или иначе мо­гут соотноситься с типологическими особенностями высшей нервной дея­тельности [106, 108, 143, др.].

В данном контексте часто обсуждается вопрос: достигается ли такое со­пряжение путем стихийного приспособления индивида к условиям деятель­ности или же оно требует обращения к научным знаниям консультанта-психолога, располагающего методическими приемами объективного иссле­дования индивидуальности. В этой связи обычно высказываются прямо противоположные мнения.

Этому предположению противоречат факты, свидетельствующие, в час-тоности, о распространенной на производстве неадекватности стилевых особенностей трудовых действий, сохраняющейся в течение десятилетий и препятствующей становлению профессионального мастерства [8 и др.]. Вместе с тем указанные воззрения находят подкрепление в наблюдениях естественного развития школьников, которые, несмотря на различия при­родных задатков, достигали равноценных социально значимых результатов благодаря различным приемам организации жизнедеятельности [13].

С другой стороны, произвольное регулирование контура деятельности, по мнению некоторых исследователей, снижает или даже полностью ис­ключает возможность протекания целенаправленной активности в соответ­ствии с типологией человека. В таком контексте в научном обиходе стали возрождаться иллюзорные представления о фантомности конституциональ­ных задатков индивидуальных различий в структуре функциональных ор­ганов, реализующих высокоинтегрированные высшие психические функ­ции человека.

Если попытаться все многообразие проявлений индивидуальных стилей (будь то своеобразие действий по достижению целей или же характерные системы приемов организации жизнедеятельности и психических процес­сов, полезависимость — поленезависимость, преобладание в целенаправ­ленной активности вспомогательных или главных действий, их дискрет­ность или непрерывность, разнообразие или однородность и т. д.) предста­вить в системе координат развивающейся деятельности, то нетрудно заме­тить, что стилевые переменные как бы «фокусируют» выраженность син­дромов функциональных систем определенного качества.

Есть основания рассматривать устанавливаемый при этом активацион-ный уровень как некую индивидуально варьирующую «зону комфорта», сопряженную с наличными типологическими особенностями человека. Так, например, описанный в литературе индивидуальный стиль, характери­зуемый тщательной подготовкой и развернутостью во времени предшест­вующих исполнительным актам ориентировочных операций, при подроб­ном мысленном плане будущих действий и их последствий и наличии по­стоянного контроля за текущими результатами — все в комплексе неми­нуемо повышает как вероятность успеха в прогнозируемой ситуации, так и
уровень сформированности стратегии деятельности. Фиксируемый при этом синдром признаков, по данным ряда работ [12, 13, 17, 21 и др.], отра­жает со стороны природных задатков высокий уровень активированности, сочетающийся с низкими абсолютными порогами (высокой чувствительно­стью) и малой функциональной выносливостью (слабостью) нервной сис­темы.

По-видимому, «сопряженность» функциональных систем развивающе­гося поведения с индивидуально-типологическими факторами может ска­зываться таким образом, что индивидом предпочитается определенный тип активаций, которые, исходя из прошлого опыта, наиболее благоприятны для «режима работы» в данного рода взаимодействиях со средой. В наших экспериментах это взаимодействие характеризовалось относительной «вы­пуклостью» событий, познавательной мотивацией и т. д.

Вопрос относительно меры произвольности в выборе индивидом подоб­ного оптимально сопряженного с его индивидуальностью функционально­го «блока» деятельности на сегодняшний день еще не совсем ясен.

Однако если мы сможем познавать законы порождения системоспеци-фичных свойств инвариантных, надситуационных, характерных в своей то­пологии функциональных органов деятельности, классифицируя их в уни­фицированной системе координат целеполагания (одна из таких попыток обсуждена в данной статье), то можно предвидеть реальные возможности опосредованного регулирования психофизиологических механизмов разви­тия индивидуальности. Некоторые приемы такой регуляции, резко изме­няющей с помощью психологических воздействий либо субъективную ве­роятность успешной реализации личностно значимой цели, либо уровень автоматизированности образа действий на пути к этой цели, уже описаны в целом ряде работ. В частности, в данном контексте действенны способы искусственного повышения интереса к высоко- или маловероятным собы­тиям, введения какой-то сверхзадачи, внесения разнообразия в монотон­ную деятельность или, наоборот, облегчения заведомо трудных задач, по­иска обходных путей их решения и т. д. (подобные приемы описаны, на­пример, в школе К. Левина).

Если обратиться с данных позиций к материалам наших экспериментов, то можно заметить, что испытуемые, демонстрирующие, например, такти­ку следования за событиями среды (см. рис. 2), тем самым искусственно усложняют деятельность, трансформируя уровни ее реализации (поскольку при этом изменяется и частота «успеха», и возможность стабилизации стратегии). Иные смещения индивидуализированных интегративных «бло­ков» вероятностно-прогностической деятельности происходят в результате реализации стратегии превышения и занижения вероятности частого собы-
тия среды. Здесь происходит заметное облегчение условий, в которых ре­шаются поставленные задачи вероятностного прогнозирования.

Было бы преждевременным начинать развернутое обсуждение факта системной детерминации стратегий и — более широко — ИСД как посто­янно действующих на практике закономерностей. Скорее, наоборот, инди­видуализированности стилевых особенностей достигают (при спонтанном формировании личности) лишь люди высокого уровня умственного разви­тия, хотя каждое отдельное действие человека, являющееся составной ча­стью эволюционирующей системы индивидуальности, непрерывно подчи­няется логике ее природы, которую, видимо, трудно понять рефлексивным путем.

Думается, что психофизиология развивающейся деятельности, которую можно моделировать и изучать в «непроизвольной» составляющей «произ­вольной» активности, как бы «вплавляя» в себя историю индивида и вида, вместе с тем содержит комплексы характеристик, прогностичных относи­тельно оптимальных путей формирования индивидуальности, в частности, с помощью направленной регуляции контура поведения со стороны ИСД.

