РАЗДЕЛ 8 СОЦИАЛЬНЫЙ КОНТРОЛЬ

РАЗДЕЛ 8

СОЦИАЛЬНЫЙ КОНТРОЛЬ

И ДЕВИАНТНОЕ

ПОВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. СОЦИАЛЬНЫЙ КОНТРОЛЬ

П. Бергер пишет по этому поводу: «Социальный контроль является одним из наиболее общепринятых понятий в социологии. Им обозначают самые различные средства, которые любое общество применяет для обуздания своих непокорных членов. Ни одно общество не может обойтись без социального контроля. Даже небольшой группе людей, случайно собравшихся вместе, придется выработать собственные механизмы контроля, дабы не распасться в самые кратчайшие сроки».¹

В обыденном смысле социальный контроль сводится к системе знаков и санкций, с помощью которых индивид согласовывает свое поведение с ожиданиями ближних и собственными ожиданиями от окружающего социального мира. По отношению к индивидуальному поведению социальный контроль проявляется как ограничивающая внешняя сила — аналогично тому, как на наше поведение оказывают ограничительное воздействие законы физики. Ребенок, ко­торый обжег палец, научается осторожно обращаться с ог­нем и в дальнейшем в своем поведении считается с физичес­кими законами.

Однако такое схематичное понимание оказывается недо­статочным. Оно порождено механическим детерминизмом и упрощенным психологизмом. В действительности социальный контроль является чисто внешним по отношению к индиви­ду только в ранние годы жизни, когда поведение ребенка постоянно корректируют извне родители, воспитатели, учи­теля. В этот период соответствие поступков индивида приня­тым нормам обеспечивается внешними санкциями.

В процессе взросления и социализации происходит интернализация социальных норм. Это означает, что поведение индивида все больше управляется внутренними регулятора­ми: в его личность органически включаются общепринятые стандарты поведения, которые он отныне воспринимает как составную часть самого себя, «вторую натуру». Всем нам зна­кома ситуация, когда есть все возможности совершить безна­казанно и без ведома других выгодный или приятный для нас, но аморальный с точки зрения социальных стандартов поступок, но мы так не поступаем, потому что нам «не позво­ляет совесть». Голос совести — это и есть внутренний само­контроль, который в действительности представляет собой «овнутренный» контроль со стороны общества.

Социологи и психологи всегда стремились вскрыть меха­низм «овнутрения» социального контроля. Дюркгейм, к при­меру, говорил о «нравственном воспитании» как




¹ Бергер П.Л. Приглашение в социологию: Гуманистическая перспектива. С.68.

наиболее тонком и совершенном орудии принуждения обществом ин­дивида. Фрейд пришел к этой же идее другим путем. Он показал, что в структуре личности имеется особый пласт «Сверх -Я» — формируемый путем усвоения родительских запретов в детстве. «Сверх-Я» функционирует как внутренний который находится вне сферы сознания и незаметно последнего вытесняет и не пропускает к осознаванию социально запретные влечения и импульсы.

Если продолжить дальше мысль Фрейда, как интерпретировал ее Парсонс, можно сказать, что социальный контроль основывается на способности актора взглянуть на свой поступок глазами другого актора. И для того, чтобы такой взгляд воспринимался самим актором как насилие, идущее извне, нужно, чтобы Я и Другой в своих взаимодействиях при­давали, что придерживаются одной и той же нормативной системы. Следовательно, социальный контроль несводим к принуждению, пусть даже символическому. Это не социальная дрессура, а призыв общества к автономии индивида. То, что здесь понимается под словом «автономия», на самом деле представляет собой способность индивида управлять своим собственным развитием. Эффективность социального конт­роля обеспечивается именно его овнутрением, когда он вос­принимается индивидом как собственное свободное решение.
2. Осуществление социального контроля
Можно выделить три типа процессов социального контро­ля. Это:

1. 
   процессы, побуждающие индивидов к интернализации существующих социальных норм;
   
2. 
   процессы, организующие социальный опыт индивидов;
   
3. 
   процессы применения различных формальных и неформальных социальных санкций.
   

Ряд социальных запретов интернализованы настолько глубоко, что возможность их нарушения прочно вытеснена в бессознательное. У нормального человека не может возникнуть мысль вступить в половые отношения со своей матерью или сестрой, а также — с меньшей степенью однозначности с лицом того же пола. Такого рода глубокие запреты представляют собой психологические табу, но имеют социальную природу. Ведь в доисторических обществах наиболее раннего периода существования человечества табу на кровосмешение не было. Оно возникло по мере социального развития и диф­ференциации.