В этой связи многообразие индивидуальных особенностей человека и их сочетаний не представляется синкретическим конгломератом случайных черт. Напротив, отмечаемая инвариантность функциональных органов дея­тельности, как бы реконструируя в каждый отдельный момент объективно необходимую «логику природы», уже на стадии планирования событий бу­дущего в функциональных тенденциях (например, сказывающихся в эмо­циональных метках, эффектах и иллюзиях установки, в степени напряжен­ности, в функциональных состояниях и т. д.) задает определенную направ­ленность последующего развития, проявляющуюся, в частности, в страте­гиях и в ИСД.

Конечно же, систематизация многоаспектных проявлений стилей с по­мощью их соотнесения с индивидуализированными функциональными сис­темами развивающегося поведения ведет к редукции первичного многооб­разия описаний данного феномена. Однако, даже первичное обобщение эм­пирических данных, как мы старались показать, может способствовать уг­лублению понимания общих принципов возникновения, существования и трансформации индивидуальных стратегий и стилей деятельности.

4. 3. Особенности антиципации как задатки индивидуальных различий при переделке навыка

Становление навыков у человека, влияющее, в частности, на эффектив­ность школьного и производственного обучения и профессиональное мас­терство в трудовой деятельности [1], [21], до сих пор детально не исследо-
валось в дифференциальной психофизиологии. Возможно, этому способст­вовала фиксация в научном обиходе дизъюнктивного противопоставления навыков (в комплексе со знаниями и умениями) способностям, относящим­ся к стержневым понятиям типологической науки.

В настоящее время углубленная разработка проблемы формирования навыков актуальна для задач различных сфер практики, в которой возника­ют все новые и новые виды деятельностей [12], [21]. Особое значение дан­ному кругу проблем придается в связи с реформой общеобразовательной школы, которая непрерывно ставит задачи, требующие дальнейшей разра­ботки вопросов индивидуализации навыков как условия эффективности воздействий воспитания, образования и обучения на психическое развитие учащихся.

Данное исследование затрагивает лишь одну сторону, открывающуюся в контексте дифференциально-психофизиологического анализа опережаю­щего отражения человеком внешнего мира.

В наших работах при моделировании естественного течения деятельно­сти изучаются целостные психофизиологические функциональные систе­мы, реализующие антиципирующие феномены предвидения. Было показа­но, что целеспецифичные надситуативные синдромы антиципации форми­руются и функционируют по закономерностям непрерывной «встроенно-сти» типологических факторов в психофизиологическую канву развиваю­щейся деятельности [4], [5]. Можно предположить, что отмеченные законо­мерности распространяются и на целенаправленную активность, характер­ную для формирующихся навыков, являются важнейшим звеном системо-генеза деятельности [21]. Такое предположение подкрепляется не только приведенным здесь обобщением опытных данных, но и теоретико-методо­логическими соображениями о целостности индивидуальности с присущей ей непрерывностью и преемственностью развития [2, 5, 7, 9, 12, 15].

Общетеоретический контекст данного раздела исследования, касаю­щийся соотнесения синдромов антиципации в системной детерминации на­выка, требует обращения к современным концепциям индивидуальности, сформированным и разрабатываемым в советской дифференциальной пси­хофизиологии, в частности, в работах В.Д. Небылицына, B.C. Мерлина, В.М. Русалова, М.В. Бодунова и других. Такого рода теории значительно расширяют принципиальную основу наших представлений о человеческой унитарности, рассматривая ее органично включенной в эволюционный процесс, итогом и этапом которого она является [6, 15, 17, 20, 23].

Основные тенденции разработки в современных науках многогранных проблем индивидуальности, как показано в главе I, выявляют необходи­мость динамического понимания сущностных детерминант индивидуализа­ции функциональных органов развивающейся деятельности.

Представленная логика осмысления целостности в архитектонике инди­видуальности может быть эффективным инструментом познания изомор­физма законов, действующих на разных уровнях индивидуально-обобщен­ных надситуационных блоков развивающейся деятельности [6, 20]. Кроме того, эволюционно-системный способ реконструкции интегральной инди­видуальности в известных пределах может соединить синтетические тео­рии, воссоздающие целостность объекта исследования, и аналитический уровень получения деталей. В частности, имеющиеся факты позволяют ду­мать, что анализ системного строения антиципации в структуре биологиче­ских основ индивидуальности [5] важен для характеристики целой области индивидуальных различий, сказывающихся в широком спектре поведения человека и, в частности, в индивидуальных особенностях навыков.

В таком контексте к формулировке гипотезы конкретно-эксперимен­тальной части исследования могут быть привлечены факты, выявленные в ходе изучения ЭЭГ и нейрональной активности в поведении [13, 22]. В этой связи прогностичными могли бы быть данные Н.Е. Максимовой, пока­завшей, что кардинальные реорганизации функциональных систем дейст­вий (что, по-видимому, характеризует изучаемую нами переделку навыка) соотносятся с вариациями позитивной составляющей суммированной био­электрической активности головного мозга [13]. Отсюда можно гипотети­чески предположить, что общее системно-обобщенное звено, связываю­щее, с одной стороны, механизмы антиципации, которые за счет системо­образующей роли индивидуально-типологических факторов инвариантны целенаправленной активности разных типов, и с другой, индивидуализиро­ванные формы формирующего навыка, отражается в позитивной фазе био­электрической активности мозга периода прогнозирования событий буду­щего. В качестве анализируемых показателей ПА впервые использованы суммарные индексы 11 стандартных характеристик локальных потенциа­лов, одновременно выделяемых в антецентральной и ретроцентральной об­ластях головного мозга. Следует заметить, что изучение такого рода инте-гративных параметров в дифференциальной психофизиологии начато лишь
недавно в связи с необходимостью поиска общих свойств нервной системы в целом [3, 17]. В плане таких исследований детально изучаются законо­мерности интеграции биологических параметров, в которой существенная роль отводится резонансным и в первую очередь синхронизационным яв­лениям [6, 10, 20].

Такой путь в известной мере оказался продуктивным, например, в ре­шении проблемы парциальности основных свойств нервной системы чело­века. Так, параметры кросскорреляционной функции фоновой ЭЭГ, обще­мозговые факторы индивидуальных различий, индексы синхронизации и когерентности биоэлектрических колебаний дистантно расположенных от­делов мозга зарекомендовали себя в качестве характеристик общих свойств [3, 6, 20]. В этой связи показателен тот факт, что среди индивидуальных особенностей ЭЭГ покоя показатели, полученные путем суммирования дискретных значений нестационарности 10 отведений, выявили большую наследственную обусловленность, нежели локальные параметры мозга [16].

Исходя из логики постановки проблемы исследования, неизбежно огра­ниченные конкретно-экспериментальные его задачи включали: изучение с помощью корреляционного и факторного анализа общих детерминант как взаимосвязанных характеристик ПА (в составе механизмов реализации произвольных действий разного смысла), так и генетически обусловленные показатели свойств лабильности и силы нервной системы.

Целью этого этапа исследований является выявление надситуационных синдромов индивидуальных особенностей, включающих инвариантные це­ленаправленной активности разных типов антиципационные процессы и параметры свойств нервной системы, которые обычно характеризуются как природные, конституциональные, индивидуально-стабильные, генотипич-ные. (Указанные синдромы индивидуальных характеристик представляют особый интерес для теоретического осмысления результатов, как бы позво­ляя войти за пределы сиюминутной ситуации для воссоздания фрагмента из общей картины индивидуализации целенаправленной активности орга­низмов в поведении как следствия непрерывного развития природы и эво­люции живого). Характеристики ПА и показатели свойств нервной систе­мы далее сопоставлялись с индивидуальными особенностями начальных этапов формирования навыка зеркального письма.

Исходя из поставленных задач, методики экспериментов повторяли ра­нее описанный метод регистрации МВП, методику выделения суммирован­ной биоэлектрической активности в преддвигательный период действий в составе вероятностно-прогностической деятельности, стандартизирован­ные короткие методики, разработанные для диагностики силы и лабильно­сти [17, 19], а также для изучения динамики формирующегося навыка [8].
Поэтому стоит лишь коротко остановиться на основных моментах этих ме­тодик, с помощью которых обследованы 29 человек.

В серии I испытуемые произвольно нажимали на ключ указательным пальцем правой руки в моменты времени, выбираемые по собственному усмотрению.

Задачей испытуемых в серии II был счет совершаемых действий при по­вышенном уровне мотивации экспериментальной деятельности. В осталь­ном условия опытов двух серий были идентичными [3, 5].

Эксперименты серии III моделировали формирование стратегии вероят­ностно-прогностической деятельности в ходе так называемого бинарного вероятностного обучения, которое протекает по типу «игры в угадывание» [3, 5]. Испытуемые прогнозировали наступление двух разновероятных со­бытий — вспышку света или ее отсутствие. Вероятности этих событий не зависели от действий испытуемых и были соответственно равными 0,7 и 0,3. Согласно инструкции, появление вспышки предлагалось предсказать нажатием на правую кнопку, а непоявление — на левую. Вспышка наблю­далась через 0,1 с после начала движения. Таким образом, произвольные действия уравнивались по сенсомоторным компонентам, однако задачи и цели движений были различными в двух выделяемых для удобства анализа ситуациях: в ситуации I прогнозировалось часто наступающее событие (прогноз испытуемых здесь часто оправдывался, в этих условиях регистри­ровали «частый успех»), а в ситуации II антиципировалось редкое событие, связанное с редким успехом.

В нашем исследовании особенности антиципации изучали при стан­дартной процедуре обследования [5, 6] с помощью метода моторных вы­званных потенциалов в так называемых потенциалах готовности [6, 33]. В качестве первично анализируемого электрографического показателя ис­пользована суммированная преддвигательная биоэлектрическая активность двух областей (F4 и 02) коры больших полушарий. ПА выделяли в пред-двигательный период произвольных действий отдельно в двух указанных ситуациях и, кроме того, в разные периоды становления стратегии поведе­ния.

В данном разделе анализируются следующие суммарные (для характе­ристик лобной и затылочной областей) параметры ПА, полученные путем суммирования соответствующих показателей, выделенных для каждого от­ведения. Суммарные характеристики вычисляли для следующих дискрет­ных параметров (индексов ПА): 1) временного интервала от максимума не­гативности до начала действия, в мс; 2) амплитуд (мкв) от максимума нега­тивности ПА до средней линии; 3) временного интервала от максимума по­зитивности до средней линии; 4) амплитуд от максимума позитивности до средней линии; 5) площадей (в относительных единицах) между негатив-

В экспериментах по выработке навыка «зеркального» письма испытуе­мому предлагали написать слово «психология» скорописью, не отрывая кончика карандаша от бумаги. Затем обследуемого просили записать то же слово справа налево зеркальным шрифтом (как при отражении в зеркале). При этом требовалась максимальная скорость и точность. Показатели ди­намики выработки навыка хронометрировались. Среди этих параметров наибольшей выраженностью индивидуальных различий обладало время на­писания первого слова (при т=32 с минимальное время составило 7 с, мак­симальное — 60 с). Этот показатель путем вычисления коэффициентов ранговой корреляции был сопоставлен с параметрами ПА разных действий.

Индивидуальные различия по свойствам нервной системы определяли с помощью стандартных методик. В данное сопоставление вошли показатели критической частоты слияния мельканий (КЧМ) и характера наклона кри­вой времени реакции при увеличении интенсивности звукового и светового стимула (ХНК-3, ХНК-С) [17, 19].

В табл. 1 приведены результаты факторного анализа, которому был под­вергнут весь массив оценок индивидуальных различий. Факторизация по­зволила выделить 8 значимых факторов, объединяющих более 70% диспер­сии признаков. Собственные числа при этом близки к единице, последую­щий фактор не приводил к увеличению суммарной дисперсии более чем на 5%. Выделенные факторы обозначены индексами заглавной буквы М. В ас­пекте поставленных в работе задач необходимо детально проанализировать факторы М2 и М5, в которых объединены характеристики ПА разнообраз­ных действий и типологически интерпретируемые показатели свойств нервной системы.

В фактор М2 вошли площади положительной фазы ПА, зарегистриро­ванные в разных условиях реализации моторных действий: при их счете, а также при формирующейся и стабилизированной стратегии вероятностно-прогностической деятельности в ситуациях «частый успех». Этот комплекс показателей ПА (N 14, 22, 30) составил общий фактор с параметрами силы (N 50). Здесь больший уровень силы (меньшая чувствительность) соотно­сится с большими площадями позитивной фазы ПА разных действий. Обо­собление позитивных фаз медленных потенциалов мозга в отдельном фак­торе, по современным системным представлениям, может свидетельство­вать об индивидуализированной специфичности состава функциональных систем, используемых индивидом при достижении результата поведенче-
ских актов [13]. При этом увеличивается конкуренция между системами, что ведет к смене наборов актуализированных функциональных систем.