Организация социального опыта индивидов также пред­ставляет собой форму социального контроля. Общество мно­го может сделать для того, чтобы индивиды как можно мень­ше сталкивались с социальными явлениями, способными де­стабилизировать их поведение. Например, в большинстве случаев учреждения, где происходит что-то волнующее и негативное, — тюрьмы, лагеря, полигоны для ядерных испы­таний, закрытые лаборатории — расположены так, что доступ к ним открыт минимально. Отсутствие гласности в обществе — это тоже форма организации социального опыта, цель кото­рой в том, чтобы негативная информация о социальной дей­ствительности и деятельности конкретных власть имущих лиц не стала достоянием широкого опыта масс и не деста­билизировала ситуацию. Парадоксальным образом и глас­ность представляет собой форму контроля общества над по­ведением господствующих слоев и групп. Закрытость гра­ниц, запрет на выезд за рубеж, имевшие место в сравни­тельно недавнем прошлом, тоже были формой организации социального опыта советских людей, направленной на сохра­нение статус-кво.

Наконец, социальный контроль осуществляется через при­менение санкций — специальных средств поощрения и нака­зания, побуждающих к соблюдению установленных норм. Чем жестче система социального контроля в данном конкретном обществе, тем больше оно прибегает к санкциям. Наиболее жесткими в этом смысле были и остаются многие традиционные общества, где существуют очень жестокие наказания даже за неуголовные деяния, такие, как, например, супружеская измена. Соответственно карается и религиозное свободомыслие. Тоталитарные режимы также отличаются жесткостью внешнего социального контроля, что выражается в тотальной слежке и наказуемости свободного высказывания своего мнения.

Социальные санкции могут быть формализованными и неформализованными. Формализованные санкции — это такие санкции, процедура применения которых регламентируется законами, инструкциями и другими официальными до­кументами. Неформализованные санкции реализуются в ходе неформального общения людей. Это моральное осуждение или похвала.

Важным опосредующим звеном социального контроля является групповой контроль. Его реализует непосредствен­ное окружение человека — коллектив, в который он вклю­чен. Будучи членом группы, индивид воспринимает соци­альные требования через требования своей группы. Он знает, за что подвергнется осуждению и групповым санкциям, а за что будет поощрен повышением статуса в группе. Группа вы­ступает также значимым агентом социализации.

Традиционно социологи выделяют два метода социально­го контроля: принуждение и убеждение. По мнению ряда современных российских авторов, этот перечень нужно расширить до четырех элементов и включить сюда, наряду с убеждением и принуждением также информирование и вну­шение. Информирование является одним из методов контро­ля потому, что напряженные социальные ситуации часто возникают просто из-за недостаточной информированности людей. Это особенно касается тех, кто недавно изменил социальное положение или место жительства и еще не освоился со всей массой непривычных новых требований.

Убеждение — метод, направленный в конечном счете на интернализацию. В отличие от простой передачи информации убеждение предполагает направленное влияние на личность, апеллирующее к ее мышлению, совести, чувству че­ткого достоинства. Убеждают того, кому доверяют и кого не хотят принуждать. Таким образом, убеждение никак не ущемляет свободы индивида и, напротив, апеллирует к его свободному решению. Именно поэтому убеждение самый демократичный и гуманный из методов социального контроля.

Два оставшихся метода — принуждение и внушение – в корне отличны от убеждения, поскольку основаны на подчинении свободной воли индивида. Принуждение с помощью негативных санкций по сути представляет собой насилие над личностью. На поверхностный взгляд это самое эффективное средство контроля, позволяющее без труда добиться подчи­нения индивида социальным требованиям. Именно поэтому принуждение — излюбленный метод тиранов и диктаторов которым нужен мгновенный результат и максимальное уст­рашение и которые чувствуют постоянный страх перед инди­видуальной свободой.

Помимо того, что это самый примитивный и бесчеловеч­ный способ воздействия на индивида, принуждение воздей­ствует только на внешние проявления отклонений в поведе­нии, но не затрагивает их глубинных социально-психологи­ческих корней. При этом оно вызывает глубокие негативные изменения в психике масс, сохраняющиеся очень длитель­ное время и даже, по-видимому, передающиеся на генетиче­ском уровне. П. Сорокин пишет: «При достаточном и продол­жительном давлении санкций акты, совершающиеся первое время лишь благодаря мотивационному действию кар и на­град, в дальнейшем начинают выполняться уже без давле­ния, по привычке»¹. Массовые психологические деформации, возникающие в результате продолжительного насилия, сами собой не проходят: они требуют, по Э. Фромму, «дерепрессии». Общество, прошедшее через тиранию, больно и нужда­ется в лечении.