Характеристики силы нервной системы (N51) вошли и в фактор М5 вместе с дисперсиями мгновенных амплитуд ПА, вычисленными в таких несхожих условиях, как ситуация редкого успеха в начале формирования стратегии поведения и ситуация частого успеха в период стабилизации об­раза действий. В этот фактор также вошел параметр временного интервала от максимума негативности ПА до начала действия, зарегистрированный в тех же условиях деятельности. В соответствии со знаками параметров, вхо­дящих в данную группировку, меньший разброс мгновенных амплитуд ПА вокруг среднего значения в обозначенных ситуациях связан с меньшим уровнем силы. Эти данные согласуются со сложившимися представления­ми о соотношениях этих индивидуальных характеристик, показанных для фоновой ЭЭГ [10].

Таким образом, на материале интегративных индексов ПА подтвержден ранее показанный факт системообразующей роли индивидуально-типоло­гических особенностей нервной системы в строении определенного типа синдромов функциональных систем антиципации, реализующей развиваю­щуюся вероятностно-прогностическую деятельность [5].

Согласно данным табл. 1, еще шесть факторов выделены для массива характеристик ПА разнородных действий. Три из них составили индексы ПА, включенных в вероятностно-прогностическую деятельность. Рассмот­рим особенности этих групп. В фактор Ml вошли параметры (амплитуды и площади) негативной фазы ПА, выделенных как в период формирования, так и в стадии стабилизации стратегии в ситуациях и частого, и редкого ус­пеха (N 21, 26, 29, 34, 37). Системное значение негативации фаз медленных потенциалов может интерпретироваться, исходя из исследования Н.Е. Мак­симовой [13], в контексте увеличения специфичности состава функцио­нальных систем мозга по отношению к достижению результата поведенче­ского акта, происходящего наряду со снижением степени актуализации оп-понентных наборов систем.

Для стабилизированной стратегии поведения выделен еще и отдельный фактор Мб, свидетельствующий об общей причине генеза амплитуд пози­тивной составляющей ПА (N 28) и латентного периода ПА этой стадии (N 43). Фактор М8 объединяет индексы формирующейся стратегии при час­том успехе (N19 — временной интервал от максимума позитивности до средней линии) и стабилизированной стратегии в ситуациях редкого успеха (N 42, 46 — амплитуды негативности и площади позитивной фазы).

Особый интерес представляют три фактора, объединяющие различные по психологической структуре действия I, II, III серий экспериментов. Два из них составили характеристики счета действий и ПА вероятностно-про-

Характерно, что параметры ПА идентичных, но отличающихся задачей моторных действий по-разному структурируют разные факторы, что под­крепляет ранее полученные результаты, согласно которым определенные синдромы мозговых функциональных систем антиципации существенно определяются не внешней поведенческой характеристикой движения, а планируемым результатом действия [4].

По итогам изложенного отметим, что выделенные группы взаимосвя­занных характеристик антиципации по своей природе целеспецифичны, надситуационны (не приурочены жестко к условиям решения задач). Среди психофизиологических синдромов антиципации имеются и такие группы показателей, в которых важное значение имеют типологические особенно­сти индивида.

Каковы результаты соотнесения интегративных параметров ПА с инди­видуальными особенностями формирования навыка? Данные табл. 2 отве­чают на этот вопрос достаточно однозначно: между указанными показате­лями существуют многочисленные статистические связи. В соответствии с этими материалами большее время, затраченное испытуемым на написание слова зеркальным шрифтом, соотносится с более выраженными ПА, вклю­ченными в механизмы реализации всех исследуемых в работе разнородных действий Это относится к параметрам временного интервала до максимума положительных и отрицательных фаз ПА, площадям этих волн, амплиту­дам и дисперсиям амплитуд. При этом 14 коэффициентов корреляции из 16 статистически значимых характеризуют позитивную фазу ПА.

Анализ представленных материалов также выявил, что среди шести ха­рактеристик ПА, ранее вошедших в «квазигенетические» синдромы анти­ципации [4, 5], три значимо коррелируют с параметрами навыка. Это мо­жет свидетельствовать о важной роли генотипических особенностей инди­вида не только в целостных функциональных системах, объективизирую­щихся в процессах антиципации, но и в индивидуализированности навы­ков.

Представленный эмпирический материал наиболее полно может быть понят в контексте закономерностей единства разных уровней индивидуаль­ности в функциональных системах целенаправленного поведения.

В активном поведении антиципация, по-видимому, может выполнять интегрирующую функцию, включающую фиксацию в своехарактерной ор-
ганизации функциональных систем развивающихся деятельностей взаимо­связей типа кумулятивных, с помощью которых закрепляется иерархия раз­ноуровневых компонентов индивидуальности, проявляющаяся в ее диспо­зициях, функциональных тенденциях, латентных установках. С этих пози­ций гетерогенность функциональных систем антиципации представляется следующим образом. Содержащаяся в каждом человеческом действии пер­спектива будущего, сочетающаяся с координированным единством инди­видуально-обобщенного прошлого опыта и соотносящаяся с иерархией мо­тивов и направленностью личности, вместе с тем способствует активации определенного комплекса целостных психофизиологических функциональ­ных систем с их характерной для каждого человека топологией.

Есть основания полагать, что в непрерывном процессе развития челове­ка выделяются определенные вехи (например, стадия развития стратегии поведения, вероятность будущего успеха), относительно которых становит­ся возможным индивидуально-системное обобщение психофизиологиче­ских синдромов антиципации. Такие синдромокомплексы, видимо, из-за их типологической специфики имеют сходную топологию в составе механиз­мов любой целенаправленной активности: при вероятностно-прогностиче­ской деятельности, при формировании навыков, фиксации опыта в памяти, восприятии и т. д.

Обозначенные здесь системные механизмы опережающих форм отраже­ния могут объяснить комплекс эмпирических материалов, представленных в данном разделе. Достигнута, на наш взгляд, и косвенная его цель — уточ­нена прогностическая ценность системных знаний о психофизиологиче­ских основах развивающейся деятельности в отношении одного из видов субъектно-объектного взаимодействия, проявляющегося в целенаправлен­ной активности формирующегося навыка. Выявленная при этом соотноси-мость индивидуальных характеристик функциональных систем и особенно­стей начальных этапов образования навыка может свидетельствовать об изоморфизме закономерностей, действующих на разных уровнях индиви­дуальности.

4. 4. Потенциалы антиципации и задатки прогностических способностей

Проблема задатков способностей личности является важной для разви­тия теории и практики современной психологии. Однако, до сих пор она остается одной из наименее разработанных. Б.Ф. Ломов пытался привлечь внимание специалистов к данной проблеме, ставя следующие вопросы: «Что такое задатки как предпосылка развития способностей? Какова их структура? Каковы механизмы реализации задатков в способностях? При
каких условиях осуществляется эта реализация? Развиваются ли сами за­датки в процессе жизни индивида?» [92, с. 378]. Он предположил, что их разработка требует контакта психологии с генетикой поведения, при кото­ром должен быть реализован дифференциально-психофизиологический подход.

Понятен длительный интерес мыслителей прошлого и современных ис­следователей к вопросам изучения способностей, которые понимаются как индивидуально-психологические особенности человека, являющиеся субъ­ективными условиями успешного осуществления определенного рода дея­тельности. При этом они не сводятся к имеющимся знаниям, умениям, на­выкам (См. «Психологический словарь», М, 1983, с. 353). Задатки опреде­ляются как некоторые генетически детерминированные анатомо-физиоло-гические особенности мозга и нервной системы, являющиеся индивидуаль­но-природной предпосылкой сложного процесса формирования и развития способностей. Традиционно задатками считают, в частности, типологиче­ские особенности отдельных областей мозга, а также соотношение первой и второй сигнальных систем.

Существующие в настоящее временя подходы к анализу задатков спо­собностей, как мы видим, дизъюнктивно разделяют индивидуально-психо­логические и анатомо-физиологические характеристики человека.

Показанные дифференциальной психофизиологией парциальность ос­новных свойств нервной системы, трансситуативная вариативность их по­казателей, множественность психологических проявлений, а также опосре-дованность фиксируемых много-многозначных связей спецификой дея­тельности на этом аналитическом пути делает проблему задатков способ­ностей практически неразрешимой.

Другой путь — синтетический — основан на первичном выявлении групп индивидов, сходных по одному или нескольким признакам, которые часто выделяются по весьма субъективным критериям. При этом, тестиро­вание, претендуя на диагностику задатков способностей, произвольно при­писывает выделенным типам успешность реализации какой-либо деятель­ности не только в момент исследования, но и в будущем. На самом же деле тест как краткое испытание имеющихся у человека знаний, умений, навы­ков, а также его социального статуса и условий жизни не вскрывает даже зоны ближайшего развития. Новый взгляд на проблемы задатков способно­стей исходит из очевидной целостности свойств индивидуальности в ее развитии, континуальности функциональных систем, реализующих актив­ные действия человека и обладающих кумулятивными качествами (Данный подход реализуется в диссертационном исследовании). Представление о целостности взаимосвязей личности с ее специфической средоэкологиии индивидуальности подчеркивает необходимость эволюционно-системного
подхода к единству индивидных и личностных компонент субъекта психи­ческой деятельности.

Такой подход к проблеме позволяет сделать вывод о том, что психиче­ские и физиологические свойства человека являются разными аспектами рассмотрения непрерывного взаимодействия субъекта психической дея­тельности с окружающей действительностью. «Жесткие» паттерны в орга­низации одной стороны взаимодействия всегда соответствуют определен­ным свойствам или качествам другой. Индивидуально-обобщенные харак­теристики такой организации могут рассматриваться как задатки важных особенностей психики, если они являются инвариантной составляющей це­ленаправленной активности.

Как пишет В.Д. Шадриков, подводя итоги исследований профессио­нальных способностей, «без соотнесения с функциональной системой по­нятие «сочетание способностей», рассматриваемое в плане взаимодействия и компенсации, теряет смысл» [162]. По мнению автора, способности мож­но определить как характеристики продуктивности функциональных сис­тем, реализующих тот или иной психический процесс. При этом онтология функциональной системы описывается на собственно физиологическом языке, а феноменология — на психологическом.

Поскольку системный принцип предполагает воссоздание целостности признаков индивидуальности в процессе достижения прогнозируемой (или — когда успех неопределен — антиципируемой) цели при решении опре­деленной задачи, то реконструирование единства индивидуальных особен­ностей разных уровней в поведении связано с познанием произвольной сферы психики.

Целостный взгляд на действительную природу индивидуальности с по­зиции эволюционно-системного подхода невозможно осуществить без ана­лиза явлений организации, интеграции, координации разнообразных свойств человека (см. главу I). Соответствующие синдромы таких свойств и качеств субъекта закономерно складываются в поведении и сохраняют его своеобычность в ходе развития.

Подобного рода взаимоотношения нельзя воспринять непосредственно, их можно изучать при моделировании естественного процесса субъектно-объектного взаимодействия в особых концептуальных конструктах то есть тогда, когда врожденный или приобретенный в онтогенезе опыт кумуля­тивно объединен в таких таксономических единицах психики, как прогно­зирование и — при неопределенности прогноза — антиципации. В характе­ристиках опережающих явлений отражены механизмы организации [11, 37, 47 и др.], обусловливающие возникновение в целостной индивидуальности новых интегративных свойств.

Моделирование развивающейся деятельности с выделением периодов, где антиципируется образ-цель будущего результата, осуществлено с помо­щью методики вероятностного обучения, подробно описанной в разделе 2. 2. второй главы. Модифицированный нами вариант данной методики по­зволяет выделять мозговые потенциалы антиципации (ПА) в определенных ситуациях поведения, где фиксируется степень сформированности страте­гии решения задачи и субъективная вероятность успеха предстоящего дей­ствия.