Наконец, внушение — наиболее опасный способ социаль­ного контроля. Это направленное воздействие на глубинные слои психики, адресованное подсознанию. Индивид, в отно­шении которого применено внушение, не сознает, что под­вергся воздействию извне. Он уверен, что пришел к этим выводам, поступкам, желаниям сам, по своей воле. «Например, кто-то спрашивает у нас дорогу на Минск, а мы его направляем ложно на Пинск — это лишь обман. Манипуляция будет иметь место в том случае, если тот, другой, собирался идти в Минск, а мы сделали так, чтобы он захотел пойти в Пинск»². Современное общество обладает большими потенциями суггестии, поскольку на его вооружении находятся новейшие психотехнические разработки. Средства массовой коммуникации, реклама служат проводниками внушения. Суггестия таит в себе серьезную опасность, так как всякое глубокое вторжение в психику чревато непредвиденными последствиями. Кроме того, внушение — это очень мощное оружие в умелых и злонамеренных руках. Это способ манипулировать сознанием масс, контролировать не поступ­ки, а умы. Значительный элемент суггестии содержится, на­пример, в выступлениях харизматических лидеров экстре­мистских политических партий, фундаменталистских дви­жений, кумиров тоталитарных сект, которые в особенности практикуют суггестивные психотехники.

В связи с проблемой социального контроля встает инте­ресный и очень важный для социологии вопрос: насколько вообще поддается социальному контролю индивидуальное по­ведение и как оценить роль контроля в обществе?

Представители функционализма рассматривают соци­альный контроль как неизбежное требование, без выполне­ния которого общество погибнет, так как его нормальное функ­ционирование станет невозможным. Альтернативой эффек­тивного социального контроля они считают хаос и аномию — отсутствие управления. Представители социального бихевио­ризма считают возможным и допустимым применение «тех­нологии социального контроля» — манипулирование созна­нием индивидов в интересах господствующих социальных групп. Другие направления в социологии оценивают соци­альный контроль не так оптимистично. Например, конфликтологи считают, что в реальном обществе система социального контроля работает на сохранение статус-кво, в интересах господствующих социальных групп и в ущерб всем остальным. Теоретики Франкфуртской школы рассматривали социальный контроль как средство социального принуждения.

Согласно Э. Фромму, общество обладает механизмом психологического давления, позволяющим вытеснять из сознания индивидов социальный опыт, угрожающий сохранению статус-кво. Этот механизм действует по аналогии с фрейдовским цензором, с той только разницей, что имеет социальную природу. Г. Маркузе считает, что в совеременном западном обществе, столь терпимом к индивиду и его волеизъявлениям, негласно существует мягкая форма социального контроля, функционирующего так же безотказно, как контроль при тоталитарном режиме. Такая форма контроля — это контроль через потребности. Маркузе утверждает, что общество потребления деформирует и подвергает тотальному контро­лю сознание людей, создавая и навязывая




¹ Сорокин ПЛ. Человек. Цивилизация. Общество. — М., 1992. С. 139.

² См.: Доценко Е.Л. Психология манипуляции. — М., 1996.
им ложные по­требности, вовсе не проистекающие из их реальных нужд. Так, реклама и масс-медиа формируют потребности в опреде­ленном виде модной одежды, развлечений, зрелищ и чтения. Из культуры, которая становится массовой, уходит ее глу­бинное измерение, она становится одномерной и формирует одномерного человека — особый тип характера, основой ко­торого становится потребление.

Возможно ли общество без всякого социального контро­ля? Едва ли. Идеалом свободного общества, которое прояв­ляло бы максимум доверия к индивиду, было бы такое обще­ство, где социальный контроль был бы всецело интернализованным, где не было бы необходимости во внешних санкци­ях и механизмах их применения. Именно такое общество всегда было предметом утопической мечты. Тем не менее, до­стигнуть такого состояния в истории так и не удалось. И все же социальное развитие человечества явно идет по пути смяг­чения форм социального контроля и все большего его овнутрения. К чему в конечном счете приведет этот процесс — покажет будущее.