Можно предположить, что в структуру факторов, связанных с вероятно­стным прогнозированием, входят, наряду с психофизиологическими при­знаками процесса антиципации, характеристики результативности, продук­тивности когнитивных процессов. Подтверждение этого предположения позволит обсудить их общий генез. Принимая во внимание тот факт, что функциональные системы, проявляющиеся в признаках антиципации, инва­риантны целенаправленной активности разного типа (глава IV), интерпре­тация выделяемых групп симптомов индивидуальности не может осущест­вляться без привлечения фактологии способностей и задатков. В этом слу­чае ПА должны анализироваться в контексте задатков общих способностей личности.

Данные, полученные при сопоставлении характеристик ПА с формаль­но-динамическими особенностями психомоторики и показателями резуль­тативности вероятностного обучения, позволяют экспериментально фикси­ровать индивидуально-обобщенную компоненту произвольных действий. Закономерности ее формирования, очевидно, важны для конкретно-экспе­риментального изучения задатков способностей в структуре целостной ин­дивидуальности. Возможно в концепции целостной индивидуальности.

Методики экспериментов (обследовано 29 чел.) Повторяли ранее опи­санный метод регистрации моторных вызванных потенциалов (МВП), ме­тодику выделения ПА — суммированной биоэлектрической активности мозга в преддвигательный период произвольных действий при решении ве­роятностно-прогностической задачи, стандартную методику для изучения переделки навыка и теппинг-тест [38]. С их помощью выделены показатели результативности вероятностного обучения, а также параметры характер­ной для индивида психомоторики.
Данный раздел диссертации анализирует результаты двух эксперимен­тальных серий, где регистрировали МВП, в их соотнесении с результатив­ностью прогнозирования редкого и частого события. (Методики подробно описаны в разделе 2. 2. второй главы). Коротко остановимся на основных моментах проведенных опытов.

В серии I (эта серия при описании возможных методик регистрации МВП соответствует серии II) испытуемые произвольно нажимали на ключ указательным пальцем правой руки в моменты времени, выбираемые про­извольно. В серии II они считали совершаемые действия. В инструкции подчеркивалось, что условия опыта способствуют возникновению устало­сти, монотонии, поэтому конечный результат важен для изучения лично­сти. Этот прием повышал уровень мотивации деятельности испытуемых, что сказывалось, в частности, в феноменах «возврата» [65] участников экс­перимента к его обстоятельствам и в повышенном интересе к итоговому результату. В остальном условия опытов двух серий были сходными.

В экспериментах серии III исследовали формирование стратегии веро­ятностно-прогностической деятельности в ходе так называемого бинарного вероятностного обучения, которое протекало по типу «игры в угадывание». Испытуемые прогнозировали наступление двух разновероятных событий — вспышку света или ее отсутствие. Вероятности этих событий не зависе­ли от их действий и были равными соответственно 0,7 и 0,3. Согласно ин­струкции, появление вспышки предлагали предсказывать нажатием на пра­вую кнопку, а отсутствие — на левую. Вспышку предъявляли через 0,1 с после нажатия. Таким образом, произвольные действия уравнивали по сен-сомоторным компонентам, однако задачи и цели движений были различны­ми в двух сравниваемых ситуациях: в ситуации А испытуемые прогнозиро­вали часто наступающее событие (прогноз здесь часто оправдывался, в этих условиях регистрировали «частый успех»), а в ситуации В они анти­ципировали редкое событие, связанное соответственно с редким успехом.

В нашей работе для исследования особенностей антиципации, как уже отмечалось, применяли метод МВП [4 и др.]. С его помощью могут быть зафиксированы так называемые потенциалы готовности, а также ПА [4-6]. Потенциалы усредняли на интервале 1,5 с перед началом движения в двух областях (F4 и 02).

В этих отведениях анализировали следующие параметры ПА:

1) временной интервал от максимума негативности до начала действия (мс);

2) амплитуду от максимума негативности до средней линии (мкв);

3) временной интервал от максимума позитивности до средней линии;

4) амплитуду от максимума позитивности до средней линии (мкв);
5) площадь между отрицательной фазой ПА и средней линией (отн. Ед);

6) площадь между положительной фазой и средней линией;

7) полярно-амплитудную асимметрию ПА как отношение площадей от­рицательной и положительной фазы потенциала (отн. Ед.);

8) амплитуду ПА (от пика до пика);

9) среднеарифметическое мгновенных значений амплитуд (шаг кванто­вания — 4 мс);

10) дисперсию мгновенных значений амплитуд;

11) коэффициент синхронизации ПА в отведениях F4 и 02.

Таким образом, для каждого испытуемого измеряли 21 параметр ПА в серии I («фон») и 21 — в серии II («счет»). Исследование посвящено анали­зу 42 характеристик ПА, зарегистрированных в I и II сериях эксперимен­тов. В данную работу включены лишь параметры результативности угады­вания редкого и частого события из экспериментов III серии. Сопоставляли также характеристики психодинамики, полученные «теппинг-тестом».

Этот массив параметров ПА с помощью корреляционного и факторного анализа сравнивали со следующими характеристиками результативности вероятностного обучения и психомоторики (номера соответствуют их обо­значению в первичной матрице интеркорреляций): 43) число предсказаний, ведущих к частому успеху, в единицу времени; 44) число предсказаний, ве­дущих к редкому успеху, в единицу времени; 45) количество верных пред­сказаний частого события; 46) количество верных предсказаний редкого события; 47) суммарное число предсказаний в единицу времени; 48) сум­марное число правильных предсказаний редкого, и частого событий в еди­ницу времени; 49) максимальный темп моторных действий (по «теппинг-тесту» за 10 с); 50) удобный темп моторных действий («теппинг-тест»); 51) время переделки навыка «зеркального письма» (первая попытка) в с.

Первичная матрица интеркорреляций содержала коэффициенты ранго­вой корреляции, не требующей нормального распределения первичных данных.

* * *

На рисунке представлены результаты факторного анализа, которому были подвергнуты все оценки индивидуальных различий. Факторизация позволила выделить семь значимых факторов, объединяющих 72 % дис­персии признаков. Собственные числа при этом были близки к единице, последующий фактор не приводит к увеличению суммарной дисперсии бо­лее чем на 5 % Значимыми — в соответствии со стандартом [158] — при­знаны веса, превышающие 0,55. По результатам факторного анализа мате­риалов серий I и II совместно с данными психодинамики выделены четыре

Другой «общемозговой» фактор — М4. Он составлен в основном харак­теристиками положительной фазы ПА фона (ее площадью в отведении F4, полярно-амплитудной асимметрией потенциала в двух отведениях и коэф­фициентом синхронизации ПА для F4 и 02, включает также и временные интервалы от максимума негативности ПА до начала действия, регистри­руемые при счете.

Таким образом, индивидуальные особенности психофизиологических механизмов опережающей активности индивида достаточно четко диффе­ренцируются на два класса, раздельно отражающиеся в негативной и пози­тивной фазах мозговых ПА. Эти результаты согласуются с концепциями общей психофизиологии, рассматривающими принципиальные различия отрицательных и положительных компонент суммированной биоэлектри­ческой активности [6].

Два фактора явились специфическими для серий I (М2) и II (Мб). Толь­ко фоновые показатели вошли в фактор М2, обозначенный как «затылоч­ный». Эту группу составили индексы ПА ретроцентральной коры мозга: амплитуды положительной фазы, площади двух фаз, среднеарифметиче­ские значения ординат потенциала 02. В факторе Мб особым образом объ­единились временные характеристики ПА: меньшие значения латентных периодов его отрицательной волны в затылочном отведении сочетаются с большими значениями латентных периодов положительной фазы как в лоб­ной, так и в затылочной областях. Данный фактор, интерпретируемый как временной, включил только показатели ПА при счете движений. Он, по-ви­димому, связан с часто наблюдаемой отрицательной корреляцией типоло­гических особенностей анте- и ретроцентральной коры мозга. Такие связи, например, характерны для показателей навязывания медленных ритмов. Фазовый поворот полярности моторного потенциала готовности затылоч-

Особый интерес представляют факторы, составленные индивидуальны­ми особенностями ПА вместе с характеристиками психодинамики и ре­зультативности вероятностного прогнозирования. Таких группировок, со­гласно результатам, полученным в сериях I и II, оказалось три. В первую (МЗ) с разными знаками вошли индексы негативной и позитивной фаз ПА ретро- и антецентральной коры (амплитуды отрицательной волны лба в ус­ловиях счета — со знаком «плюс» — и площади и «фоновые» латентные периоды положительной волны — со знаком «минус»). Этот фактор вклю­чил показатели прогнозирования как частого, так и редкого события (темп любых предсказаний), а также количество правильных угадываний частого события в единицу времени. Отмеченные соотношения согласуются с из­вестными фактами о соответствии выраженности негативной «волны ожи­дания» и «потенциала готовности» трудностям решаемой задачи [28, 30, 175 и др.].

Вторую из общих для ПА и психодинамики групп показателей (М7) об­разовали «затылочные» индексы потенциала (амплитуды положительной фазы вместе с дисперсией их мгновенных значений), а также число пра­вильных прогнозов редкого события в единицу времени. Характерно, что все указанные индексы зарегистрированы в ситуациях счета. Типологиче­ский смысл фактора можно обозначить как» синдром функциональной ус­тойчивости», связанный обратной зависимостью с чувствительностью нервной системы [28, 106 и др.].

В факторе М7 объединились полярно-амплитудная асимметрия ПА от­ведений F4 и 02 и три параметра психодинамики: суммарное число пред­сказаний частого и редкого события в единицу времени, удобный темп мо­торных действий и временная характеристика переделки навыка. При этом все перечисленные параметры при вхождении в фактор М7 имеют знак «минус». Таким образом, менее выраженное доминирование отрицатель­ной фазы ПА над положительной соотносится с 1) меньшим числом прогнозов в ходе вероятностного обучения, 2) предпочтением более мед­ленного темпа движений, 3) лучшими временными показателями при пере­делке навыка в начальной стадии его формирования. Наши исследования показали, что характеристики позитивной фазы ПА прогностичны в отно­шении индивидуальных особенностей в переделке навыка (это согласуется с вышеприведенными данными). В этой связи положительная компонента потенциала выступает как отражение индивидуально-системного обобще­ния при кардинальной смене функциональных систем [6, 132].

* * *
Функциональные системы, представленные характеристиками ПА в по­ведении (при спокойном бодрствовании и при счете последовательных движений), содержат ряд особенностей, которые, если исходить из гипотез факторного анализа, могут отражать некоторые существенные внутренние свойства изучаемых объектов [158, с. 7]. При этом предполагается, что на­блюдаемые параметры, являясь лишь косвенными характеристиками изу­чаемого явления, вместе с тем частично отражают важные внутренние (не наблюдаемые непосредственно) свойства, в нашем случае — свойства ин­дивидуальности. Интерпретация факторов — специальная задача, попытка решения которой может дать лишь первые результаты о степени экстраце-ребральности и трансиндивидности природных задатков человеческих спо­собностей.

Согласно полученным данным, психофизиологические механизмы ан­тиципации, не соотносящиеся с показателями психодинамики, подразделя­ются на две группы. В одну группу входят факторы, специфичные относи­тельно психологической оценки ситуации эксперимента (М2 и Мб), а в другую — факторы, объединяющие механизмы реализации произвольных движений на фоне спокойного бодрствования и счета (Ml и М4). Характер­но, что «фоновый» фактор М2 включил только затылочные индексы ПА, относящиеся к его амплитудам. Фактор «счета» объединил общемозговые показатели «латентных периодов», находящихся в компенсаторных отно­шениях: меньшие временные интервалы от максимума негативности ПА (затылка) соотносятся с большими соответствующими параметрами пози­тивности (лобного и затылочного отведения).

Связанные характеристики ПА серий I и II объединили два других фак­тора — Ml и М4. Данные синдромы в основном относятся к общемозгово­му комплексу амплитуд, а также к синхронизации биоэлектрической актив­ности дистантно расположенных областей мозга.

Обращает на себя внимание тот факт, что соотношения характеристик в указанных факторах являются прямыми по их типологическому смыслу. Они отражают функциональную устойчивость общемозговых механизмов реализации деятельности, включенных как в произвольные движения на фоне спокойного бодрствования, так и в ситуации повышенного уровня внимания. Не исключено, что накопление подобных фактов может привес­ти к новому решению проблемы парциальности основных свойств нервной системы. Как мы видим, региональное распределение индивидуальных осо­бенностей мозга присуще лишь относительно пассивным способам субъ-ектно-объектного взаимодействия. По мере усиления психологической зна­чимости деятельности индивидуальные качества дистантно расположен­ных областей мозга, включаясь в решение человеком задачи, вместе с тем, приобретают целостность.

Задатком же эффективности прогнозирования часто наступающего со­бытия является наличие в ПА (счета) выраженной по площади положитель­ной фазы (в затылочном отведении), связанной с большими значениями временных интервалов от начала движения до максимума ПА («фоновых» произвольных действий), сочетающейся с меньшими амплитудами отрица­тельной волны ПА в ходе счета. Данный комплекс включает и общую дви­гательную активность при частом и редком событиях. Индивидуально обобщенная компонента, объединяющая интериндивидуальные вариации по удобному темпу движений, время переделки навыка и суммарное число произвольных движений по предсказанию частого и редкого событий в единицу времени, получена в общемозговых характеристиках полярно-ам­плитудной асимметрии ПА. Превалирование отрицательной фазы над по­ложительной в условиях счета произвольных действий может рассматри­ваться как задаток более быстрого предпочитаемого индивидом темпа дви­жений, выделяемого и в теппинг-тесте, и при вероятностном обучении. Тот же комплекс психофизиологических симптомов связан с большим време­нем, затраченным индивидом в начальной стадии переделки навыка.

Интерпретация полученных факторов, включающих разделенные во времени индивидуально-характерные особенности психофизиологических процессов антиципации (в ситуациях эксперимента «фон» и «счет») и пара­метры результативности вероятностно-прогностической деятельности, а также динамические показатели сенсомоторики и переделки навыка, как мы видим, велась в контексте понятия «задатки способностей».

Вместе с тем, представленные экспериментальные материалы о соотно­шении интериндивидуальных вариаций мозговых ПА, зарегистрированных

Совмещение перечисленных понятий в едином тезаурусе психологии индивидуальности недавно могло бы показаться синкретическим объедине­нием несовместимых сфер исследования, если делить индивидуальные осо­бенности на врожденные, естественные, биологические и на специфически человеческие с их социально-историческим происхождением [11]. Однако, экспериментальные факты скорее свидетельствуют о единстве индивидных и личностных свойств в субъекте психической деятельности. Под давлени­ем многообразия индивидуальных различий исследователь вынужден пе­рейти от проблем аналитической психологии индивидуальных различий к изучению реальности целостной индивидуальности, наиболее полно рас­крывающейся в развивающейся деятельности.

Поведение же, как показало теоретико-экспериментальное изучение ин-дивидуализированности функциональных систем, привносит дополнитель­ные системообразующие основания в организацию генотипических призна­ков [32-40 и др.]. В частности, мера сформированности стратегии достиже­ния цели действий и прогнозируемая субъектом вероятность «успеха» ее реализации в конкретном планируемом акте жизнедеятельности способны кардинально изменять включенность свойств нервной системы в психофи­зиологию деятельности. Моделирование естественного развития деятель­ности и последующее изучение способов объединения разноуровневых свойств индивидуальности в целостность при эволюционно-системном подходе к ее теоретической реконструкции позволили предположить сле­дующее.

Основываясь на беспрерывности развития человека, можно полагать, что в бесконечном фило- и онтогенетическом процессе выделяются опре­деленные надситуационные координаты (в частности, относящиеся к цели и стратегии поведения), относительно которых происходит индивидуаль­но-системное обобщение психофизиологических симптомов произвольной сферы психики. В результате целые комплексы (синдромы) индивидуаль­ных особенностей фиксируются и далее уже функционируют как инвари­антная составляющая целенаправленной активности. Отмеченная тополо-

Развиваемые представления альтернативны стереотипам научного мыш­ления, которые постулируют дизъюнктивное разделение содержательной и формально-динамической сторон деятельности, индивидных и личностных свойств человека. В основе этих упрощенных взглядов лежали «мозаич­ные» узколокализационистские концепции о задатках способностей как врожденных анатомо-физиологических особенностях индивида, как бы субстанционально существующих в нервной системе. Тщетность попыток репрезентировать локальные свойства мозговой ткани в качестве природ­ной основы такого системного образования, как способности (скорее опре­деляемой как задаток в развитии) очевидна.

Для определения категориальных оснований понятий «задаток», «спо­собности» необходимо использовать данные, помогающие понять законо­мерности построения функциональных систем или функциональных орга­нов при формировании и развитии субъектно-объектных взаимодействий. Конкретно-научные сведения относительно их динамики при психологиче­ском моделировании прогностической деятельности [28, 32-40] позволяют выделить особые синдромы признаков индивидуальности, которые сохра­няются в ходе развития. Вместе с тем результаты экспериментальных ис­следований показывают влияние содержательной компоненты активности человека на регуляцию деятельности и на создание в «контуре» ее регуля­ции индивидуально-обобщенных функциональных систем, которые целесо­образно изучать в качестве задатков значимых проявлений психики. Зафик­сированы и обратные воздействия ситуативных особенностей организации функциональных систем на предпочтение индивидом определенных ситуа­ций развивающейся деятельности, что сказывается на ее результативности. Отмеченная гетерогения прошлого в настоящем с перспективой на буду­щее отражается в предваряющих действие процессах антиципации, кото­рые могут использоваться в качестве ее системного индикатора при прора­ботке проблем задатков прогностических способностей.
Подписи к рис. Раздела 4. 4.

Рис. — Факторное отображение взаимосвязей показателей ПА серии 1 и II с результативностью предугадывания редкого и частого события и харак­теристиками психодинамики индивида. Представлены факторные веса для показателей ПА серии I (N 1-21), II (N 22-42) и характеристик психодина­мики (N 43-51). Ml — М7 — факторы. Факторные веса для каждого пока­зателя — отклонения от нуля влево (минус) и вправо (плюс). Показатели ПА для отведения F4 обозначены арабскими цифрами. Показатели ПА для отведения 02 — штрихом.